Стив Эриксон - Сады Луны Страница 10

– Кто вы такие?

– Девятый взвод, Вторая армия.

– Девятый? – задохнулась она. – Вы – Разрушители Мостов, – она прищурилась, глядя на сержанта.– Девятый. Значит, ты – Вискиджак.

Он чуть вздрогнул.

У Порванного Паруса пересохло во рту. Она кашлянула.

– Разумеется, я слышала о вас. Слышала, что…

– Это неважно, – сурово перебил он, – Слухи множатся как кролики.

Она провела рукой по лицу. Разрушители Мостов. Они были элитными войсками императора, его любимцами, но после того, как девять лет назад Лейсин убила императора, их посылали на любую, даже самую грязную работу. Из десятка взводов выжил один. Выжившие, в основном сержанты, были известны в Малазанской армии на побережье, и даже за се пределами. Их имена стали легендарными. Надоеда, Старьевщица, Вискиджак... Имена, овеянные славой и циничными комментариями, как это часто происходит в армии. Они были гордо реющим стягом, символом всей этой безумной бесконечной кампании.

Сержант Вискиджак изучал следы побоища на холме, пытаясь воссоздать полную картину произошедшего. На его лице ходили желваки. Он понимающе взглянул на Порванный Парус, его серые глаза потеплели. Порванный Парус едва не разрыдалась.

– Ты единственная, кто уцелел? – спросил он. Она отвернулась, пытаясь взять себя в руки.

– Единственная, удержавшаяся на ногах. Но дело тут не в умении. Просто повезло.

Если он и услышал горечь в ее голосе, то ничем не выдал этого. Он замолчал, наблюдая за своими людьми, склонившимися над Хохолком.

Порванный Парус с трудом провела языком по пересохшим губам. Она взглянула на солдат Вискиджака, о чем-то негромко беседовавших с Хохолком. Она услышала смех Хохолка и звук мягкого удара, который заставил ее вздрогнуть.

– Тот высокий, – обратилась она к сержанту, – он ведь маг?

Вискиджак кивнул, затем добавил:

– Его зовут Быстрый Бен.

– Это не то имя, с которым он родился.

– Верно.

Она повела плечами под тяжелым плащом. Тупая боль внизу спины прошла.

– Я должна с ним познакомиться, сержант. Такую силу, как у него, трудно не заметить. Он не новичок.

– Да, именно так, – ответил Вискиджак.

Она начала злиться.

– Я жду объяснений. Что там происходит?

Вискиджак поморщился.

– Ничего особенного, если просто смотреть со стороны, – он громко позвал: – Быстрый Бен! Маг обернулся.

– Мы уже почти договорились, сержант, – сказал он, сверкая белоснежной улыбкой.

– Дыхание Худа, – вздохнула Порванный Парус, отворачиваясь. Девушка по-прежнему стояла на гребне холма и, казалось, со вниманием изучала колонну Морантов, входящих в город. Она обернулась, будто почувствовав взгляд Порванного Паруса. Ее лицо поразило чародейку. Она отвела глаза. – Это все, что осталось от твоего отряда, сержант? Два потрепанных мародера и новобранец, жадный до крови?

– Их осталось только семеро, – холодно ответил Вискиджак.

– А сколько их было утром?

– Пятнадцать.

«Что-то здесь не так». Чувствуя необходимость что-нибудь сказать, она произнесла:

– Лучше меньше, да лучше, – и тут же мысленно обругала себя, заметив, как кровь отхлынула от лица сержанта. – Нет, – добавила она, – я уверена, что погибшие были отличные воины.

– Погибли они достойно, – сказал он торжественно.

Его слова потрясли ее. Она закрыла глаза, пытаясь побороть слезы недоумения и отчаяния. «Слишком много всего произошло. Я не готова к этому, – подумала она в смятении.– Я не готова к встрече с Вискиджаком, человеком, ставшим легендой, который столько раз уходил от верной смерти, служа империи».

За последние три года Разрушителей Мостов никто не видел. С начала осады Засеки они были брошены на минирование массивных городских стен. Приказ пришел прямо из столицы, это было либо жестокой шуткой, либо результатом полного невежества: под долиной залегала сплошная скальная порода, в которой был глубокий разрыв и даже с помощью магии было сложно увидеть его дно. «Они три года шли под землей. Когда они в последний раз видели солнце?»

– Сержант, – Порванный Парус, вздрогнув, открыла глаза. – Вы до этого самого утра были в туннелях?

Теперь она отчетливо поняла, откуда на его лице такая боль.

– Каких туннелях? – мягко спросил он, отступив от нее на шаг.

Порванный Парус подалась вперед и взяла его руки в свои. Его руки дрожали.

– Вискиджак, – прошептала она, – ты все правильно угадал. О... обо мне, обо всем, что творилось на холмах, что случилось со всеми этими солдатами, – она помолчала и добавила: – Мы можем разделить только неудачу. Мне жаль.

