Вероника Мелан - Сапфир Страница 9

– Думаете, я нуждаюсь в деньгах?

– В деньгах нуждаются все. Зависит от суммы.

– Спасибо, но нет. Я не работаю… с мужчинами, – прозвучало кособоко, и она поправилась: – Для мужчин. В общем…

– Нет, не того типа работу.

– Тогда какого?

– Понимаете, Лана, вы случайно забрали то, что принадлежит мне.

Началось. Слишком громко – мол, держись от него подальше – грохотал за окном прибой. Гость пришел что-то вымогать, и ей хотелось прокрутить время вспять – не открыть ему дверь, не впустить в дом.

– У меня нет ничего вашего, – произнесла она металлическим голосом.

– Увы, есть.

Маньяк. Они все начинают путано и издалека, а потом оказываются шизофрениками.

– Я не беру чужого. Никогда не брала.

– Вы и не брали. Вам это вчера подлили, и вы это выпили.

Бред. Ей никто ничего не подливал. Она вообще вчера никуда не ходила, кроме торгового центра, а после весь вечер и ночь спала, как убитая. Подкатывала истерика – тихая, от которой хотелось скулить. Она ни в чем не виновата, совершенно ни в чем…

– Вы меня с кем-то путаете.

Мистер Кассар покачал головой – мол, хотелось бы.

– Вы ведь были вчера у «Рифа»? Сидели на площади перед фонтаном, пили арбузный сок. Так?

Ее язык прилип к нёбу. Все так. Но…

– Давайте я попробую объяснить сначала, иначе мы потратим на то, чтобы понять друг друга, слишком много времени. Я, как я уже говорил, Марио Кассар – некогда владелец завода «Сидмарино»…

И потекла речь.

О том, что он – Марио (в прошлом судостроитель и бизнесмен) – всегда играл по правилам и законы чести ставил превыше всего. Не подстраивал конкурентам ловушки, не позволял себе быть подлым, не мухлевал, не пытался нажиться, «не замечен/не привлекался». Глядя то себе на руки, то на кофейный столик, гость объяснял, что «Сидмарино» занимался выпуском судовых гребных винтов и моторов, оборудованием для яхт, водометными насадками для гидроциклов, разрабатывал новые системы штурвального управления…

Лана в терминологии не разбиралась, и потому слушала, пропуская слова и отмечая лишь важное: спокойный, складно говорит, на бизнесмена похож. Почему – «в прошлом»?

– … все приносило прибыль и работало складно, но три месяца назад погиб мой партнер, а я… В общем, обстоятельства изменились. Завод пришлось отдать под чужое управление. Зачем я вам все это рассказываю? Для того, чтобы вы составили обо мне какое-то первоначальное мнение.

«И начали мне доверять», – добавляли черные глаза.

Лана никому доверять не собиралась; кружка в ее ладонях медленно остывала.

– Теперь я занят другим: поиском решения одной задачи. Сложной и совершенно с заводом не связанной. Мне требуется научиться видеть энергетическое излучение объектов – волны, которые они испускают. Для этой цели я связался с человеком, который согласился продать мне уникальный раствор, способный помочь сознанию войти в нужный для этого режим. Бесценную формулу. Ампулу. Баснословно дорогую.

Она никак не могла взять в толк, для чего все эти сложные объяснения? Смотрела на рельефные колени гостя, думала о том, что для подобного загара нужно много времени проводить на солнце. Колени коричневые, а икры волосатые. Еще ниже бежевые носки – в тон коже.

– При чем здесь я?

– При том, – Марио потер друг о друга ладони. – Я ее купил – ампулу. Оплатил доставку. Но моего курьера вчера ограбили, отняли раствор и, пытаясь скрыться от преследования, плеснули его вам в сок.

Она будто вышла из дремы, вздрогнула:

– Вы шутите?

– Увы, не шучу.

– Какой еще раствор? Он опасный? Мне… будет плохо?

Лана вдруг почувствовала себя мутантом. Нет, человеком, который вскоре станет мутантом, – процессы, наверное, уже запустились: видоизменяются клетки, отращивают новые структуры, неверно делятся, уплотняются… Ей моментально захотелось «выписить» его из своего тела – сесть на унитаз и мочиться, пока чужеродная масса не вытечет до последней капли.

– Я… Мне это было не нужно. Я боюсь!

– Поэтому я и здесь. Вы, вероятно, и не заметили бы, что приняли внутрь нечто необычное, но сегодня на пляже вы поймали вертолет. Верно?

– Да.

– Потому что вам показалось, что замедлилось время?

Все так. Именно так.

– Обычный человек не успел бы, поверьте мне. Эти вертушки очень проворны – в общем, не мне объяснять. Думаю, вы и сами поняли, что произошла ситуация из ряда вон. Кстати, не пытались повторить эксперимент после?

