Чингисхан. Сотрясая вселенную - RedDetonator Страница 8

– Я и сама не слишком-то поверила, – вздохнула Тиудигото.

– Вождь также даровал мне перстень, – показал Эйрих серебряную печатку. – Сказал, что я должен передать его отцу, а тот, когда я стану воином, передаст мне его обратно.

– Жди отца, – кивнула мать. – Дети, сегодня никуда не выходим, волки рядом. Эйрих, ты не голоден?

– Я успел перехватить там пару кусков кабанятины, – ответил Эйрих, – но не откажусь от хлеба.

29 августа 401 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония

Эйрих стоял на утоптанной площадке и держал тяжелый камень, весящий, как взрослый лук, на вытянутой руке. Тяжело, больно, но без этого не обойтись. Он сам заставлял своих сыновей, каждого, держать вот так камень долгими часами. Нужно, чтобы левая рука привыкла к тяжести, стремясь к тому, чтобы она обрела неподвижность камня. Это один из компонентов меткой стрельбы.

До этого он с самого утра занимался натяжением лука. Детский лук для этого не годился, поэтому он попросил отца сделать ему макет взрослого лука с толстыми жилами в качестве тетивы. Натягивать такую тетиву было тяжело, но Эйрих понимал, что если будет тренироваться без всецелой самоотдачи, его планам будет не суждено реализоваться.

– А зачем ты держишь камень? – спросила у него из-за спины Эрелиева.

– Чтобы рука стала тверже, – ответил ей Эйрих, покрасневший от натуги.

Лицо его напоминало выражением лицо Сизифа, который наткнулся валуном на глубокую кочку. Эйрих не знал, кто такой Сизиф и почему он тащил камень в гору, но если бы узнал, то по достоинству оценил бы усилия собрата.

Перед этим были упражнения по выработке привычки правильно вскидывать лук, чтобы рука сама правильно помещала стрелу в нужное место. Даже если знаешь это все лучше, чем все селение вместе взятое, это не сильно помогает. Руки-то не помнят, поэтому все нужно осваивать заново. Но зато Эйрих знал, как. И детских ошибок не повторял, за счет чего очень быстро осваивал лук.

Еще, зная о том, что у него не скоро появится достаточное количество лошадей, Эйрих занимался бегом на своих двоих. Пока что он бегал просто так, чтобы развить выносливость, а в будущем нужно будет достать тяжелую броню, чтобы в бою было легко бегать хоть часами. Но это в будущем, а сейчас утяжеление будет, скорее, вредно, чем полезно.

– А зачем тебе твердая рука? – продолжила допрос любопытная Эрелиева.

– Чтобы лук не дрожал, – ответил Эйрих, нашедший возможность хоть немного отвлечься от тяжелой нагрузки.

Когда говоришь и думаешь о чем-то еще, ломящая боль в руке немного отступает.

– А-а-а, понятно, – протянула Эрелиева. – Можешь научить меня стрелять из лука?

– Ох… Зачем тебе? – с натугой в голосе спросил Эйрих.

– Хочу стрелять из лука, – просто ответила сестра. – Ты ведь хочешь убивать зайцев из лука? Зайцы вку-у-усные…

– Что я… получу взамен? – спросил Эйрих, выпучив глаза.

– У меня ничего нет… – развела руками Эрелиева. – А! Придумала! Я буду давать тебе каждого третьего зайца, которого поймаю!

Куропаток она отдавать ни за что не захочет, потому что очень любит бульон, приготавливаемый Тиудигото. Хотелось бы выставить условием каждую третью куропатку, но уже давно ясно, что Эрелиева на такое никогда не пойдет. Иногда казалось, что она без раздумий обменяет самого Эйриха на годовой запас дичи…

– Это хорошо, – кивнул Эйрих. – Завтра, как принесешь мне зайца, приступим к упражнениям.

Практически бесплатный заяц – это всегда хорошо. Нужно больше мяса.

Валамир и Видимир полностью сфокусировались на силках, с каждым днем уходя все дальше от дома, а вот Эрелиева благодаря своей внимательности ставит свои силки ближе к дому, но получает добычи больше, чем два брата вместе взятых. Эйрих подозревал, что она поняла что-то важное об охоте с силками, но делиться открытием не спешит, используя знание для своей личной пользы.

