Надежда Первухина - Имя для ведьмы Страница 25

– Покажи мне ее, – приказала я кристаллу. Ну прямо ревнивая дамочка из фильма «Чародеи»! Однако сработало. Сфера засветилась изнутри изумрудным огнем, затем затуманилась. Через мгновение туман рассеялся, и я, как на мониторе небольшого компьютера, увидела коридор.

– Почему изображение черно-белое? – грозно рыкнула я.

– Ой, пардон! – пискнул кристалл и усилил цвет.

Коридор был уныло-салатового цвета. По нему стремительно шла элегантно одетая Наташа в сопровождении запыхавшегося толстяка, облаченного в белый халат. Как в больнице...

Да это же и есть больница!

Наташа с перекошенным от гнева лицом что-то быстро выговаривала доктору. Тот жалко оправдывался и явно ее боялся.

– Звук давай! – приказана я.

– У меня звуковой карты нет! – возмутился было кристалл.

– Расшибу к чертовой матери...

– Ну, как угодно. Только под вашу ответственность, – уступил магический прибор и дал звук.

– ...амитриптилина. Такую дозу не выдержит и здоровое сознание, не говоря уж о шокированном.

– Вы меня не учите, доктор, я сама все знаю не хуже вас. Он не должен выйти из коматозного состояния раньше двадцать пятого мая, ясно?!

– Да как вы смеете мне указывать? Кто вы такая?!

Наташа на миг притормозила свой стремительный бег по коридору и схватила врача за шиворот.

– Я его жена, ясно тебе, Гиппократ кастрированный?! И я лучше знаю, как лечить моего дорогого муженька. Советую тебе со мной не спорить!

– Я... не буду. Отпустите меня, пожалуйста, – простонал, задыхаясь, доктор. – В конце концов, это ведь не мое дело.

– О, ты правильно все понял! Умничка! – Наташа похлопала доктора по лысине острыми, как лезвия, ногтями. – Значит, так. Антидепрессанты и психотропные ему не отменять. Кормить через катетер и только тем, что принесу я. Никаких посетителей к нему не пускать. Кроме меня, разумеется. Я ведь как-никак его жена!

Она усмехнулась, продемонстрировав идеальную белоснежную улыбку, хотя волчий оскал пошел бы ей куда больше. Не завидую тому бедняге, который сподобился чести стать ее мужем. Она ведь явно стремится сжить его со свету!

Наташа и врач остановились у дверей палаты. Я пристальнее вгляделась в номер. Двести двенадцатый. Надо запомнить на всякий случай.

– Ну что ты морщишься, как будто тебе мошонку зашемили?! – зашипела на доктора ведьма. – Сделай приветливое лицо, а то санитарка подумает, что больницу террористы захватили.

Бедный мужичок покраснел, побледнел, одернул халат и попытался улыбнуться. А Наташа провела ладонью по своему лицу и...

Какое выражение нежной заботы и ласки изобразилось на нем! Именно с такими лицами, наверное, снятся одиноким морякам их далекие верные подруги... Именно таким лицам и верят эти несчастные моряки, а после недоуменно спрашивают себя: как же так получилось, что приходится идти на прием к венерологу?!

Наташа стремительно ворвалась в палату, врач робко плелся у нее в кильватере. Дежурная сиделка, дремавшая у постели больного, испуганно вскочила.

– Ну как он, мой... мой единственный? – с трепетным придыханием спросила Наташа сиделку. Могу поклясться, что в глазах ведьмы стояли искренние слезы.

– Не приходит в себя, – горестно прошептала сиделка.

– Ах! – Наташа картинно извлекла из сумочки платочек и промокнула уголки глаз. – Мой любимый! Как я страдаю без него!

По ком же она так артистично убивается? Изображение все время смещалось, и мне не удавалось разобрать, кто лежит на реанимационной кровати и кого Наташа называет своим мужем...

– Отрегулируй настройку, – приказала я кристаллу. – Дай мне изображение больного.

– Выполняю

Доктор, Наташа, сиделка ушли из поля зрения. Появился стандартный монитор с нервно пульсирующей зеленой полоской кардиограммы, капельница, прозрачные трубки, игла, глубоко ушедшая во вспухшую вену безжизненно повисшей руки..

– Покажи мне его лицо, скорее!

– Выполняю.

Кто же ты, бедолага, женившийся на ведьме?!

Я увидела.

Я заставила себя не закричать.

Ни бинты на лбу, ни длинный багровый кровоподтек во всю щеку, ни мертвенная бледность и потрескавшиеся бескровные губы не помешали бы мне узнать его.

– Авдей, – простонала я, чувствуя, как сердце раскладывается пополам. – Почему же все так, любимый?!

Он не мог мне ответить. Я оттолкнула кристалл рукой. Изображение погасло. Я изо всех сил стиснула виски ладонями. Дайте мне заплакать! Ну, пожалуйста!

... Слезы – они ведь тоже чудо.

