Майкл Крайтон - Конго Страница 3

Крюгер осторожно двинулся через площадку лагеря. Обезьяны замолчали и успокоились. Он прошел мимо палаток, в которых еще спали люди. Сначала он слышал лишь, как, увязая в грязи, чавкают его ботинки, потом снова раздался тот же низкий хрип, который будто скользил по убегающим клубам стелющегося тумана. Видно, я ошибся, подумал Крюгер, похоже, это был вовсе не леопард.

Потом он увидел Мисулу. Носильщик лежал на спине, а вокруг его головы растеклось кровавое гало. Кто-то или что-то сдавило череп Мисулу с такой силой, что все лицевые кости были раздроблены, голова вытянулась и сузилась, рот открылся в жутком зевке, а оставшийся глаз вылез из глазницы. Очевидно, второй глаз при ударе вылетел, как пуля из винтовки.

У Крюгера бешено заколотилось сердце. Он нагнулся над изуродованным трупом, теряясь в догадках, какая злая сила могла нанести такие повреждения, и в этот момент снова услышал негромкий хрип. На этот раз Крюгер был уверен, что это не леопард. Потом опять засуетились обезьянки, а проводник выпрямился и закричал.

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ: ХЬЮСТОН, 13 ИЮНЯ 1979

1. СТИЗР, ХЬЮСТОН

На расстоянии десяти тысяч миль от Вирунги, в Хьюстоне, в прохладном, без единого окошка центре связи и обработки данных компании «Служба технологии использования земных ресурсов» (СТИЗР) доктор Карен Росс – инспектор проекта «Конго», осуществляемого СТИЗР, – сгорбившись над кружкой кофе, сидела перед терминалом компьютера и рассматривала последние снимки поверхности Африки, сделанные спутником «Ландсат». Раскрашивая их в контрастные цвета – голубой, пурпурный и зеленый, – она то и дело отрывалась от изображения и нетерпеливо посматривала на часы. Росс ждала очередной передачи непосредственно из Африки.

Было 22:15 по техасскому времени, но в этой комнате ничто не говорило ни о времени, ни даже о ее географическом положении. И днем и ночью центр связи и обработки данных СТИЗР выглядел совершенно одинаково. Под светом особых калоновых флуоресцентных ламп, склонившись над длинными рядами едва слышно пощелкивавших терминалов, трудились программисты – все как один в свитерах. Они обеспечивали прием и передачу данных в реальном масштабе времени многочисленным геологическим партиям и экспедициям, которые СТИЗР рассылала по всему свету. Считалось, что компьютерам лучше работать круглосуточно. Кроме того, машины требовали постоянной температуры – не выше и не ниже 16 градусов, особых электрических линий и специального освещения, спектр которого не мешал бы работе микросхем. Здесь все было сделано в первую очередь для удобства машин, а потребности человека учитывались лишь потом.

Создавая центр связи, руководители СТИЗР преследовали и еще одну цель. Они хотели, чтобы программисты жили жизнью тех экспедиций, связь с которыми поддерживали, и по возможности следовали их распорядку дня. Посещение бейсбольных матчей и других местных развлечений не поощрялось; здесь не было часов, показывавших техасское время, однако восемь больших цифровых хронометров на дальней стене отсчитывали местное время всех экспедиций.

Хронометр с надписью «Конголезская экспедиция» показывал 6 часов 15 минут утра, когда над головой Росс ожил громкоговоритель системы внутренней связи:

– Доктор Росс, вас вызывает кабинет контроля связи.

Росс набрала блокирующий цифровой код и встала. В СТИЗР каждый терминал имел свой контрольный код, что-то вроде замка с секретом. Такие замки были частью сложнейшей системы, призванной оградить гигантский банк данных компании от чрезмерно любопытных посторонних глаз. Главным богатством СТИЗР была информация, а как любил повторять глава СТИЗР Р.Б.Трейвиз, самый простой способ получить информацию – украсть ее.

Карен Росс широким шагом пересекла комнату. Она была высокой, без малого шести футов, привлекательной, хотя и немного нескладной девушкой. Несмотря на молодость – ей было всего двадцать четыре года, меньше, чем большинству программистов, – она часто удивляла и даже ошарашивала коллег своим хладнокровием и самообладанием. Карен Росс росла истинным вундеркиндом математического склада.