Лана, потеющая от ужаса и смущения, не созналась в том, что – да, она пыталась.

Чай был отставлен на стол; теперь Лана ходила взад-вперед по гостиной, не могла усидеть на месте.

– Что я должна теперь делать, чтобы эта гадость… вышла наружу?

– Ничего. Ее действие завершится примерно через три недели.

– Три недели… странностей?

– Поверьте, я собирался принять этот раствор сам. И свои проблемы решать сам. Но вышло, как вышло, – теперь оно в вас.

– Во мне… – крякнула Лана и вновь на секунду ощутила себя едва ли не разлагающейся на части. Почему-то боялась смотреть в зеркало. – Оно опасно, это нечто?

Она покроется пятнами?

– Нет. Поставщик уверил, что лишь в первый день может наваливаться сонливость. Легкая тошнота, головокружение, понос – побочные эффекты, как у многих лекарств.

Ее тошнило, да. И поносило. А еще она спала весь вечер и ночь, как совершивший перебежку из одного леса в другой сурок.

Многое теперь встало на место: странный вкус допитого арбузного сока, отключка в автобусе, пойманный вертолет, этот самый визит.

– И потому вы выяснили мое имя?

– Мне пришлось, да. Узнать у грабителя подробности, просмотреть видеозаписи, отыскать вас в городе.

«Что еще вы обо мне знаете?» Да ничего. Он не мог знать много хотя бы по причине того, что в Ла-файю она прибыла только вчера.

Хорошо начался уровень. Вот не к месту сейчас неприятности – совершенно. Ей нужно выбирать курс, начинать обучение, обустраиваться, осваиваться, приживаться. А тут какие-то волны, ампула, чьи-то проблемы…

– Я не могу вернуть это вам?

– Нет.

– А выписать новую ампулу? Дорого?

– Невозможно.

– Почему?

Он посмотрел на нее так тяжело, что она не стала спрашивать еще раз, – приняла: невозможно.

– Я должна ждать три недели? А завершить действие этого препарата раньше никак?

– Никак.

Она, вероятно, думала совершенно не о том, о чем гость, – тот смотрел на нее пристально, даже угрюмо, а она, как раненый солью медведь, продолжала слоняться по комнате и заламывать руки.

– Три недели… Как же я буду на курсах? А спать ночью? Я буду спать ночью? Сонливость, вроде бы, прошла, но мне теперь как-то… муторно.

Мистер Кассар кружил за ней взглядом-магнитом. А стоило Лане замолчать, спросил:

– Так вы мне поможете?

И странная нервная хрипотца мелькнула в его голосе.

Он предложил ей десять тысяч авансом и еще десять по завершению работы. Сообщил, что требуется немногое: научиться видеть в «замедленном режиме сознания» сияние, испускаемое драгоценными камнями, запомнить то, которое дает сапфир, а после – через две недели – выбрать из предложенных именно его. Не аметист, не рубин, не хризолит, не алмаз – сапфир. И Лана тут же задалась вопросом – что именно в нем такого, в этом сапфире?

– Почему просто нельзя выбрать его по цвету?

– Потому что там, где придется выбирать, все драгоценные камни прозрачные.

Как странно.

– А сами вы не можете?

– Без раствора – нет.

Десять тысяч – большие деньги. Ей хватит и на курс, и на жизнь. С «двадцаткой» можно какое-то время вообще не работать – ходить по барам, ресторанам, заниматься шопингом, наслаждаться отдыхом. И только потом задуматься о работе. Вот только не покидала мысль о том, что все это «подстава». Слишком легкие деньги. Или не слишком?

– А если я не смогу?

– Сможете. Вы научитесь.

– А если все-таки не смогу?

«На нет и суда нет», – Марио пожал плечами, однако взгляд его остался хмурым и сделался еще тяжелее.

– Вы заберете деньги?

– Аванс в любом случае останется у вас.

Он не хотел говорить об отрицательном результате – она видела. Но десять тысяч будут ее, и это большие деньги. Для нее большие.

– А вы меня не разыгрываете?

Сидящий мужчина на шутника не походил. Он, скорее, походил на того, кто о чем-то умалчивает – о важном или нет?

– Этот камень дорого стоит? Ваш сапфир?

– Очень.

– Миллионы?

– Нет. Его невозможно продать. Но он дорог… для меня.

– Ясно.

Ей ничего не было ясно. Как-то все слишком быстро, нахрапом. И пусть многое из последних двух суток стало понятно, из жизни ушла размеренная леность – теперь предстояло работать над непонятной задачей, трудиться, волноваться, две недели ожидать результатов. Желательно, хороших результатов.

«Но независимо ни от чего, ее кошелек потяжелеет на десять тысяч баксов. При удачном исходе на двадцать».