Ник Перумов - Алмазный меч, деревянный меч (Том 2) Страница 10

Она не могла ни бежать, ни сражаться. Только стояла, бессильно уронив руки, и смотрела на приближающуюся смерть.

Что ж, может, оно и к лучшему. Там, в Вечном Лесу, куда уходят после телесной гибели все Дану, она рано или поздно встретится с родителями, с друзьями детства, с кем играла под походными телегами армии Дану…

Пусть только скорее.

Чудовище остановилось. Череп повернулся, два зеленых луча-кинжала уперлись в Агату. Магия Арка выдержала удар – хотя отдача разлилась тяжелой болью по всему телу девушки-Дану.

– Чую, чую, чую… – забубнил глухой шлем. Смотровая щель обернулась к Агате. – Выпью душу, выпью душу, выпью.., выпью…

И Хозяин Ливня сделал первый шаг к обмершей Дану.

«Конец…» – обреченно подумала она. И, точно в сказках. Агата на самом деле вдруг увидела себя совсем крошечной, играющей рядом с родителями; только теперь она понимала, что за странные повозки окружают их и почему и мама, и отец облачены в доспехи, а за поясами – длинные и тонкие мечи с рукоятками, выточенными из корней тех деревьев, что росли рядом с домом.

Картина сменялась картиной. Вот праздник Первого Локона, после которого девушка считается взрослой и может жить сама, как считает нужным – но в полном согласии с многочисленными обычаями Дану. Вот на празднике звучат обращенные к ней, Сеамни Оэктаканн, слова жреца, слова Уст Леса: желает ли она покинуть родительский кров? И ее ответ в полном согласии с традицией: «Разве я изменщица отцу моему и матери моей? Разве оттолкну я взрастившее меня лоно и защищавшую меня грудь?»

И потом – дни и ночи, ночи и дни, походы, сражения, краткие мирные передышки… Империя наступала, легионеры шли сквозь леса, и даже все искусство прославленных лучников-Дану не способно было их остановить.

И потом – о, злая судьба, пославшая ей и тотчас же отнявшая Иммельсторн, последнюю надежду народа Дану!

Иммельсторн… Агата представила себе, что в руке – чуть шершавый эфес Деревянного Меча. Представила себе его дивную соразмерность, остроту его гибельного лезвия…

Когда она открыла глаза, то почти по-детски обиделась невесть на кого, увидев свою правую ладонь по-прежнему пустой.

Однако Хозяин Ливня не приблизился ни на шаг. И даже зеленый блеск в глазницах черепа как-то приугас.

Острие фламберга опустилось к земле.

– Вы.., пью… – повторил Хозяин Ливня, но уже без прежней уверенности.

Неужели сама мысль о Деревянном Мече повергла непобедимое чудище в такой ужас? Дрожа, Агата постаралась вновь вызвать ускользающее видение – представить себе восхитительно гармоничный изгиб клинка, баланс, при котором оружие кажется продолжением руки, спокойную силу Лесов, что дремлет где-то в душе Меча, в ее непредставимой глуби, а когда открыла глаза… Хозяин Ливня закинул свой чудовищный черный фламберг на плечо.

– Дочь Дану! – внезапно прогудел он. Вполне членораздельно, хотя и очень низким рокочущим басом. – Дочь Дану.., изведавшая.., принявшая… Дочь Дану!

Агата наконец нашла в себе силы попятиться. Говорящий Хозяин Ливня казался еще страшнее молчаливого.

– Возрадовался я, что ты оказалась на пути моем! – Страшный череп теперь и вовсе смотрел в землю. – Рад я вельми! Дай руку мне, Дочь Дану, и мы покинем сию юдоль!

– К-куда? – еле-еле смогла пролепетать Агата.

– Ко мне, Дочь Дану, ко мне на восходный брег великого моря, где солнце поднимается из воздушных бездн, где стоит мой дом. Давно я искал равную тебе, о Дочь Дану! Многих встречал я, но.., лишь ты, приявшая великую силу Иммельсторна… Идем же!

– Но.., но я… – пробормотала Агата.

– Не семь важно вес сие, не семь важно и все иное, – поднял руку Хозяин Ливня. – Значимо есмь лишь то, что я нашел тебя. Идем же!

Агата сжалась, замерла, парализованная ужасом. В сознании вновь всплыл образ Деревянного Меча – но на сей раз Хозяин Ливня не остановился. Он просто подошел к Агате и протянул к ней руку в наполовину истлевшей и распавшейся ржой латной перчатке.

– Пусть творится то, что должно! – торжественно провозгласил великан. – А наш с тобой путь, о Дочь Дану, – на восход, на самый восход, где горы встают из пламенеющего моря!

Гигантская рука коснулась возведенного магией Арка защитного купола.

– О-о, – прогудел Хозяин. – Зрю я, ты послана огненными колдунами! – Вокруг латной перчатки заплясал ореол чистого алого пламени. Однако старинная сталь медленно, но верно продолжала вдавливаться внутрь. Из-под глухого забрала вырвался короткий стон.

