Дэвид Геммел - Последний меч Силы Страница 29

– Ты не понимаешь! – закричала она. – Я не хотела, чтобы так случилось. Я просто хотела выбраться отсюда!

– Ты призвала их сюда. Это дело твоих рук. А теперь уходи! Если я увижу тебя еще, то убью голыми руками. УХОДИ!

– Отец, прошу тебя! – Она подбежала к нему. Его могучая ладонь хлестнула ее по лицу, сбив с ног.

– Я тебя не знаю! Ты умерла, – сказал он.

Рианнон кое-как встала на ноги, попятилась под его ледяным взглядом и опрометью побежала вниз по склону.

Олег сначала подошел к Андуине и выдернул меч из ее спины.

– Ты никогда не узнаешь, госпожа, как глубоки мои скорбь и стыд. Да будут тебе дарованы покой и мир! – Он закрыл ей глаза и направился туда, где в растекающейся луже крови лежал Кормак.

– Ты хорошо бился, малый, – сказал он, опускаясь на колени. Кормак застонал. Олег подхватил его на руки и унес в хижину, где снял с него намокшую кровью одежду и осмотрел раны. Две в спине, одна в боку, одна в груди. Все глубокие, и одной из них хватило бы, чтобы убить человека. Но четыре? Ничто не могло спасти Кормака.

Зная, что это не поможет, Олег тем не менее нашел иглу с ниткой и зашил раны. Когда их края были плотно стянуты, он укрыл Кормака одеялом и разжег огонь.

Едва тепло наполнило хижину, Олег зажег свечи и вернулся к Кормаку. Его пульс еле бился, лицо посерело, под глазами лиловые полукружья – ничего хорошего это не сулило.

– Ты потерял слишком много крови, Кормак, – прошептал Олег. – Твое сердце изнемогает, а я ничем не могу помочь! Не поддавайся, малый! Каждый день будет прибавлять тебе сил. – Голова Кормака скатилась на плечо, дыхание заклокотало в горле. Олег не раз слышал такое клокотание. – Не вздумай умереть, шлюхино отродье!

Дыхание оборвалось, но Олег с силой нажал ладонью на грудь юноши.

– Дыши, будь ты проклят!

Что-то обожгло ладонь Олега, и он отдернул руку.

Камешек на цепочке, обвивающей шею Кормака, сиял, как расплавленное золото, и легкие раненого с хрипом втянули воздух.

– Слава всем богам, сущим и былым! – сказал Олег. Он вновь положил ладонь на камешек и уставился на рану в груди Кормака. – Можешь ты ее исцелить? – прошептал он, но ничего не произошло. – Ну, хотя бы поддерживай в нем жизнь, – попросил он.

Потом встал и прошел в глубину хижины за заступом. Земля еще хранила зимнюю жесткость, но Олег должен был хоть это сделать для Андуины, Жизнеподательницы, Принцессы из Рэции.

10

Ночные часы тянулись и тянулись. Гвалчмай задремал на стуле у ложа, прислонив затылок к стене.

Прасамаккус и Кулейн сидели молча. Бригант вспоминал свою первую встречу с Владыкой Ланса высоко в Каледонских горах, когда вампиры в темных плащах жаждали их крови, а юный принц спасся через врата в страну Пинрэ. Мальчик Туро – каким он был тогда – стал мужчиной Утером в свирепой войне против Царицы-Ведьмы. Они с Лейтой поженились там, и она принесла ему в дар Меч Кунобелина. Юная пара в блеске всех сил молодости, в уверенности, что до смерти – целая вечность. Теперь через какие-то двадцать шесть лет Кровавый король лежит неподвижно, Гьен Авур, красавицы Лейты, нет в живых, а королевство, которое Утер спас, ждет гибель от страшного врага. В ушах Прасамаккуса зазвучали слова друидов:

«Ибо таковы труды человеческие, что написаны они по воздуху в тумане, и ветры истории уносят их без следа».

Кулейн размышлял не о прошлом, а о настоящем.

Почему они не уничтожили тело короля, когда завладели его душой? Пусть Молек – воплощение зла, но он человек огромного ума. Весть о смерти Утера посеяла бы ужас в королевстве, и ему было бы легче осуществить свой план высадки. Кулейн искал и искал разгадку.

Колдуны Вотана явились убить короля и завладеть Мечом. Но Меч исчез, а потому они взяли душу Утера.

Быть может, они полагали – и не без основания, – что тело умрет.

Кулейн выбросил эту загадку из головы. В чем бы ни заключалась причина, но они допустили ошибку, и Владыка Ланса готов был молиться, чтобы она обошлась им очень дорого. Хотя он этого не знал, она обошлась допустившему ее колдуну не просто дорого – его труп свисал с зубца одной из башен в Рэции с содранной кожей.

А вороны уже выклевали его глаза.

