Спасти красноармейца Райнова. Книга пятая. Интуит - Владимир Геннадьевич Поселягин Страница 9

продержался. А ведь ещё лично вылазки к немцам делал, добывая ночами нужное, всё уходило как в топку, уж очень нужна была немцам эта дорога, а мы стояли на их пути. В общем, к концу сентября, сегодня кажется двадцать пятое, у меня накопилось почти девятьсот килограмм. На данный момент тонна и девятьсот шесть килограмм. Любопытно, перед налётом, точно помню, было тонна и восемьсот семьдесят одно кило. Значит, почти трое суток без сознания. Раз чуть больше двух десятков накачалось. Ладно, позже о том, что было за эти два месяца, тянуть нельзя, иначе не выжить, благо накопитель лекарского амулета полон. Шесть процентов потратил на диагностику, плюс десять на голову, убирал контузию и слух возвращал, но остальные восемьдесят четыре процента пока имею. Я всё же смог дотянуться левой рукой, благо тот с этой стороны и убрал брус в хранилище. Достал рядом. Прикинул длину бурса и высоту потолка, сантиметров пятнадцать лишние, их я убрал в хранилище, и сразу достал, откинув. Брус убрал снова, но достал уже стоячим, почти упирался потолок рядом с тем бревном, что меня к полу пришпилило. Почти сразу я убрал и бревно. Не всё, тот кусок, что торчал из меня, оставил, а то совсем кровью изойду.

Потолок дрогнул, но брус удержал, что порадовало. Правда, мусору и бетонных обломков хватало, посыпалось сверху, пришлось пережидать поднятую пыль. Впрочем, быстро осела, за пару минут. Сесть я не мог, кусок бревна в животе не давал, опасно, но иначе до обломков, что на ногах были, не дотягивался. Хотя, для меня важно чтобы я телом касался предмета и смогу его убрать, так мысленно войдя в управление через ноги, и убрал камни, и тут же доставая, появлялись рядом из-под ладони левой руки, освободил хранилище от мусора. Ох как ноги заболели, где-то даже кровотечение пошло. Так что пока пыль оседала, я успел подлечить часть ран, убрать кровотечения, да воспаление. Гангрена уже не грозит. Температуру сбил. Снова двадцати процентов как не бывало. Остальное на живот. Пыль уже села, так что я ухватился левой рукой и попытался вытянуть бревно. Не шло, хорошо засело. Тогда просто убрал его в хранилище, и сразу достав, отбросил в сторону. В животе как будто пустота образовалась, уже привычная тяжесть исчезла, и я быстро амулетом ушивал края ран, сращивал сосуды, убирал занозы от этого бревна. В общем, до капли потратил всё в накопителе. Чтобы восстановится, мне нужно пять, а то и шесть полных накопителей для лекарского амулета, личной защиты тоже пустой, хорошо сам амулет цел, пока в хранилище убрал. Пока же привёл себя более-менее в порядок, уже не такое плохое состояние, но я хотел есть, даже не есть, а жрать. Пока же помогая себе левой рукой, я на левом боку пополз к пролому, пока силы есть, через который в «ДОТ» и попали немцы. Хорошо натоптано были. Видимо одна из бомб проделала, раньше такого не было, сколько бы нас не накрывали артиллерией.

Я не хотел среди трупов находится, да это мои бойцы, но мне морально там тяжело было. Форма грязная и в крови, я под себя ходил, даже по большому, пока без сознания был, в общем, прежде чем выбраться, замер у прохода, снаружи холод шёл и сырость, достал нож и стал старательно подсовывать лезвие под голенища сапог, ноги по сути раздавлены, все кости поломаны. Опухли ноги, в сапогах как в тисках, не снять, так что я решил время и силы потратить и снять их. Тут ругнувшись, а сидеть мне тяжело, раны не долеченные в животе давали о себе знать, убрал нож обратно в хранилище, и стал убирать полосками куски голенища левого сапога в хранилище, стараясь не зацепить живую плоть. Так и снял по очереди сапоги. Понятно после этого от них мало что осталось, уже не поносишь, но не страшно, главное снять. Остальное, гимнастёрку, шинель я ранее до боя скинул, жарко мне было, затерялась, потом шаровары, исподнее, ох и завоняло от меня, было куда легче снять. Правда, ремень с тяжёлой кобурой, где был пистолет, убрал в хранилище. Румыны, или уже немцы были, не стали меня трогать, видимо боялись, кобура была под правой ягодицей плотно прижата к бетонному полу. Всё в крови, потом помою и почищу, но оружие при мне. Пусть всего два патрона помнится имею, но хоть это. Вот так и выполз наружу обнажённый, осень, холодный дождь, что итак немногое тепло выбивал, но я достал котелки, один на тридцать литров и маленькие красноармейские и солдатские, и пока влага набиралась, я со счастливой улыбкой мылся. Хороший дождь, не мелкий. Пусть била крупная дрожь от холода, я не останавливался. Иногда сливал из котелков воду в одну ёмкость и жадно пил, у меня обезвоживание от кровопотери. Да и без сознания долго был.

Полчаса мылся, рядом работал амулет зарядки. Заряжал накопитель лекарского амулета, я любой секундой пользовался, чтобы зарядить. Главное отмылся, и пора поесть. А так материал брался из моего тела. Да у меня и было всего пачка трофейных галет и банка с сосисками. Это всё. Думал после налёта, как стемнеет, снова попробую навестить противника, и что увести, хранилище уже пустое, но как видите, не повезло. Вскрыл банку, рассол сразу выпил, и две сосиски заточил с шестью галетами, тщательно пережёвывая. Сытности нет, а желудок пустой и голодный, нужно подкормить, что и сделал. Так что, прибрав всё, пополз дальше, волоча перебитые ноги. Кстати, карманы гимнастёрки вывернуты были, явно обыскивали, документы искали, но я там ничего ценного не держал. А вот две медали «За Отвагу» не трогали, я сам их снял с остатков гимнастёрки и прибрал. А пока полз по грязи, воронок было множество вокруг, месяц оборону тут держали, дивизия наша по сути вся тут на линии старой границы и легла, если кто вырвался, то мало. Немцы снарядов к артиллерии не жалели, так что раскиданной земли хватало, я быстро покрылся хорошим слоем чернозёма, но главное не в своём дерьме был, как ранее. А полз к разбитому танку, до него метров сто. Под ним будет сухо, если что брезент подстелю, на нём устроюсь, накроюсь шинелью, у меня запасная была, плащ-палаткой ещё, и спать, пока амулет зарядки работает. Буду лечиться. Ну и пока полз до укрытия, вспоминал, как эти почти три месяца прошли. Не почти, три месяца и есть.

Что могу сказать, в той дивизии я и служил