Барбара Хэмбли - Драконья погибель Страница 16

– Да, но…– Его высокий лоб пошел морщинами. Полагая себя поклонником столичной ведьмы, Гарет, видимо, не допускал мысли о чем-то, лежащем вне ее власти.– Леди Зиерн делает это постоянно. Я сам видел…

Дженни застыла с хворостиной в руке, ужаленная внезапной, почти забытой болью – горькой завистью к тем, кто превзошел ее в искусстве магии. Всю свою жизнь она старалась подавить это чувство, зная, что оно искалечит ее и лишит власти. Именно это заставило Дженни момент спустя напомнить себе, что раз уж она едет на юг, то не грех поучиться там у других.

Но на краешке сознания отчетливо звучал голос старого Каэрдина, вновь говорившего, что даже если ты обладаешь достаточной для превращения властью, то все равно пребывание в чужом образе разрушит любого, кроме, пожалуй, самых великих магов.

– Тогда она в самом деле весьма могущественна,– с трудом проговорила Дженни. Мысленным усилием она подожгла кору, и пламя горячо скользнуло под хворостом. Даже эта маленькая магия уязвила ее, как иголка, беспечно оставленная в шитье, – уязвила сознанием ничтожности ее собственной власти.– И в кого же она превращалась?– Дженни спросила об этом так, словно надеялась, что Гарет сейчас ответит, что сам ничего не видел и что все это не более чем слухи.

– Однажды она обернулась кошкой,– сказал он.– Другой раз – птицей, ласточкой. И еще она являлась ко мне во снах такой… Это странно,– продолжил он несколько торопливо.– В балладах о подобном почти ничего не говорится. Но это было чудовищно, самая ужасная вещь, какую я только видел: женщина, женщина, которую я…– он спохватился,– которую я знаю, искажает облик и обращается в зверя. А потом зверь смотрит на меня ее глазами.

Он сутулился, скрестив ноги, перед костром, а Дженни устанавливала на огонь сковороду и смешивала муку для лепешки.

– Так вот почему,– сказала она,– ты упросил короля послать тебя на север… Ты бежал от нее?

Гарет отвернулся, потом кивнул.

– Я не хочу предать… предать короля.– Слова его прозвучали странно.– Но я чувствую, как что-то вынуждает меня это сделать. И я не знаю, как быть… Поликарп ненавидел ее,– продолжил он через некоторое время, в течение которого слышимый неподалеку голос Джона бодро проклинал развьючиваемых мулов – Кливи и Тыквоголового.– Мятежный господин Халната. Он всегда говорил мне, чтобы я держался от нее подальше. И он ненавидел ее за то, что она околдовала короля.

– И поэтому восстал?

– Что-то послужило причиной, не знаю, что.– Гарет с несчастным видом поигрывал чешуйкой засохшего теста, оставшейся в чаше.– Он… он пытался убить короля и… и наследника – королевского сына. Поликарп – следующий наследник, он племянник короля, а во дворец его взяли в качестве заложника, когда восстал его отец. Поликарп натянул веревку через дорогу в охотничьем поле. Утро было туманное, и он, наверное, думал, что даже если кто ее и заметит на всем скаку, то будет уже поздно.– Голос его дрогнул, когда он добавил: – Но я видел, как он это сделал.

Дженни взглянула ему в лицо, превращенное темнотой и скачущими отсветами костра в грубую подвижную мозаику.

– Ты любил его, не так ли?

Он заставил себя кивнуть.

– Я думаю, это был мой лучший друг при дворе. Мои сверстники (Поликарп старше меня всего на пять лет) обычно смеялись надо мной, потому что я собираю баллады, потому что я неуклюжий, потому что ношу очки… А над ним смеялись, потому что его отец был казнен за измену, а сам он увлекается философией. Но ведь многие из владык были философы! Халнат – университетский город, поэтому они все, как правило, атеисты и бунтари. Вот и его отец, что был женат на сестре короля… Но Поликарп был всегда королю как родной сын.– Юноша отклеил ото лба мокрую жидкую прядь и закончил сдавленно: – Даже когда я увидел, что он делает, я не поверил.

– И ты донес на него?

Гарет сокрушенно вздохнул.

– Что мне еще оставалось!..

«Неужели он скрывал именно это?»– подумала Дженни. Стоило ли утаивать то, что королевство расколото гражданской войной, как во времена Усобицы, ради которой короли вывели войска из Уинтерлэнда? Может, Гарет боялся, что Джон, узнав, как малы шансы получить войска от короля, не согласится на это путешествие?

Или он скрывал что-то другое?

Было уже совсем темно. Дженни сняла хрустящие оладьи со сковороды и, отложив на деревянное блюдо, занялась солониной и бобами. Подошел Джон и присел рядом, отчасти прислушиваясь к рассказу Гарета, отчасти – к шорохам за пределами лагеря.

