1910-я параллель: Охотники на попаданцев (СИ) - Осипов Игорь Валерьевич Страница 93

Но почему он не заставил застрелиться меня? Сил мало? Не думаю. Скорее всего, не все люди подвержены его влиянию. Из моего окружения только Ольга попалась ему в подчинение.

Авто тряхнуло на кочке и сбавило ход, тем более что до усадьбы осталось всего ничего. За это время гридни Огнемилы во главе с Могутой скинули чехлы с винтовок, и те блестели штыками в рассветном солнце.

И всё же, почему только Ольга? Наверное, всё, кто имеет хоть какие-то сверхъестественные способности, не подвержены. Тогда почему не попал под влияние Никитин? Или барон с адъютантом? Или кто-то из моих горничных или дневальных?

Я остановил авто перед перекрёстком, за которым уже будет видна наша резиденция, и открыл дверцу. Гридни спрыгнули на землю.

Выстрелы раздались совсем близко, и я достал из потайной кобуры револьвер. Пальцы по привычке откинули зарядную дверцу камор, блеснувшую медными капсюлями центрального боя на патронах, и с треском прокрутили барабан.

— Евгене Тимофеиче, — послышался голос Могуты, а когда я поднял глаза, то он кинул мне небольшую склянку.

— Что это? — спросил я, поймав вещицу и всмотревшись в стекло.

— Ракушка, — ответил он, — я разумею, что пули свинцовыя для пистолетов хоть и суть сильнее пуль для пращи, но сие тоже пригоже.

Я поглядел на сделанную из плохого стекла ёмкость с медленно шевелящей рожками улиткой внутри. Помнится, у подсиживавшего Огнемилу предателя тоже была такая. Стоящая вещь, но уповать на неё, как панацею от всех опасностей, не нужно.

Я подбросил вещицу на ладони, а потом отдал Ольге. Та сперва равнодушно покрутила склянку в руках, а потом положила себе на колени. Духов после вторжения демона в её рассудок видеть она начала, но вот значения этим эфирным созданиям не придавала. Оставалось надеяться, что мы не окажемся в той ситуации, когда будет можно проверить эффективность защитного артефакта на собственной шкуре.

Я снова оглядел улицу, опустевшую после начала стрельбы, а потом достал из внутреннего кармана маленькое круглое зеркальце, которое всегда таскал с собой. Вещица была не раз проверена в самых разных ситуациях. Во всяком случае, оно было надёжней духа в банке. Гридни, державшие винтовки словно копья, молча глядели на то, как я подошёл к углу двухэтажного дома. Извёстка в этом месте облупилась, обнажив рыжий кирпич, да и само казённое здание, принадлежавшее какой-то небольшой счётной конторе, устало от своего бытия, обветшав непогодам. Но это не мешало ему быть хорошим убежищем от пуль.

Я высунул из-за стены зеркальце. То слегка подрагивало, но в него всё равно можно было различить усадьбу, валящегося без движения у караулки часового и нескольких городовых, прячущихся в кустах у дровника. Они время от времени выныривали и палили из револьверов в сторону нашей резиденции. В ответ тоже скромно постреливали, и судя по отсутствию раненых и убитых — без результатов. Попасть в человека, спрятавшегося в подобном укрытии на большом расстоянии — мизерный шанс.

— Идиоты, — прошептал я, — идиоты.

«Вот какого чёрта они отстреливаются? — думалось мне. — Чего барон не выйдет к полицейским и не попытается решить вопрос полюбовно. Даже если городовые работают по указке демона, просто так убить высокопоставленного чиновника из тайной канцелярии — это привлечь к себе огромное количество ненужного внимания. Можно затянуть всю процедуру дознания, привлечь связи, донести нужное до его светлости. Он не дурак, примет правильное решение по произволу полицейского чиновника, пусть тот и уездный исправник».

Так размышлял Евгений, а вот Марк Люций потихоньку зверел, оглядывая диспозицию. Одна из групп прячется в проулке между домами справа от нас. Они устроились удобно, и сзади не видно, и с усадьбы не обстреляешь. Другая группа залегла в саду у соседского дома. Наверняка был ещё отряд, зашедший со стороны речки Каменки. Тогда дом окружён. И хорошо будет, если городовые не зомби, как тот несчастный казашонок в полицейском участке, иначе придётся туго.