Однажды, когда Карен было два года, мать взяла ее с собой в супермаркет. Там девочка в уме сосчитала, что выгоднее купить коробку весом 10 унций за 19 центов, чем коробку весом 1 фунт и 12 унций за 79 центов. В три года она удивила отца, догадавшись, что ноль в отличие от других цифр может иметь разный смысл в зависимости от его положения в числе. К восьми годам она овладела алгеброй и геометрией, а к десяти без посторонней помощи изучила дифференциальное и интегральное исчисление. В тринадцать лет Карен поступила в Массачусетский технологический институт, где сделала ряд блестящих открытий в области чистой математики. Венцом ее студенческих успехов стала работа «Топологические расчеты в п-мерном пространстве», оказавшаяся очень полезной при разработке матриц принятия решений, анализе критических путей и многомерном картировании. Эта работа привлекла внимание компании СТИЗР, где она скоро стала самым молодым ведущим инспектором.

Карен Росс нравилась далеко не всем. Долгие годы она была намного моложе своих одноклассников, однокурсников, потом коллег и невольно испытывала чувство одиночества, поэтому со временем стала неизменно холодной и весьма сдержанной в обращении с товарищами по работе. Один из сотрудников компании называл ее «последовательной до одурения». Вспомнив о знаменитой антарктической формации, Карен наградили прозвищем «Ледник Росса».

Молодость Карен мешала ей до самого последнего времени. Во всяком случае, когда Трейвиз отказался назначить ее руководителем конголезской экспедиции, он мотивировал свой отказ именно ее возрастом. И это несмотря на то, что Карен разработала всю базу данных для экспедиции и по праву должна была бы сама вести ее в Вирунгу.

– Сожалею, – сказал тогда Трейвиз, – но для нас этот контракт слишком важен, я просто не имею права поручить его выполнение вам.

Карен настаивала, напомнила об успехе экспедиций в Паданг и Замбию, которые она инспектировала в прошлом году. Наконец, Трейвиз сказал:

– Послушайте, Карен, эта чертова дыра в десяти тысячах миль от нас, в местности четвертой категории доступности. Там нужно уметь не только нажимать на клавиши.

Карен очень задел намек на то, что она умеет лишь работать с компьютерами – лихо нажимать на нужные кнопки и клавиши, словом, развлекаться с любимыми игрушками Трейвиза. Ей очень хотелось испытать себя в местности четвертой категории доступности. Она твердо решила, что в следующий раз обязательно заставит Трейвиза отпустить ее.

Карен нажала кнопку вызова специального лифта, поднимавшегося до третьего этажа. Рядом с кнопкой висела табличка: «Только для сотрудников с допуском категории СХ». В ожидании лифта Карен перехватила завистливый взгляд какого-то программиста. В СТИЗР положение сотрудника определялось не зарплатой, титулами, размером его кабинета или другими обычными для любой компании атрибутами власти, а только доступом к информации. Карен Росс входила в число восьми сотрудников СТИЗР, которые имели право подниматься на третий этаж в любое время суток.

Карен вошла в кабину лифта и повернулась лицом к объективу сканера, установленного над дверью. В здании СТИЗР любой лифт поднимался только до определенного этажа и был снабжен пассивным сканером, что помогало руководству компании следить за перемещениями персонала внутри помещения. Склонившись над микрофоном устройства для опознания голоса, Карен назвала себя и сделала полный оборот перед сканером. Послышалось негромкое жужжание электронных устройств, и двери лифта открылись на третьем этаже.

Она оказалась в небольшой квадратной комнате с потолочным видеомонитором и встала лицом к входной двери кабинета контроля связи. На двери не было ни таблички, ни надписи. Карен назвала себя еще раз и вставила в щель карточку – электронное удостоверение личности. Карточку полагалось держать пальцами за металлический ободок, чтобы компьютер записал электрический потенциал кожи пальцев и сравнил с данными, хранящимися в его памяти. (Это нововведение появилось в компании всего лишь три месяца назад, когда Трейвиз узнал, что военные научились делать операции голосовых связок, изменявшие характеристики голоса так, что устройство для опознания голоса типа «Войсайдент» давало ложный положительный сигнал.) После небольшой паузы загудел механизм, и дверь открылась. Карен вошла в кабинет.

Кабинет контроля связи, освещавшийся лишь красными ночниками, производил впечатление теплого, мягкого чрева неведомого гигантского зверя. Ужасная теснота, способная вызвать приступ клаустрофобии, и скопление бесчисленных электронных приборов и устройств только усиливали это впечатление. Здесь от пола до потолка громоздились десятки видеомониторов и различных приборов с экранчиками на светодиодах, а обслуживавшие их операторы, орудуя бесчисленными регуляторами, переговаривались только вполголоса. Кабинет контроля связи был электронным мозговым центром СТИЗР: разбросанные по всей планете экспедиции компании передавали свои сообщения в первую очередь сюда. В кабинете записывалось буквально все, не только принимаемые данные, но даже реакция операторов, поэтому все происходившее там поздним вечером 13 июня 1979 года известно абсолютно точно, до последнего слова и восклицания.