ОПГ «Деревня» 4 (СИ) - Alchy Страница 9

— Давайте без меня. — Попрощалась со всеми Маня. — Я в летний душ, после этой лошади и дороги. Алексей, ты тоже приведи себя в порядок, сегодня вечером идем на открытие харчевни!

— Как же мы скучно живем в Известковом, — Заметил Егор брату. — А у вас тут клещи, харчи и диабло два!

Завалились в кабинет к Толяну, хирург с Олегом сидели насупленные, друг с другом не разговаривали и даже перекидывались отнюдь не приятельскими взглядами. На кушетке развалился Александр Васильевич, разнюхиваясь табачком и время от времени оглушительно чихая короткими очередями, с полной самоотдачей, до выступавших на глазах слезах. А посередине кабинета, оседлав стул — расположился Анисим. Пользуясь тем, что врачи демонстративно дулись, а Суворов находился в благодушном настроении — дед что-то самозабвенно вещал, транслируя на весь кабинет. По услышанному Егором обрывку фразы: «…и бились мы с этими староверами почитай всю зиму, чудом выстояли…» — дед опять что-то приукрашивал.

— Ты то в каком месте воевал⁈ — Удивился Егор. — Это когда вы вдвоем с Серёгой удавили древлеправославного? Тот заслужил, базара нет, но битвой это называть не корректно!

— Ну и что⁈ — Ничуть не смутился ветеринар. — Он знаешь какой матерый и здоровый был⁈ Ажно взмок весь, пока он елозить не перестал! А если не крепкий тыл, который я обеспечивал, посмотрел бы, как вы воевали, без лошадей то! Ты вон, Егорка, такой прощелыга! Вечно норовишь от забот о тягле уклониться! То казакам сдашь и испаришься, то башкир просишь! Где просьбами, а где и подкупом, лишь бы не работать!

— Давайте к делу! — Призвал всех к порядку Серёга. — Излагайте свои соображения, и побыстрей обсуждаем, решаем что делать и разбегаемся, мне вон ещё в «три пескаря» надо на открытие. Проследить, чтоб как всегда не получилось.

Тут же закипела научная дискуссия, сразу же разделившаяся на два лагеря. Олег, при полной поддержке Егора с пеной у рта отстаивали версию искусственного появления клещевого энцефалита с прочей заразой, разносимой этими паразитами — обвиняя в этом японцев, устроивших биолаборатории на Дальнем Востоке в тридцатых годах двадцатого века. Анатолий Сергеевич придерживался более научной позиции, апеллируя к здравому смыслу и биологии. Остальным на это было побоку, больше интересовало, что и как делать в сложившейся ситуации и докладывать ли незамедлительно императору.

— А давайте газами! — С энтузиазмом и горящими глазами предложил Ермолов. — Мыши то вон как знатно мрут! Лапами сучит, из пасти пена хлещет, полминуты и сдохла!

— А давайте без! — Чересчур нервно отреагировал Серёга, при этом подскочив на стуле. — У меня жена только родила, а вы газами травить предлагаете!

— Да, — с сожалением встал на сторону брата Егор. — это перебор будет. У нас с одной стороны Айлино-Мордовское, с другой Могузлы и хуторов вокруг, как блох на собаке. Жечь надо! Вырубать санитарную зону и жечь! Ну и перестрелять всех в зоне видимости, зверьё я имею в виду.

— Ну или сжечь! — Не унимался Лёха. — Солдаты совсем опейзанились! — Тут он с укоризной посмотрел на ветеринара.

Лишь благодаря титаническим усилиям участкового — удалось повернуть русло беседы в конструктивное русло. Постановили провести работы по вырубке санитарной зоны по периметру перенесенной из будущего территории, с заходом на триста метров на земли этой эпохи, с отстрелом всех крупных животных и беспощадной травле мелких. Поля, особенно посаженные с осени озимые — решено было не трогать. По словам Анисима, там такие пестициды применялись, в сельскохозяйственном производстве, что никаких клещей и в помине не было. Механизаторы, по крайней мере — не жаловались.