Он отнял руки и отвел глаза.

– Не надо, чародейка, – он снова посмотрел на нее. – Сожаление – это не то чувство, которое мы можем себе позволить.

И он вернулся к солдатам.

– Этим утром нас было тысяча четыреста человек, – услышала Порванный Парус голос молодой женщины.

Порванный Парус обернулась. С такого близкого расстояния она увидела, что девушке не больше пятнадцати лет. Лишь ее глаза цвета старого оникса казались древними.

– А теперь?

Девушка пожала плечами почти беззаботно.

– Тридцать, может быть, тридцать пять. Четыре из пяти туннелей обвалились. Мы были в пятом и сумели выкопать ход наружу. Скрипач и Еж продолжают искать остальных, но считают, что шансов нет. Они старались помочь, – на ее заляпанном грязью лице заиграла холодная всезнающая улыбка, – но ваш главный, верховный маг, приказал им прекратить поиски.

– Тайскренн? Почему?

Девушка нахмурилась. Потом просто отошла к гребню холма и снова стала разглядывать город.

Порванный Парус задумалась. Девушка произнесла последние слова так, словно требовала призвать кого-то к ответу за случившееся. «Соучастие?» Нет, не то. «У Тайскренна нет друзей. Прекрасно!» – вдруг догадалась Порванный Парус. Этот день стал днем несчастья, и теперь на голову верховного мага посыплются обвинения. Порванный Парус посмотрела на Засеку, над которой раскинулось затянутое плотной пеленой тумана небо.

Последние четыре месяца она спала с Калотом: небольшое развлечение, чтобы развеять скуку затянувшейся осады. Именно так она пыталась объяснить себе собственный неожиданный для нее поступок. В действительности за этим скрывалось нечто большее, гораздо большее. Однако у Порванного Паруса не доставало сил быть честной с собой.

Она проснулась раньше Калота, почувствовав магическое послание. Открыв глаза, она улыбнулась оттого, что Калот – невысокого роста, но весьма ладно и пропорционально сложенный маг – спит, прижавшись к ней, как ребенок. Но Калот тоже почувствовал зов и открыл глаза навстречу.

– Хохолок? – спросил он, сбросив с себя одеяло и поеживаясь.

Порванный Парус скривилась.

– Кто же еще? Этот человек никогда не спит.

– Интересно, что на сей раз? – Он стоял, разглядывая свою одежду.

Она рассматривала его. Он был так тонок, что вместе они составляли комичную пару. В призрачном свете раннего утра, просачивавшегося через стенки палатки, контуры фигуры смягчились, делая Калота еще больше похожим на ребенка. Для человека ста лет от роду он прекрасно сохранился.

– Хохолок действует по поручению Дуджека, – сказала она. – Возможно, просто новые сведения. Калот ворчал, натягивая башмаки:

– Вот что получаешь, когда командуешь отрядом, Парус. В любом случае, с Недурианом было проще, позволь тебе заметить. Каждый раз, когда я на тебя смотрю, я хочу...

– К делу, Калот, – произнесла Порванный Парус как бы шутя, но Калот услышал резкие нотки в ее голосе.

– Что-то случилось? – спокойно спросил он. На его высоком лбу появились знакомые ей складки.

«Я думала, что уже избавилась от этого». Порванный Парус вздохнула и сказала вслух:

– Ничего не знаю, кроме того, что Хохолок хочет видеть нас обоих. Если это обычное совещание, там и доспишь.

Они молча оделись. Меньше чем через час Калота испепелит волной синего огня, и только вороны будут отвечать на отчаянные рыдания Порванного Паруса. Но сейчас оба мага просто готовились к неожиданному совещанию в палатке верховного кулака Дуджека Однорукого.

За палаткой Калота часовые последней смены толпились у костра, грея над огнем руки. Людей было немного: слишком ранний час. Палатки рядами расположились на склоне холма, спускавшегося в долину и обращенного к стенам Засеки. Флаги отрядов чуть колыхались от легкого утреннего бриза. С прошлой ночи ветер поменялся и доносил теперь до ноздрей Порванного Паруса запахи отхожих мест. В светлеющем небе угасали последние звезды. Казалось, что никакой войны нет.

Завернувшись от утренней прохлады в плащ, Порванный Парус стояла у палатки, глядя на огромную гору, нависшую над Засекой. Она внимательно разглядывала поверхность летучего острова, который, насколько она помнила, назывался Лунным Семенем. Ощетинившийся гнилыми зубами базальтовых башен, остров был домом самого могущественного противника, с которым когда-либо сталкивалась Малазанская империя. Лунному Семени, висевшему высоко над землей, осада была не страшна. Даже у отборных отрядов Лейсин, состоявших из Т'лан Аймассов, которые двигались так же легко, как пыль по ветру, не возникало мысли о том, что можно проникнуть в зону магической защиты острова.