Приступили к трапезе, а Гарет все говорил:

– Так или иначе, а Поликарп покинул город. Люди короля ждали его на дороге в Халнат, но он, наверное, ушел через Бездну Ильфердина, и гномы провели его до Цитадели. Королевские войска они через Бездну не пропустили, иначе бы мы ударили на Халнат с тыла; но они отказали в этом и мятежникам, даже перестали им продавать пищу. Говорят, они хотели обрушить взрывчатым порошком туннель и отрезать Халнат навсегда. Но потом пришел дракон…

– Пришел дракон – и что?– спросил Джон.

– Когда это случилось, Поликарп открыл ворота Халната и принял бежавших из Бездны гномов. Множество гномов нашли у него убежище, но Зиерн говорит, что среди них были только те, кто поддерживал его с самого начала. А она должна знать – она ведь воспитывалась в Бездне.

– Смотри-ка!– Джон кинул в костер обглоданную свиную косточку и вытер пальцы о кукурузную лепешку.– То-то я гляжу, имя у нее как у гномов.

Гарет кивнул.

– Раньше гномы часто принимали в ученики человеческих детей, они живут… жили… в городке неподалеку от главных Врат Бездны, где плавилось золото и шла торговля. Но в прошлом году гномы запретили людям входить в Бездну.

– Запретили?– заинтересовался Джон.– А почему?

Гарет пожал плечами.

– Не знаю. Они странные и коварные создания. Никогда не угадаешь, что они замыслили. Так говорит Зиерн.

Когда совсем стемнело, Дженни оставила мужчин у костра и тихо двинулась вдоль границ лагеря, проверяя охранный круг заклятий от болотных дьяволов, шептунов и мрачных призраков, возникавших иногда в руинах старого города. Она присела на межевой камень вне досягаемости бликов костра и занялась своей медитацией, которой столь часто пренебрегала в последние дни – с того самого утра, когда привела Гарета в Холд.

Будь она более прилежна, стремись к власти, как подобает настоящей ведьме, – стала бы она такой же могущественной, как эта Зиерн, играючи меняющая облик? Предостережения Каэрдина вновь зазвучали в мозгу Дженни, но, может быть, это говорила зависть к более талантливой колдунье. Каэрдин был слишком стар, а другого наставника в Уинтерлэнде после его смерти Дженни найти не смогла. Подобно Джону она была ученым без должного образования, подобно всем жителям селения Алин вынуждена была расти на скудной каменистой почве.

В извивающихся бликах пламени она могла видеть, как Джон, жестикулируя, рассказывает Гарету что-то из огромной коллекции своих душераздирающих историй из жизни Уинтерлэнда. Интересно, о чем он сейчас? О Жирном Бандите или о своей невероятной тете Матти? В первый раз ей пришло в голову, что это ради нее, а не только ради жителей Уинтерлэнда откликнулся он на призыв короля – – ради того, чего ни она, ни их сыновья не могли получить в этих землях.

«Он собирается платить за это жизнью»,– в отчаянии подумала она, глядя на Джона. Молчаливые руины Эмбера, казалось, смеялись над ней из темноты, и все отчетливей становился шепоток в сердце, что это был его выбор, а не ее. Она могла лишь то, что могла – бросить занятия и последовать за ним. Король послал приказ, пообещал награду – и Джон подчинился королю.

Еще пять дневных переходов к югу от Эмбера – и местность снова начала очищаться. Леса сменились пологими наносными склонами, скатывающимися к Уайлдспэ – северной границе земель Белмари. Страна тянулась пустынная, но это уже было не кладбищенское запустение Уинтерлэнда – временами попадались фермы, похожие на маленькие фортеции, да и дорога стала вполне проходимой. Стали встречаться первые путники (в основном торговцы, направлявшиеся на север и на запад) с новостями и слухами об ужасе, поразившем землю с пришествием дракона, и о беспорядках в Беле из-за высоких цен на зерно.

– А что, не так, что ли?– говорил тщедушный торговец с лисьей мордочкой, ведший за собой целый караван груженых мулов.– Урожая теперь с этим драконом не жди, зерно сгниет на полях, а гномы, которых теперь в Беле целые банды, перекупят хлеб у честного люда с помощью своего жульнического золота.

– Жульнического?– удивился Джон.– Они добывают его в шахтах и плавят, где же здесь жульничество?

Дженни украдкой пнула его в лодыжку: чтобы выслушать новости до конца, не стоило раздражать рассказчика.

Торговец сплюнул в канаву на обочине (упаси боже, не на дорогу!) и вытер рыжеватую седеющую бороду.