Зевта, их отец, был очень доволен тем, что дети увлеклись охотой и дома теперь чаще появляется мясо. Сам он как-то говорил, что вождь собирается учинить большую охоту, обещая щедрую добычу дружине, только вот о точных сроках никто не знает, и ждать китайского Цагаан Сара[11] не стоит, потому что желудок хочет еды каждый день, а не только в канун большой охоты…

Вопросов, какой ерундой мается Эйрих, никто из домашних не задавал. Его уже и так считали странным, поэтому нынешние действия укладывались в его общую странность. Надо ему играться с камнями? Пусть играется. Благо с едой острой проблемы нет и свободного времени стало больше.

Иногда опуская обессиленную руку, Эйрих продержался в противостоянии с камнем целых десять минут. Рука будет болеть следующие несколько дней, но в этом ребенке упорства на десяток взрослых, поэтому тренировки будут продолжаться.

Рано еще отрабатывать стрельбу по мишеням, он дал себе три месяца на то, чтобы поставить руку и отточить навык постановки стрелы. Эйрих чувствовал, что знания помогут быстро повысить свою меткость и выполнить указ вождя гораздо раньше, чем тот мог рассчитывать. Придется тратить время на сестру, в успех которой Эйрих не особо верил, но…

«Дополнительный заяц стоит усилий», – подумал он.

3 сентября 401 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония

Эйрих, как всегда с утра пораньше, упражнялся. Сейчас он тягал камни, следуя примеру опытных борцов, коих всегда держал в своем стойбище на случай, если было надо кому-то сломать хребет или развлечь себя ожесточенным борцовским поединком. Это ведь был один из его самых любимых способов казни неугодных. Когда кто-то зарывался, вел себя недостойно, но в нем текла благородная кровь, которую, как известно, нельзя проливать, идеальным решением были борцы. Просто приказываешь своей ханской волей устроить поединок, а опытный борец все сделает сам. Удобно, развлекательно, а еще и в каком-то смысле честно. Кто виноват в том, что приговоренный наглец оказался слишком слаб? Чингисхан?

В борьбе он разбирался, так как был большим любителем посмотреть на особо знаковые поединки настоящих легенд борьбы…

И было бы грешно пренебрегать такими знаниями в личном развитии. Поэтому сейчас он держал спину прямо и поднимал самый легкий камень, чтобы разогнать кровь.

– Не видели Дикинея? – подошла к дому некая женщина, бедно одетая. – Ты… Эйрих, да? Ты не видел моего мужа?

– Не видел, – ответил Эйрих. – А что, он пропал?

Сидевшие у ограды Видимир и Валамир напряглись и сбледнули с лица.

– Уже который день не видел никто… – обеспокоенно пожаловалась женщина. – Где твои родители?

– Отец в бражном доме, мать внутри, – ответил Эйрих.

Женщина вошла в дом, а Эйрих продолжил тягать камень как ни в чем не бывало.

– Это кто такая? – спросил Валамир.

– Видимо, жена дяди Дикинея, – вздохнул Эйрих.

– Это тетя Ильда, – сообщил Видимир. – Я бывал у них пару раз… Гизел, сын дяди Дикинея, мой друг.

– Да-да, – хмыкнул Эйрих. – Теперь, думаю, дружба не заладится. Если растреплешь, что видел, тебе конец. Понял меня?

– Понял, – ответил Видимир, опустив голову.

– Это и тебя касается, Валамир, – посмотрел на другого брата Эйрих.

Старательно потягав камни, Эйрих дал себе час отдыха, после чего вновь приступил к изнурительному натяжению тренировочного лука. Нужной силы еще нет, но она обязательно со временем придет.

В полдень вернулась Эрелиева, довольно улыбающаяся и держащая за плечом тушку жирной куропатки. Сейчас самый сезон: опадают плоды с кустов, и у дичи полно пищи, что способствует накоплению жира. Осень – это самый благодарный сезон для лесных жителей. А зима – это самый суровый сезон, склонный отнимать жизни. И Эйриху до сих пор было непонятно, как они будут жить зимой. Запасов нет (а он знал, что оседлые народы делают запасы), скота нет, ничего нет. Они будто живут одним днем…