Виктор Исьемини - Меняла Страница 33

– Э-эй, отзовись!

Глава 20

К счастью, Эрствин не стал слишком уж увлекаться игрой в заговорщиков. Едва я позвал его, он тут же подал голос из мрака:

– Хромой, ты? Немного рановато…

– Да, друг мой. Так получилось. Но я услышал, что ты уже на месте. Запри-ка дверь. Не нужно оставлять ее открытой.

Эрствин послушно запер дверь и взял в руки свечу:

– Идем?

– Идем. Не хочу терять время. Давай попробуем провести наш рейд побыстрее, а потом я еще должен выспаться. У меня сегодня был тяжелый день… А тебя никто не видел, когда ты ушел? Твой отец, например? Кстати, чем он сейчас занят?

Меня, честно сказать, немного смутил подслушанный мной накануне разговор. Я так понял, что речь шла о новом плане папаши Эрствина, который наконец-то отыскал себе союзника в Совете. Вот уж не думал, что у барона найдется, чем заинтересовать кого-то из наших шишек. Это я к тому, что, если речь идет о нашем Совете, то «отыскал союзника» означает «купил». Меня не то, чтобы сильно волновали тайны барона Леверкойского, но в разговоре фигурировал наш ливдинский Большой дом и это уже могло быть чем-то значимым. Поэтому я решил на всякий случай осторожно прощупать парнишку – именно сейчас, пока он увлечен нашим ночным приключением и может выболтать что-то серьезное. И в самом деле, Эрствин отнесся к моему вопросу совершенно легкомысленно.

– Не знаю. Он ушел, сказал, что у него важная встреча с кем-то из Совета. Ну, так идем?

– Да, давай. Ты первый, я же не знаю дорогу. Только осторожно.

– Чего там «осторожно». Здесь вообще никого по ночам не бывает…

Тем не менее, Эрствин повел меня с похвальной осторожностью. Перед каждым поворотом он останавливался, прикрывая свечу ладонью, принюхивался и прислушивался. Я ему не мешал – парнишка действовал не совсем верно, но принцип был правильный. Так что я позволил ему невинное развлечение, поиграть в лазутчика – тем более что по большому счету это было не лишним. Пройдя несколько лестниц и коридоров, мы пришли к двери архива. Замок на ней висел огромный, почерневший от старости и заросший грязью. Совершенно бестолковый замок, я отпер его за минуту при помощи самого простого из моих инструментов. Затем мы прошмыгнули внутрь и я аккуратно прикрыл дверь – чтобы нас не выдал свет, если вдруг какому-нибудь полуночнику из обитателей Большого дома вздумается посетить левое крыло. В архиве я отобрал у Эрствина подсвечник и, подняв его повыше, огляделся. Вдоль стен тянулись стеллажи со свитками, дощечками, книгами… Тускло отсвечивали застежки на фолиантах, матово поблескивали переплеты… Посреди зала стояли несколько столов, за которыми днем работали архивариусы и переписчики. На каждом столе – подсвечник. Я велел Эрствину завесить окна – благо, окна здесь крошечные. Узкие, словно бойницы – да это, собственно, и были бойницы.

– А чем завесить? – растерялся Эрствиню – А! Знаю!

Он взял несколько фолиантов потолще с полки и принялся закладывать оконный проем.

– Отлично, – одобрил я, продолжая изучать полки, – только не забудь, откуда что брал. Если завтра кто-то обнаружит, что книги перепутаны, у него могут возникнуть вопросы.

– Не возникнут, – бросил мне через плечо Эрствин, – с этой полки я сам брал книги. Так что… Я закончил. Теперь еще свечи зажечь?

– Валяй… Ага, вот, кажется, то, что надо.

Я поднес свечу поближе к одному из стеллажей и принялся изучать содержимое полок. Да, это было именно то, что нужно. Толстый многолетний слой пыли на заскорузлых корешках книг показывал, что отсюда страничек наверняка никто не выдирал…

Эрствин зажег свечи на столах переписчиков и подошел ко мне. Разглядев, что именно привлекло мое внимание, он заявил с сомнением в голосе:

– Хромой, ты уверен, что тебе нужно именно это? Самое интересное вон там, – он указал рукой, идем, покажу. Там летописи, хроники, там…

– Там ты все внимательно осмотрел и нашел только огрызки нужных страничек?

– Н-ну…

– Посмотри сколько пыли, Эрствин. Здесь до нас никто не копался.

– Но ведь это не летописи…

– Это хозяйственные отчеты. Вот смотри там, левее… Видишь, какой интересный переплет?.. И вон рядом. Это еще со времен князей Ллуильды… Эльфы сделали… Стоп! Пыль не стирать! Эрствин, будь осторожнее!.. Так… Нет, не то… Мне нужны еще более ранние…

Около четверти часа прошло в молчании. От нечего делать Эрствин тоже занялся изучением запыленных корешков на соседних полках.

