Роберт Джордан - Перекрестки сумерек Страница 17

Что действительно ее беспокоило, так это женщина, стоявшая сейчас посереди ковра, уперев кулаки в бедра. Ее волосы свободно вились по плечам, подбородок был воинственно задран вверх, взгляд узких синих глаз очень хмурый. Сашалле, естественно, носила на правой руке кольцо Великого Змея, но вдобавок еще и ожерелье с браслетом айильской работы: огромные бусинки серебра и замысловатые узоры из кости, слишком безвкусные по сравнению с ее платьем из коричневой шерсти с высоким воротом, которое было простым, элегантным и хорошо сшитым. Работа была отнюдь не грубой, однако… слишком броской, и едва ли такое стала бы носить Сестра. Странность выбора украшений могла быть ключом слишком ко многим вещам, если Самитзу когда-нибудь сможет их разглядеть за этим украшением. Хранительницы Мудрости, особенно Сорилея, смотрели на нее, словно она была слишком глупой, чтобы принять все как есть, не выясняя причин, и не пытаясь найти ответ. Они слишком часто поступали подобным образом. Особенно Сорилея. Самитзу не привыкла считать себя глупой, и ей страшно не нравилось, когда другие пытаются это делать.

Уже не впервые, она обнаружила, как трудно встречать пристальный взгляд другой Сестры. Сашалле была главной причиной, из-за которой удовлетворение от состояния дел постоянно от нее ускользало, независимо от того, насколько хорошо все шло. Что еще больше раздражало – Сашалле была Красной, однако, несмотря на цвет своей Айя, она принесла клятву молодому ал'Тору. Как Айз Седай могла поклясться на верность мужчине, да еще тому, кто мог направлять? Возможно, Верин была права на счет та'верен, меняющих мир. Самитзу не могла придумать других причин для тридцати одной Сестры, пять из них была Красными, чтобы принести подобную присягу.

«К Леди Айлил приходили лорды и леди, которые представляют основную часть Дома Райатин», – ответила она терпеливее, чем чувствовала. – «Они хотят, чтобы она заняла место Главы Дома, и ей требуется одобрение Белой Башни. По крайней мере, одобрение Айз Седай». – Чтобы как-то избежать состязания взглядов, наверняка его проигрывая, она пошла к столу из черного дерева, где на серебряном подносе с золотой насечкой все еще испускал слабый аромат специй серебряный кувшин. Кубок с теплым вином помог обеспечить ее слабым оправданием за потерянный контакт глаз. Нужда оправдываться перед собой заставила ее поставить кувшин на поднос с резким стуком. Она избегала слишком часто смотреть на Сашалле. Даже сейчас она сообразила, что смотрела на женщину искоса. К собственному расстройству, она совсем не могла заставить себя полностью повернуться, чтобы встретить ее взгляд.

– Скажи ей нет, Сашалле. Ее брат, когда его видели в последний раз, был все еще жив, а у Башни есть и другие дела, вместо того, чтобы разбираться с восстанием против Возрожденного Дракона. Особенно теперь, – в ее памяти возник Торам Райатин, убегающий в странный туман, который мог менять форму и убивать, туман, который не брала Единая Сила. В тот день Тень пришла к стенам Кайриэна. Голос Самитзу напрягся от усилий сдержать дрожь. Не от страха, от гнева. Это случилось в тот день, когда она не справилась с Исцелением юного ал'Тора. Она терпеть не могла неудачи, и испытывала крайне неприятное чувство, когда о них вспоминала. И ей не нужно оправдываться. – Большинство сторонников Райатина побеждены. Но те, кто все еще связан с Торамом, выступят против нее. С оружием, если будет необходимо, и в любом случае, поддерживая переворот в великом Доме нельзя сохранить мир. Сейчас в Кайриэне сохраняется сомнительный баланс, Сашалле, но это все же баланс, и мы не должны его разрушать. – Она смогла заставить себя резко замолчать, прежде чем она бы добавила, что Кадсуане тоже рассердилась бы, если они так поступят. Едва ли это добавило ей уважения в глазах Сашалле.

– Переворот все равно будет, поспособствуем мы этому или нет, – твердо сказала другая Сестра. Ее хмурый взгляд исчез, едва Самитзу показала, что слушала ее, хотя губы все еще были недовольно сжаты. Возможно, это было просто упрямство, а не война с ней, но едва ли это имело значение. Женщина не вдавалась в дискуссии и не пыталась ее переубедить, просто заявляла о собственном мнении. И что больше всего раздражало, делала это в виде большого одолжения. – Дракон Возрожденный – глашатай переворотов и изменений, Самитзу. Предсказанный глашатай. И даже если бы его не было, то этот город по-прежнему называется Кайриэн. Ты считаешь, что они действительно перестали играть в Даэс Дей'мар? Поверхность воды может быть спокойной, но рыбы никогда не перестают плавать.