В центре покоя возник слепящий шар белого огня, и Прасамаккус наложил стрелу на тетиву своего лука. Кулейн протянул меч над ложем и прикоснулся острием к плечу Гвалчмая. Кантий мгновенно проснулся. Золотистым камушком Кулейн провел по мечу Гвалчмая и своему, а затем подошел к Прасамаккусу, высыпал стрелы из его колчана и прикоснулся камушком ко всем двадцати четырем наконечникам. Сияющий шар съежился, и по покою пополз серый туман. Кулейн выждал, потом поднял Сипстрасси и произнес одно Слово Силы. Его тело выбросило золотой свет, окутавший обоих воинов и неподвижную фигуру короля. Туман наполнил покой и… исчез. На дальней стене возникла черная тень, углубилась, расползлась, превратилась в устье пещеры. Оттуда подул холодный ветер, огоньки фонарей заметались, с шипением гасли. В открытые окна лились лунные лучи, и в их серебряном свете Гвалчмай увидел, как из пещеры появился зверь Бездны. Чешуйчатый, рогатый, с длинными кривыми клыками. Он шагнул в покой, но едва коснулся проведенной Кулейном магической черты, как молния пронизала его серое тело и пламя поглотило его.

Он упал в пещеру, шипя от боли.

В покой прыгнули три воина. Первый упал со стрелой в горле. Кулейн с Гвалчмаем метнулись к ним, и несколько секунд спустя оба уже лежали мертвые на полу.

Подняв мечи, два воина ждали новых врагов, но устье пещеры сузилось, стало тенью и исчезло.

Гвалчмай носком сапога перевернул на спину тело одного из убитых. Лицо его истлело, перед ними лежал разлагающийся труп. Старый кантий отпрянул.

– Мы дрались с мертвецами! – прошептал он.

– Таким способом Вотан заручается верностью.

Храбрейшие из его воинов неподвластны смерти… во всяком случае, так они верят.

– Ну, мы разделались с ними.

– Они вернутся, и мы не сможем удержать их. Надо увезти короля в безопасное место.

– Но где можно укрыться от чар Вотана? – спросил Прасамаккус.

– На Хрустальном Острове, – ответил Кулейн.

– Мы не сможем провезти тело короля через половину королевства, – возразил Гвалчмай. – А если и сможем, в Святилище его не примут. Он воин, а они чураются тех, кто проливает кровь.

– Его они примут, – негромко сказал Кулейн. – Отчасти это их долг.

– Ты бывал там?

Кулейн улыбнулся.

– Посох, который стал деревом; я воткнул в землю.

Но это иная история иных времен. Нигде земная магия не достигает такой силы, а символы более загадочны.

Вотан не может послать своих демонов на Хрустальный Остров. А если он отправится туда сам, то как простой человек, лишенный величия магии. И он не посмеет.

Гвалчмай встал и посмотрел на словно бы безжизненное тело Утера.

– Все это к делу не относится. Пронести его по стране мы не сможем.

– Я смогу. Я отправлюсь по Древним Путям лунгмей, путями духов.

– А Прасамаккус и я?

– Вы уже послужили своему королю и больше ничего прямо сделать для него не можете. Но скоро на вас нападет войско Вотана. Не мне указывать вам, но я посоветовал бы собрать под знамя Утера столько людей, сколько вы сможете. Скажите им, что король жив и вернется вести их в день Рагнарека.

– Что это за день? – спросил Прасамаккус.

– День величайшего отчаяния, – прошептал Кулейн, встал и отошел к западной стене. Там он преклонил колени, держа в руке Сипстрасси, и в воцарившейся почти полной тишине оба старых воина услышали шепоты глубокой реки, всплески волн у невидимых берегов.

Стена замерцала и раздвинулась.

– Поторопитесь! – сказал Кулейн.

Гвалчмай с Прасамаккусом подняли тяжелое тело Кровавого короля и вошли с ним в открывшийся вход.

Возникли ступеньки, ведущие в пещеру и к глубокой темной реке. У каменного причала покачивалась лодка.

С великой осторожностью они опустили короля на ее дно. Кулейн отвязал чалку и шагнул на корму.

Лодка заскользила по течению, и Кулейн обернулся.

– Скорей назад в башню. Если врата закроются, вам не прожить и часа.

Со всей быстротой, какую позволяла хромота Прасамаккуса, два старых друга поднимались по лестнице. Позади слышались жуткие нечленораздельные звуки, царапанье когтей по камню. Гвалчмай увидел, что врата перед ними замерцали. Ухватив Прасамаккуса за плечи, он швырнул его вперед, нырком последовал за ним и упал на четвереньки на ковер в покое Утера.

За спиной у них была прежняя каменная стена, купающаяся в золотом свете солнца, которое поднималось над восточными холмами и лило лучи в открытые окна.

Викторин и двенадцать его спутников первые три дня ехали без происшествий, но соблюдали все предосторожности. Однако на четвертый, когда они по узкой тропе приближались к густому лесу. Викторин остановил коня.

Его второй помощник, Марк Бассик, молодой человек из хорошего римско-британского рода, подъехал к нему.