– Сильна волшба их, и неможно превозмочь ее так просто! – сдавленно проговорил Хозяин. И в этот миг завеса лопнула.

Мир вокруг Агаты взорвался. Тьма, смешанная с яростным пламенем, ринулась на нее со всех сторон.

И последнее, что успела подумать девушка, – не на это ли и рассчитывал хитроумный Верховный маг Арка?..

Ливень прекратился внезапно, в один миг. Сидри так и подскочил на жестком каменном ложе, когда неумолчный стук капель по внешней стене вдруг стих, Не веря своим глазам, Сидри заставил ставни открыться. Небо оставалось серым и бессолнечным, но страшные черные тучи Смертного Ливня истаивали, рассеиваясь безвредным паром, как всегда случалось после его окончания.

Гном в задумчивости почесал бороду. По его расчетам, ждать нужно было еще не меньше трех недель. Что случилось? Почему впервые за много-много лет Смертный Ливень прекратился намного раньше срока?

И не случится ли так, что он возобновится? Попасть под него в дороге, особенно после того, как добыт Драгнир, Сидри совсем не улыбалось. Если Ливень внезапно кончился – чего не случалось никогда раньше, – то почему бы ему и не начаться вновь?

– Не торопись, не торопись, Сидри, – сказал сам себе гном. – НЕ ТОРОПИСЬ! Каменный Престол это бы не одобрил. Выжди. День, два, может быть, три. Пока все остальные…

«Нет! – внезапно подумал он. – Об этом не может быть и речи. Среди хумансов наверняка найдутся отчаянные, что уже собираются в дорогу. Ты рискуешь попасть под Ливень – но страшнее Ливня встретить кого-то из Радуги. Забыл почтенного Ондуласта?

Больше гном не колебался. Собрав немудреные пожитки, он принялся крепить веревку. Незачем рисковать. Он спустится вниз по внешней стене – именно сейчас, пока в округе нет никого из охотников за самоцветами и их магов-покровителей.

Сказано – сделано.

Немного времени спустя гном тяжело перевалился через каменный парапет. За спиной его, намертво прикрученный великим множеством петель, покоился Драгнир.

Тави осторожно выглянула из низкой дыры тоннеля. Все правильно. Это здесь.

Она по-прежнему не пользовалась факелами. Магия позволяла видеть даже в кромешной тьме, а сейчас был не тот момент, чтобы экономить силы.

Громадный зал, где разыгралась давешняя схватка, был пуст. Лишь у стены застыло чудовищно скорченное и изломанное тело Кан-Торога. Вольный лежал, так и не выпустив оружия.

Тави осторожно опустилась на одно колено. Нечего было и думать исполнить все до единого сложные ритуалы Вольных, и все же какие-то слова она должна найти.

– Ты умер лучшей смертью, какой только может погибнуть Вольный, – негромко сказала Тави, опуская мертвому веки. – Ты умер, сражаясь с поистине неодолимой силой, и ты одолел ее – своей гибелью. Я обещаю, Круг Капитанов узнает о случившемся. Твоя дружина сможет гордиться тобой, Кан-Торог. А тело твое да пребудет здесь до той поры, пока не изменится мир и Спаситель, в которого не верили ни ты, ни я, не воссядет для Последнего Суда.

Девушка выпрямилась. Осторожно разжав сведенные последней мукой пальцы, взяла меч – согласно обычаю, снискавший славу клинок должен и дальше пребывать в дружине, несмотря на гибель владевшего им.

– Я донесу его до Круга Капитанов, – сказала мертвому Тави. – Все возрадуются и воздадут тебе хвалу, Кан-Торог. И душа твоя возрадуется тоже, странствуя по неведомым надмировым путям…

Она закрыла глаза и развела руки в стороны, раскрываясь, давая волю дремлющей внутри магической искорке.

Удар! Золотистый ливень молний вонзился в каменную плоть стены; с грохотом обрушилась лавина, погребая под собой тело Вольного.

Тави задержалась лишь для того, чтобы выплавить на поверхности самого крупного из рухнувших обломков имя Кан-Торога рунами его родного языка.

Теперь оставалось только отыскать дорогу наверх.., да как-то переждать Ливень.

О том, что он кончился, молодая волшебница пока еще не знала.

Патриарх Хеон мог быть доволен. Черный Город запылал сразу со всех концов. Летучие отряды Серых нападали на башни магов то там, то здесь, стремительно атакуя и столь же стремительно отступая, так что ответные удары магов приходились по пустому месту – то есть по домам невинных горожан.

Так что не было ничего удивительного в том, что спустя несколько часов после полуночи Черный Город взял башни волшебников в плотную осаду. Даже видавший виды Патриарх удивился – такой ярости и самопожертвования от мельинских обитателей он не ожидал.