Великий и Ужасный 4 (СИ) - Капба Евгений Адгурович Страница 9

— Руки за голову! На колени! На колени!

Мы переглядывались и хихикали как ненормальные. Определенно, этот Таго отлично бы вписался если не в Орду, то к Скоморохам — сто процентов! Не знаю, какие цели преследовал он, поддержав меня в акте итальянской забастовки, но пока его общество было лучшим вариантом из возможных. Тем более — в карцере нам куковать, похоже, придется тоже вместе.

— Ты идиот? — спросил Ацетонов капитана Бишофитова. — Ты и вправду так и сказал? Ну-ка повтори дословно…

— Господин майор, ну я дословно не помню… Ну, сказал, чтобы не смели застудить помещения, мол, заморозки нынче… Сказал, чтоб работали как следует!

— Как черти, — подсказал Промилле.

— Чтобы топили как в преисподней, — добавил я. — Согласно исследованиям испанских метафизиков Хорхе Доминго и Хосе Биньо, ад располагается на глубине четырнадцати тысяч метров под поверхностью земли, и температура там соответствует четыреста сорока пяти градусам по Цельсию! Есть запись камеры с приказом, под протокол…

— Заткнись! — заорал Ацетонов. — Молчи, ублюдок! Здесь не сраный сервитут, чтобы…

Мы с Таго давились смехом, хотя по ребрам нам прилетело пару раз капитально. Я терпел, потому как эльф шепнул мне по дороге в допросную, что попасть в карцер — это его давний план, ему просто не хватало напарника, которому можно доверять. С соответствующими физическими кондициями. До моего появления нужными параметрами тут обладали только тролли, а с ними у Промилле как-то сразу не задалось.

— В карцер обоих!!! Бишофитов — выговор с занесением в грудную клетку! Никакой нахрен премии до нового года! Скотина тупая! Думай, что из твоего поганого рта под камерами летит! — этот Ацетонов вроде как не был начальником тюрьмы и какую должность занимал — непонятно. Может, собственная безопасность или типа того? Или замполит какой-нибудь? Сильно уж борзый для майора.

Потные охранники потащили нас по коридорам. Они были в ярости: оказывается, существовала у них манера греть ссобойки из дома на батареях. Поставить тормозок с заветными макарошками в пластиковом контейнере на радиатор, десять минут подождать — и вуаля! Ешьте теплое. Микроволновок, что ли, не было? Хотя- учитывая угольное отопление, которому самое место веке эдак в девятнадцатом…

Короче, благодаря нашей с Промилле ударной работе, они получили вместо сытного обеда пластиково-органическое месиво, вонючее и налипшее на радиаторы. И теперь не знали, кого винить точно: нас или Бишофитова. Но Бишофитов был старшим по званию, а мы — заключенными. Его мог шпынять только Ацетонов, а нас… А нас шпынять было тоже стремно. Эльф заработал себе тут очень странную репутацию, как я понял. Меня они в деле тоже видали. Ну — или их сменщики. Поэтому — волокли нас грубо, матеря и костеря на все лады, но пинать — не пинали. У них преимущество-то было всего один к пяти!

— Остыньте тут, ять! — прокомментировал кто-то из конвоиров, когда дверь карцера уже скрипела, прежде чем захлопнуться.

В карцере было миленько. Покрашенные шершавой зеленой краской стены, сырость на потолке, температура — явно не выше десяти градусов по Цельсию, Единственный минус — камера рассчитана на одного, а запихали нас сюда двоих. Один лежак без матраса, ведро для испражнений, никакого, даже самого маленького, окошечка. Зато — лампочка под самым потолком.

— Это сюда ты мечтал попасть? — уточнил я у эльфа. — Говенное местечко.

— Давай передохнем, дорогой Бабай, и потом я изложу тебе план действий, — эльф обрушился на лежак во весь рост и вытянул ноги.

— Однако! А в дверь не вбегут сейчас лихие демоны? Это ж карцер, тут лежать нельзя! Или можно?

— Елки, да ладно тебе! Мы — два самых крутых сукиных сына в четвертом секторе! Они рады, что от нас избавились хоть на время! Сунутся и попробуют воспитывать — видит Небо, я сломаю кому-нибудь из них вымя!

— Что? — я не выдержал и заржал. — Какое, в задницу, вымя?

— А что я неправильно сказал? — удивился Таго Гваун.

— Ну, вымя — это… Сиськи коровы! — вытирая выступившие от смеха слезы, сказал я.