– О, Хромой, глянь – вон еще такой же красивый переплет!

– Да, пожалуй, это может быть тем, что мы ищем. Сейчас я приподниму всю стопку, а ты аккуратно вытащи эту книгу… Учти, она наверняка приклеилась к соседним… за столько лет…

Работа оказалась не простой, но в конце концов нам все же удалось извлечь нужный том из стопки, не потревожив наслоения пыли на других книгах. Я сел за стол и принялся изучать добычу. Буквы с изящными завитушками, красиво выписанные каким-то эльфом, разбирать оказалось с непривычки трудновато. Эльфы стремились к совершенству во всем, даже при составлении отчетов о расходах княжеской казны… Мы, люди, более рациональны. Наконец я добрался до интересующего меня периода. Точно!

– Точно! Эрствин, погляди!

Распрощавшись с Ральком, я отправился в Ренприст. На входе в город я, как обычно, заплатил монетку и под звон моего медяка о дно кружки привратника шагнул в ворота. Я с трудом узнавал город. Мне казалось, что все вокруг изменилось, но в то же время все и осталось прежним. Странное чувство. Еще мне казалось, что все смотрят на меня, что, стоит мне пройти, как люди оборачиваются и указывают друг другу на меня, шепчут: «Вот он, тот солдат. Вот он вернулся, а весь его отряд погиб в горах Фенады»… Нет, конечно, это было только мое воображение, на самом деле никому не было дела до солдата, вернувшегося домой… Вернувшегося домой без семьи. И уж точно не было до меня дела добрым жителям славного Ренприста…

Ральк прослужил в отряде несколько лет, а я – меньше одного сезона, я не успел сродниться, полностью стать членом семьи. Поэтому, должно быть, я несколько легче воспринял гибель отряда. Но в «Очень старом солдате» к подобным вещам относились серьезно. Прежде всего, я, разумеется, обратился к Энгеру, управляющему. Как это было заведено, я отдал ему свои сбережения, равно как и кое-какое барахло. Кое-какие мелочи я тоже оставил на хранение Энгеру. Ничего существенного, костыль Роди и кое-что из его снаряжения – на память о моем славном сержанте. Касса управляющего «Очень старого солдата» – самый надежный банк в Мире. Мастер Энгер взглянул на меня исподлобья, затем повернул голову и выразительно покосился на подручных, которые мялись рядом, ожидая приказаний. Те, кивнув, мгновенно скрылись – их начальник хотел сказать мне что-то наедине. Дело было утром, посетителей в кабаке почти не было и управляющий не спешил. Откашлявшись, он снова оглядел меня с ног до головы и начал издалека:

– Как получил отметины, солдат?

Мои шрамы были едва заметны после лечения, но Энгер, сам покрытый рубцами инвалид, наверняка хорошо разбирался в таких вещах.

– Гном, – кротко ответил я.

– В этом походе?

– Да.

– Как вышло, что ты выжил с такими зарубками? И кто их разгладил? Если не хочешь, можешь не отвечать.

– Мне нечего скрывать. Мы изловили гномов. Одного взяли, но он успел меня и еще двоих наших… Капитан оставил нас в Дермаде, это город на северо-востоке…

– Я знаю.

– Ну… – почему-то рассказывать об этом было тяжело, – В Дермаде меня обработал маг-лекарь. Там на нас напали местные… Гномы их наняли… Отомстить… Сержант погиб. Потом купец сказал, что все наши… мои… Все… Все погибли в горах. Засада гномов. Ну, я… вот… вернулся…

– Хорошо… – протянул старик, хотя ничего хорошего в его тоне не было, – хорошо, что тебе лицо попортили не в драке кабацкой, а гном в бою. И зря ты шрамы сводишь, у нас не принято честное увечье скрывать. Ладно. Ты молодой, потом поймешь. Теперь слушай главное. Ты ведь уже второй раз возвращаешься один из похода?

– Из Верделя нас вернулось четверо…

– Да. Но погибло около сотни парней, верно? Видишь, я помню. Такое всегда запоминается. Сейчас ты и вовсе один вернулся.

– Ральк тоже выжил, мастер Энгер. Но он решил бросить службу, – несмело возразил я, до меня уже начало доходить, к чему клонит старик. Теперь решение Ралька представало в несколько ином свете…

– Да, – отмахнулся тот, – но вернулся в Ренприст ты один. Наши парни – суеверный народ. Можешь не сомневаться, сейчас же пройдет слушок, что ты приносишь несчастье…