Красным по белому - Константин Константинович Костин Страница 8

Дирижер, постукивая тростью, зашагал дальше.

Все-таки тяжело работать в таких условиях, когда вокруг полно народа. Нет, количество людей Дирижера не смущало никогда, но здесь эти самые людишки постоянно перемещаются! Стоит поговорить с одними — как уже появились другие, неохваченные. Это тяжело, это утомляет, но Дирижер никогда не пасовал перед трудностями. Если бы он сдавался — он сдался бы давным-давно, навсегда оставшись в камере замка Венн, вместо того, чтобы выйти из нее и вернуться в Бранд, охваченный одним-единственным желанием.

Отомстить королю Шнееланда.

Вору и узурпатору.

И если для этого нужно использовать грязных рабочих — он их использует.

Но сейчас — нужно найти того, кто убил его помощника, хорошего мальчика Людвига.

Тот, кто служит узурпатору, достоин только одной судьбы.

Смерти.

Жестокой, безжалостной, беспощадной.

Шнееланд

Штальштадт

2 число месяца Короля 1855 года

Мэр Бранда Ханс айн Грауфогель

1

Вот что делать нормальному человеку в этом… аду?

Мэр Бранда глубоко вздохнул. И тут же пожалел об этом — в его легкие, пройдясь стальной щеткой по ноздрям и трахеям, проникла непередаваемая атмосфера Стального города: дым фабричных труб, остывший пар машин, запахи раскаленного железа, расплавленной меди, горящего угля и многое другое из того, что сложно представить из бумаг и отчетов.

Да, бумаги и отчеты. Мэр с тоской вспомнил о них, о своем тихом кабинете. Да, бумажная работа, что бы там про нее не думали те, кто никогда ею не занимался, может быть нисколько не легче работы на заводе, расчеты, вычисления, анализ и принятие решений высасывают силы нисколько не меньше, чем кузница или плавильня. А то, что физические силы при этом не тратятся… Ювелир, гранящий алмаз, тоже не поднимает ничего тяжелее того самого алмаза, однако к окончанию огранки крупного бриллианта он может потерять не один килограмм своего собственного веса.

— Сюда, господин айн Грауфогель.

Да, хоть ты и предпочитаешь работу с бумагами, но иногда приходится выходить из кабинета и приезжать «сюда». Чтобы своими собственными глазами увидеть, как идет работа по проекту, понять, куда именно ты собираешься отправить людей.

И на чем.

2

Посреди секретного цеха — одного из секретных цехов Штальштадта — стояла машина. Хотя нет, то, что здесь возвышалось, заслуживало того, чтобы зваться Машиной.

Широкие гусеницы, сверкающие стальными шипами, квадратный корпус с крошечными круглыми иллюминаторами, короткие дымовые трубы, два стеклянных глаза прожекторов на крыше над узким лобовым стеклом — Машина походила на сжавшегося перед прыжком железного дракона. Она выглядела… опасной. Так, как будто ей по силам спуститься даже в сам ад.

Собственно говоря, именно это ей и предстояло. Отправиться в ад.

Ледяную преисподнюю.

Трансморания

Никозия. Форт-Людериц

2 число месяца Короля 1855 года

Доктор Виктор Рамм

Бабочка с черно-бело-голубыми крыльями присела на деревянный стол, прошлась, перебирая тонкими ножками — и замерла, пронзенная острой иглой.

— Что это за бабочка, доктор? — широкоплечий здоровяк поднял иглу с насекомым на уровень глаз, рассматривая его.

— Большой полосатый меченосец, Адольф, — ответил сидевший с ним за одним столом, высокий худой человек, с круглой и совершенно лысой головой, — В моей коллекции она уже есть, выброси. Я на твоем месте лучше бы обратил внимание на древесину, из которой сделан вот этот стол.

— Что с ней не так? — названный Адольфом с сомнением посмотрел на доски стола, гладкие, как будто отполированные, благородного цвета корицы, с прихотлив переплетенными волокнами.

— Этот стол — свидетельство того, что живущим здесь дикарям-шварцам необходимо вмешательство цивилизации. Это стол сделан из ироко, древесины трансморанского тика, древесины, которая стоит больших денег и могла бы пойти на шедевр мебельного ремесла, достойный того, чтобы находится в кабинете достойного человека. Здесь же из него сколотили стол, стоящий в дешевой пивной.

Доктор поднял кружку и отпил из нее. Поморщился:

— И пиво здесь варить не умеют… Впрочем, мы здесь не для того, чтобы нести свет цивилизации тем, кто его недостоин. Мы должны найти мой пропавший шедевр, который, по некоторым сведениям, скоро здесь появится.

Здоровяк Адольф покосился на амбротипическую карточку, лежащую на столе. Карточку, с которой смотрел тип, известный всему Бранду как Северин Пильц.

Глава 6

Шнееланд

Бранд. Королевский дворец

2 число месяца Короля 1855 года

Первый маршал Рихард айн Штурмберг

«Разговоры, разговоры, разговоры… А мне бы саблю, коня и вперед, на противника… Чтобы позади тебя — только свои, а враг — только впереди. Как же легко и просто на войне и как же тяжело вот в этих вот интригах… Не для меня это все, не для меня…».

Первый Маршал Шнееланда лукавил. Нет, он, наверное, и вправду предпочел бы честный бой вот этим вот «тайным пружинам реальной политики», так как сил и нервов эта политика требовала гораздо больше любого боя, да что там — любой войны. Но с гораздо большим удовольствием он предпочел бы и политике и войне — бокал вина и горячую женщину.

То, что ты умеешь воевать — не означает, что ты любишь это делать.

Да и тезис насчет «…враг только впереди…» был несколько сомнительным. О чем мог бы напомнить Первому Маршалу шрам на левой лопатке. Полученный от кинжала того, что находился сзади и кого он, тогда еще молодой офицер, считал не просто своим. Своим другом. Тогда Рихард и узнал, на собственной шкуре, что предают только свои.

Ладно, минутка слабости окончена. Возвращаемся к «реальной политике», как говорит… тот, кто в будущем станет императором, и кого сейчас не стоит называть тем, кто на самом деле управляет Шнееландом. Для его же безопасности. Традиции подсылать к мешающим людям убийц широко распространены не только в Лессе — там они, в силу лесской хвастливости, просто известнее — но и в Ренче, и в Брумосе… Несмотря на все заявления последнего о том, что он выступает за честность, верность, справедливость, свободу, правду… еще что-то не менее эфемерное. Когда это нужно — любой брумосский лорд обманет, предаст, украдет, поработит и солжет. Чтобы потом произносит в Парламенте речи о честности, верности, справедливости, свободе и правде. Так что не стоит никому знать, кто управляет Шнееландом, пусть его продолжают считать… тем, кем считают, пусть думают, что он безвреден и безопасен. Так безопаснее. Для него.

И все-таки понятие «реальная политика», которое придумал Тот, кто — правильнее