Пришлось наколдовать себе пачку «Вирджинии слимз» с ментолом. Все утро я просидела на кухне, пила кошмарно крепкий кофе и курила одну сигарету зa другой. Я была спокойна и столь же безжалостна, как боеголовка, уже отделившаяся от носителя. Я старательно рассуждала, строила версии своих дальнейших действий и тут же рушила их в прах.

Первое. Авдей – муж ведьмы Наташи. То, что он ни словом не обмолвился о наличии супруги за короткое время наших весьма фривольных отношений, – обычное для мужчины дело. Ну, захотел погулять на стороне, с кем не бывает, тем более писатель... Поклонницы наверняка в очередь записываются к нему греть постель. И я для него – одна из многих, не более. С чего я взяла, что, влюбившись в него, найду в нем ответную силу чувства?! Странно только, что на нем не сработало заклинание Мемории – либо я что-то напутала, либо у Авдея тоже есть способность к магии. Так, ладно, с этим разберемся позднее.

Второе. Наташа. Изображает заботливую и любящую супругу у постели больного, а сама требует от врача нарушения клятвы Гиппократа. И потом... Когда она звонила мне по телефону, то кричала, что жизнь «моего писателя» завязана на нее. Ни словом не обмолвившись, что этот писатель – ее законный супруг! Стоп. Да она же сама и устроила эту катастрофу, чтобы Авдей попал в больницу и не смог приехать ко мне! Хороша женушка...

Озарение пришло внезапно, и я хлопнула себя по лбу. Да она же просто блефует! Она изображает из себя жену Авдея, чтобы иметь беспрепятственный доступ к нему. Чтобы пичкать его всякой фармакологической гадостью... Чтобы он подольше не приходил в себя...

Не раньше двадцать пятого мая.

А что у нас назначено на это число?

Полнолуние.

Дуэль.

Тогда все становится на свои места.

Эта циничная тварь думает, что если притащит немощного, едва вышедшего из комы Авдея на наш поединок, то заставит меня сдаться и признать себя побежденной. Ну уж дудки! У тебя, Наташенька, может, и козырной туз, зато у меня с сегодняшней ночи – джокер.

Но тогда возникают еще вопросы. Кому нужно было, чтобы Наташа вызвала меня на поединок? Если говорить правду, то в настоящем поединке не выжили бы мы обе: победительница лишается жизни и послежизни Трибуналом Семи Великих Матерей-Ведьм.

Кто-то сознательно жертвует пешкой Наташей, чтобы снести с доски и меня. Неужели я представляю для кого-то глобальную опасность? Кто он, мой Истинный Враг? Тогда, в парке, эти подосланные уроды не сказали его имени, потому что оно страшно. Но я всеми своими чувствами ощущаю, что главный охотник на меня – он, кто бы он ни был. И по сравнению с ним даже Огненный Змей – ничего не значащий сексуальный маньяк. Так что даже хорошо, что я прошла-таки Обряд Тринадцати. От врага, который может натравить за здорово живешь одну ведьму на другую, насылать мороков и угрожать смертью, одной магической литературой не отделаешься.

И все-таки... Неужели Наташа и впрямь жена Авдея? Ой, классный у нас любовный треугольничек.. получается!

«О чем ты, дура! – сурово одернула я себя. – Он же в коме лежит, его спасать надо. Он, может, на всю жизнь инвалидом останется с синдромом ретроградной амнезии, а ты про любовь рассуждаешь!»

Во всяком случае, ясно одно – надо освобождать Авдея из цепких ручек его супруги. Двадцать пятое мая не за горами, значит, все мы скоро встретимся в решающей схватке. А пока я должна хоть как-то выяснить, кто же мой самый тайный враг...

В квартире раздалось нетерпеливое треньканье дверного звонка.

– Кого это черти принесли в такую рань? – я глянула на часы: четверть седьмого. Звонили настойчиво, даже как-то по-хозяйски. Я вздохнула и пошла открывать.

На пороге стояла мама и заранее укоризненно смотрела на меня.

– О, мам, привет! Ты в гости приехала или как?

– Может быть, моя дочь все-таки пустит меня в дом или так и будем разговаривать на лестничной площадке?

Ведьмы бывают двух типов: по образу жизнедеятельности и по характеру общения с окружающими. Я отношусь к первому типу. Моя мама, зовут ее, кстати, Татьяна Алексеевна, – ко второму. Поэтому мы с ней благополучно живем в разных городах, изредка посылая друг другу поздравления к Рождеству и Восьмому марта. А мой отец вообще не выдержал характера мамочки первым и слинял аж в Южно-Сахалинск. С тех пор мама живет с ореолом невинной жертвы вокруг своей роскошной прически, говорит о том, что ее близкие люди (то есть отец и я) отплатили ей за заботу и любовь самой черной неблагодарностью и периодически наносит визиты то мне, то папе в самое неподходящее время. Средства у нее для этого есть. Мама – подполковник налоговой полиции. В ее обществе я постоянно чувствую себя как нарушительница всех мыслимых законов и кодексов. Очень неприятное ощущение.