Внутри щёлкнула мысль, и я убрал в карман зеркальце, достав револьвер. А ведь демон-кукловод этого и добивается, чтоб барон вышел к нему. Для того чтоб опутать человека своими чарами, ему нужен прямой контакт, а ни барон, ни его адъютант не были в управлении полиции, Сашка тоже не пошёл с нами тогда на приём, а вот Ольга была, и исправник даже ей руку целовал. Чёрт! Тогда барон всё верно делает, забаррикадировавшись в усадьбе. И из больницы он бежал не от убийц, а от участи быть марионеткой. И если демон завладеет и его превосходительством, то останется просто смириться с полным провалом, а то и вовсе бежать из города. Старый лис мог не знать наверняка о подобных перспективах, но интуитивно догадывался. Тогда нужно устранить полицию, а там жизнь покажет. Устранить, но не убивать.

Марк Люций зловеще ухмыльнулся, сжав в руке револьвер.

— Могута, пусть твои парни немного постреляют. Пусть просто пошумят, заставив недруга попрятаться по укрытиям, а я займусь делом.

Помощник Огнемилы кивнул и с некоторой заминкой щёлкнул предохранителем на винтовке. Тяжело им, всё-таки, далёким от наших технологий людям, обращаться с незнакомым оружием.

— Береги себя, — прошептала Ольга.

Я поглядел на супругу, и наши взоры встретились. Мой, балансирующий между этим миром и иным, и её, полный какой-то тоски, словно долгожданные надежды на избавление вот-вот рухнут, и останется только шаг в бездну саморазрушения. Это был взгляд сильной женщины, которая устала быть сильной, которая хочет мира и покоя.

От этого взгляда я улыбнулся и сделал шаг к перекрёстку, и Евгений Тернский во мне тоже сделал шаг в сторону, давая пройти Марку Люцию.

Засевшие в кустах слева находились в невыгодной позиции, с точки зрения атаки на них, ибо их защищал дровник с высокой стопкой поленьев и небольшой, но добротный заборчик, и брошенный у этого забора гужевой фургон. Заросли мешали прицельной стрельбе. Вторая группа, та, что в переулке, находилась под прикрытием первой. И если бы я засел там, то вломился бы в квартиру первого этажа и занял наивыгоднейшую позицию. Городовые глупцами не были, а это значит, что нужно рассчитывать на этот вариант. Ни вдоль реки, ни вдоль улиц к ним не подступить. Попытка обойти со смежных проулков — тоже глупая, так как соседский сад позволял быстро сосредоточить огонь на новом противнике, оставаясь в укрытии.

Остаётся только атака в лоб. Для обычного человека — это чистой воды самоубийство, для обычного, но не для меня. И я намерен воспользоваться этим преимуществом.

— Могута, — произнёс я, а потом убрал в карман зеркальце, снял сюртук с жилеткой и перехватил поудобнее трость в левую руку и револьвер в правую, — можете шуметь.

Одновременно с этим я вынырнул из-за угла и помчался к фургону — он был единственным возможным укрытием для меня на пути к противнику. Всего-то каких-то сто метров.

Сзади раздались выстрелы, причём один из гридней умудрился выставить огонь на скорострельный, ударив в стену дома длинной тяжёлой очередью, от которой звякнуло разбитое окно, а на извёстке появились рыжие пятна битого кирпича, похожие на кровоточащее раны. Сходство усилилось осыпавшейся из пробоин пылью, испачкавшей землю грязно-оранжевым.

Я рванул вперёд, видя, как городовые начали быстро перебегать от одного угла дровника к другому. Сбоку и сзади по-прежнему раздавались выстрелы, но попасть по бегущему из револьверов — сложная задача. Это только в приключенческих книгах да синематографе бравые вояки, ведя беглый огонь по противнику, уничтожают того сотнями, и потому ни одна пуля, даже случайная, не настигла меня.

Сердце шумно стучало, гоняя кровь по жилам, под ногами скрипели мелкие камушки, шелестела шёлковая сорочка.

Кто-то из гридней совсем разошёлся, ведя стрельбу очередями, и было видно, что городовые не стремились вылезти из укрытия, лишь изредка высовываясь для пальбы. Сто метров я преодолел очень быстро, спрятавшись за фургоном так, чтоб не оказаться продырявленным лишний раз. Нужно было сделать короткую передышку и рвануть снова, всего-то на десяток метров. А там просто вырубить полицейских кулаками и тростью. Лишние трупы блюстителей порядка были ни к чему.