Красная, агитирующая за Возрожденного Дракона, словно какой-нибудь уличный демагог на площади! Свет!

– А если ты не права? – против собственной воли выдавила из себя Самитзу. Сашалле, чтоб ей сгореть, сохраняла полное спокойствие!

– Айлил отказалась от любых притязаний на Трон Солнца в пользу Илэйн Траканд, чего желал Возрожденный Дракон, и она готова дать ему вассальную клятву верности, если я попрошу. Торам вел свою армию против Ранда ал'Тора. Я говорю, что изменение стоит усилий, а шансы дают возможность, и я ей так и скажу.

Колокольчики в волосах Самитзу зазвенели от резкого движения головой, и она едва сумела удержаться от нового косого взгляда. Восемнадцать из Сестер, Принявших Дракона, все еще оставались в Кайриэне. Кадсуане увела нескольких с собой, затем отправила Аланну, чтобы взять еще, и все оставшиеся стояли выше, чем Сашалле, но Хранительницы Мудрости старались держать их подальше от нее. В принципе, она не одобряла этого, Айз Седай не могут быть учениками у кого бы то ни было! Это возмутительно! Но на практике, это действительно облегчало ее работу. Они не вмешивались или не имели возможности, жалуясь, что Хранительницы Мудрости управляют их жизнями и следят за ними каждую минуту. К сожалению, по некоторым причинам она не могла учиться, Хранительницы Мудрости смотрели по-другому на Сашалле и двух других Сестер, которые были усмирены у Колодцев Дюмай. Усмирены. При мысли об этом она чувствовала слабую дрожь, но только слабую. И было бы лучше, если она когда-нибудь сумеет узнать, как Дамер Флинн Исцелил то, что невозможно Исцелить. По крайней мере, хоть кто-то способен Исцелять усмиренных, даже если это мужчина. Мужчина, способный направлять. Свет, едва немного привыкнешь, и вчерашний ужас сегодня превращается в обычное беспокойство.

Она была уверена, что перед уходом Кадсуане уладит все вопросы с Хранительницами Мудрости, поскольку она понимала различия между Сашалле, Иргайн и Ронайллой. По крайней мере, она думала, что была уверена. Не в первый раз ее втянули в один из проектов легендарной Зеленой. Кадсуане могла быть хитрее любой Голубой. Интрига вплеталась внутрь интриги и оборачивалась в хитрость, оставляя ее в тени за спиной других. Некоторые интриги были спланированы так, чтобы потерпеть неудачу, помогая другим преуспеть, и только Кадсуане знала, какие были какими. Не утешительная мысль. В любом случае, те три Сестры были свободны в своем праве – остаться или идти, куда они желали, и делать то, что желали. И конечно они не чувствовали необходимости придерживаться наставлений, оставленных Кадсуане, или следовать за Сестрой, которую та оставила за старшую. Их вела и сдерживала только безумная присяга ал'Тору.

Самитзу никогда в жизни не чувствовала себя слабой или неэффективной, кроме случая, когда ее Талант подвел ее, но сейчас она больше всего на свете желала, чтобы Кадсуане вернулась и избавила ее от решения этих вопросов. Несколько слов, нашептанных в ухо Айлил, конечно, подавили бы любое желание леди претендовать на должность Главы Дома, но все же это ни к чему не приведет, если она не найдет какой-то способ отклонить Сашалле от ее цели. Не имеет значения, что Айлил боится, что ее глупые тайны узнают даже за границей. Несогласованность в том, что ей говорят Айз Седай, может вполне заставить ее решить, что лучше попробовать скрыться в своем поместье, и не рисковать оскорбить Сестру в любом случае, как бы она не поступила. Кадсуане очень бы расстроилась, потеряв Айлил. Сама Самитзу тоже бы расстроилась. Айлил была тайной дверцей в мир заговоров, назревающих среди знати. Мера, по которой легко измерить интриги, были ли они все еще мелкими, и их вероятность принести волнение. Проклятая Красная знала это. И едва Сашалле даст Айлил такое разрешение, то со своими новостями она прибежит к ней, а не к Самитзу Тамагова.

Пока Самитзу колебалась, не находя решения, дверь в коридор открылась, пропуская строгую бледную кайриэнку, на целую ладонь ниже обеих Айз Седай. Ее седые волосы были зачесаны в толстый узел на затылке, и она носила простое серое платье почти черного цвета, совсем без украшений – вид современной ливреи слуг Дворца Солнца. Слуги, конечно, никогда не стучались и не спрашивали разрешения войти, но Коргайде Марендевин была не просто какой-то служанкой. Тяжелая серебристая связка длинных ключей на поясе была своего рода офицерской лентой. Кто бы ни правил Кайриэном, Хранитель Ключей правил Дворцом Солнца. Это был простой и естественный факт, и в появлении Коргайде не было и следа подобострастия. Она сделала минимальный реверанс, ровно на полпути между Самитзу и Сашалле.