— Так всё правильно! — закивал эльф. — Я это и имел в виду!

— Уф… Подвинься, комедиант, я присяду. А потом ты мне расскажешь, какого хрена ты тут делаешь, как с тобой связаны уманьяр-киборги на мосту через Бирюсу, причем тут плазмометы, зачем тебе такая дебильная прическа, и какого хрена мы забыли в карцере! Кстати — ты не знаешь такого парня… Цегорахов его фамилия? Вы капитально похожи. Как чертовы братья-близнецы, но он — человек, а ты — эльф!

— Елки, ты знаешь Дэна? О-о-о-о этот пройдоха! Охо-хо, знаешь, в последнюю нашу встречу он написал мне на лбу матерное слово, а я ходил с ним полдня и понять не мог — чего все так рады мне? Улыба-а-аются, понимаешь. аж глазки сверкают! Мир тесен, да? Или это придурки притягиваются к придуркам?

— Мне он раскрасил зубы во все цвета радуги. Но мы с ребятами обосрали ему все филиалы в Сан-Себастьяне…

— Ты тамошний? — тут же навострил свои и без того острые уши эльф. — Ты — Сан-Себастьянский?

— Я вездешний, — отмахнулся я. — Вездесущий! Куда хочу — туда скачу, кого хочу — того топчу! Из дикой Хтони дикая тварь!

— Везде ссущий? Хо-хо-хо! — он лежал на спине и хохотал, сверкая белыми зубами, и у него внутри что-то булькало. — Хы-хы-хы!

— Черт побери, мне казалось — это у уруков самое дебильное чувство юмора… — почесал голову я. — Рассказывай, в чем суть идеи попасть в карцер?

— Ёлки! Тут прямо над нами — буквально над потолком — прачечная. А над прачечной — пункт внутренней связи. Ну, матюгальники все эти, выход на динамики системы оповещения и доступ к каналам радио. Плюс — дублирующие экраны для камер наблюдения.

— А зачем это нам?

— О! Я должен убить Вуйи Вэзаванге Лалоезика! — заявил он.

— Что, ять? Какого вуя? Что за… — в этот момент я понял, как чувствуют себя окружающие, когда я несу свою дичь.

Очень глубокомысленно, явно с некой целью, но ни-хре-на непонятно!

— Вуйи Лалоезика, — пояснил эльф. — Это мой двоюродный брат, ёлки. Он контрабандист и торговец живым товаром. Продал каким-то уродам из вашей российской аристократии несколько простолюдинов из нашего клана…

Тут я напрягся. Это не могло быть обычным совпадением! Уманьяр в Государстве Российском — крайне мало. И все, что есть — в крупных городах, столице… А тут — Сибирь! Дремучая провинция! И на моем пути к Байкалу, то есть — в теоретической близости к владениям лаэгрим… Это «ж-ж-ж-ж» неспроста!

— … обычные наркоманы, обжеванные в хлам, пропащие души. Но! Нельзя продавать эльфов. Вообще — торговать разумными нехорошо. Тем более- он знал, отрыжка койота, что на них будут ставить опыты!

— Опыты? Какого рода? — подобрался я.

— Насколько я могу судить — техномагического, — Таго Гваун Амилле заложил руки за голову. — Бр-р-р-р, мерзость… В общем — у нас с ним непреодолимые расхождения. Я, может быть, и простил бы ему этих доходяг, но…

— Но? — я покрутил пальцами, требуя продолжения.

— Но год назад он продал меня, — житейским тоном сообщил эльф. — Теперь мне нужен доступ к изображениям на камерах, чтобы я мог увидеть — где обитает эта двоюродная падла, елки. И я пойду туда и убью его.

— Отличный план, — сказал я. — Простой и точный, как кхазадские часы. Что может пойти не так?

— Действительно! — хмыкнул эльф. — Что?

— Очень просто, — я встал с лежака, сложил руки на груди и уставился на него из-под нахмуренных бровей. — На кой хрен это МНЕ?

Глава 5

Бунт на двоих

Промилле стоял у меня на плечах и стучал кулаком по потолку. Тук-тук-тук… Тук-тук-тук…

— Шаг влево! — командовал он, и я делал маленький приставной шажочек.

И снова он продолжал стучать. Тук-тук… Тук-тук! Дятел зеброобразный, ять!

— Чего ищем? — не выдержал я.

— Дын-н-нь! — металлически откликнулось нечто на потолке.