Толян подтвердил эту информацию, клещей для анализа собирали в основном вдоль оврага-свалки, где окрестности густо поросли кустарником, да вдоль Кулемки, где полей отродясь не было. Ну и под нож неминуемо шли все островки дикой природы из двадцать первого века, особенно лесистые участки местности, которых было немало. В общем, объем работ вырисовывался немаленький, и к сожалению — наиболее благоприятный период для этого, в самом начале весны, когда прошлогодняя трава была сухой и клещи ещё не успели активизироваться — был упущен.

— Давайте только без перегибов! — Вставил ветеринар. — Деревья не стоит целиком жечь, ветки обрубить и их палить, а бревна в деревню, на пилораму или на дрова. В копеечку нам влетят эти паразиты!

От Павла Петровича информацию о биологической угрозе скрывать и утаивать признали нецелесообразным. Вот с самим докладом решили повременить — пусть отойдет от проказ наследника, заодно позже отрапортуют в лучшем виде. Как это водится — угроза есть, но меры приняты и фронт работ штурмуют в едином порыве непримиримые к врагу труженики села с солдатами. Под чутким присмотром ветеринара, врачей и армейского руководства. Данные по насекомым и теории о появлении в их популяции вирусных инфекций — единогласно постановили предоставить на высочайшее рассмотрение в полном объёме, пусть Его Величество сам решает, что делать с Японией…

Вечером, около шести часов, со стороны пруда стали доноситься звуки музыки, в основном детский репертуар. Принаряженный народ чинно стекался к сколоченному на берегу павильону с вывеской «Харчевня Три пескаря». А впереди родителей торопились сами и подгоняли родителей дети — открытие заведения решено было ориентировать на детей. Заслужили, учились всю зиму, несмотря ни на что, и продолжат учится и дальше. Летние каникулы, длинной в три месяца, по образцу двадцать первого века — признали преждевременными и даже вредными. Две недели с середины мая до начала июня, и две с августа до первого сентября — таково было общее решение ответственных за образование. И одобренное императором. Так что праздник дети честно заработали, и по обещаниям взрослых — эти мероприятия в харчевне будут регулярно, в зависимости от успеваемости и поведения, само собой.

Часов до девяти от харчевни доносились счастливые детские голоса, перемежаемые и музыкой, и взвизгами, но всё хорошее когда-нибудь заканчивается и вот уже дети, усталые, но довольные и счастливые — потянулись назад, по домам. Только совсем уж маленькие возвращались в сопровождение матерей, а в основном — под присмотром старших братьев и сестер. Нетрудно было догадаться, что взрослые предпочли остаться на вторую часть торжественного открытия, с цензом — восемнадцать плюс. И грянувшая от первого торгово-развлекательного центра в этой эпохе песня на это недвусмысленно намекала. По всей видимости — ещё и громкости прибавили, для непонятливых и запаздывающих, на все Попадалово разносилось:

' Заходите к нам на огонёк

Пела скрипка ласково и так нежно

В этот вечер я так одинок

Я так промок, налей, сынок

Дома ждёт холодная постель

Пьяная соседка, а в глазах — похоть

Здравствуй, старый друг, метрдотель

Мадемуазель, привет, Рашель!' А. Розенбаум

Ермолов вот уже минут двадцать оббивал порог дома участкового — Маня задерживалась, прихорашиваясь. А когда она вышла — ахнул:

— Какая ты у меня!!!

— Какая? — Загадочно посматривая на него, спросила Маня, накручивая на палец завитый с помощью плойки локон. Это была целая спецоперация, накрутить кудри в медцентре, где было электричество и не попадаясь на глаза Лёхе прошмыгнуть домой в платочке, чтоб вечером предстать перед ним во всей красе. Сразив наповал.

— Отвал башки! — Честно сознался подполковник, решив, что никакие куртуазные комплименты его эпохи не в силах выразить всю гамму охвативших его эмоций. А вот одно из часто употребляемых Егором выражений подходило лучше всего.