Ник Перумов - Война Мага. Том 2 Страница 34

– Мой повелитель! – выкрикнул кто-то из молодых легатов, вскидывая руку. – Они контратакуют!

– Я удивился б, не сделай они этого, – проворчал себе под нос Клавдий.

Вместе с велитами Суллы, вперемешку с ними, без легионных значков и прапоров, в атаку шли испытанные когорты Второго легиона, и неукротимый Сципион вновь отказался остаться сзади, как подобало бы при его ранге.

А справа и слева из-за холмов вылетала, сверкая в лучах поднявшегося солнца, закованная в сталь баронская конница. Впрочем, «вылетала», пожалуй, будет слишком сильно – могучие боевые кони шли в атаку рысью, и сами бароны давно оставили неподъёмные доспехи, в которых сбитый наземь благородный нобиль не мог подняться без посторонней помощи. Разумеется, рыцарь шёл в атаку не в одиночестве. Каждый барон брал с собой не менее двух так же тяжело, как и он сам, вооружённых всадников – кто предпочитал молодых сквайров, детей других баронов, ищущих славы и рыцарских шпор, кто-то считал более надёжными опытных наёмников. Кроме двух копейщиков, истинно благородный барон выставлял ещё и пару конных стрелков, имевших и лук и арбалет – в бою никогда не знаешь, что спасёт жизнь: тяжёлый ли бронебойный болт или лёгкая быстрая стрела.

Над двумя железоблещущими потоками вился целый рой узких прапорцев. Благородные дома Империи не скрывали своих гербов. Похоже, они и в самом деле уверовали, что настал день «решающего боя». Глупцы. Кто верит в «решающее», тот проигрывает, не понимая, что истинная война заканчивается, лишь когда падёт мёртвым последний из солдат той или иной стороны. Замысел Императора удался вполне, бароны бросились на лёгкую добычу, на неосмотрительно двинутую вразнобой пехоту, очевидно решив, что, если у Императора и есть резервы, кавалерия вполне успеет разбить их по частям. А пока что баронская конница вознамерилась стереть с лица земли неосторожно сунувшихся вперёд стрелков.

Гномы продолжали наступать, словно и не замечая угрозы флангам, манипулы Суллы в центре – тоже; однако фланговые центурии мигом развернулись навстречу всадникам, тяжеловооружённые шеренги Второго легиона прикрыли собою велитов. Латники Сципиона знали, как встречать набравшую разгон конницу, даже не имея десятифутовой длины пик.

Бароны сквозь прорези шлемов видели только стрелков, поспешно вскидывавших арбалеты. Сколько-то всадников выбьет первый же залп, но… он, скорее всего, окажется и последним. Зато потом начнётся уже настоящая резня.

– Сципион устоит, – услыхал Император.

…Второй легион знал свой маневр. Арбалетчики Суллы действительно успели дать всего один залп – первые ряды баронов изрядно проредило, но остальные просто перемахнули через упавших и раненых, однако панцирники Сципиона встретили конницу дождем пилумов и стеной щитов. Серебряные Латы в упор разряжали запасные самострелы, от которых не спасала даже самая толстая броня.

Справа и слева от наступающего имперского войска мгновенно воцарился кровавый хаос – бьющиеся в агонии лошади, втоптанные в землю люди, лязг и треск ломающихся копий, дружное «барра!» центурий второй линии. Лихая атака баронов увязала в стойких копейщиках Сципиона, стоявших тесно и ни на ладонь не разомкнувших щиты, по примеру гномов сцепленные перед атакой короткими цепями. Иные бароны ухитрялись таранить строй манипул грудью своих лошадей, но человеческие квадраты лишь вздрагивали, спина упиралась в спину и плечо – в плечо. Разорвать строй Второго легиона не удалось.

Многие нобили спешивались, бросаясь врукопашную; иным не повезло, и храпящие кони осадили назад перед ощетинившейся остриями преградой; всадники, кто поудачливее, просто упали на конские шеи, но иных и вовсе выбросило из сёдел.

Император холодно наблюдал за происходящим. С такими легионами, как у него, он не имел права проигрывать. Никому, включая даже тех самых «тварей Разлома», которых ему ещё предстояло узреть во всей красе.

В центре гномы, Одиннадцатый легион и стрелки Суллы двигались дальше. Железная дисциплина брала своё. Они выполняют приказ и обязаны выполнить его в точности. Ничего, что по бокам бушует сражение. Император на то и Император, чтобы всё продумать. С ним мы не проигрывали. Ни против магиков, ни на Свилле, ни на Суолле.

Гномы умерили шаг, сбили ряды, выстраиваясь правильным хирдом. Поднялись длинные копья, лишняя преграда для летящих стрел. Рыча и ругаясь, стрелки Суллы перетаскивали щиты через топкий ручей; здесь баронские лучники собрали с наступавших первую дань.

– Командуй атаку, Клавдий, – спокойно приказал Император.

Волки за спинами его свиты выли всё громче, всё отчаянней, словно понимая, что им тоже придётся идти на смерть, но не могли не выполнить чей-то безмолвный приказ.

– Шестому и Девятому, – распоряжался тем временем Клавдий. – Передайте Гаю и Скаррону, чтобы атаковали!

Шестой и Девятый легионы стояли на крыльях имперского войска, оттянувшись далеко вбок. И сейчас, когда оба отряда баронской конницы отчаянно пытались пробить запруду центурий Сципиона, целых пятнадцать тысяч тяжёлой пехоты, в свою очередь, навалились на их бока, стиснули, погнали перед собой, наступая сплошной стеной выставленных пик. Пилумы легионеры несли за спиной, лишняя тяжесть, но сегодня она решит исход боя.

Тем временем в центре стрелки Суллы состязались с баронскими лучниками. Щиты на колёсах превратились в подобия ежей, однако легионеры не останавливались. Данное старым воякой перед боем обещание они сдержали – всё меньше и меньше мятежников дерзало подниматься над палисадами.

…Первый легион так и не дождался приказа. Гномы врубились во вражеские палисады, опрокидывая их и выворачивая из земли. Они пробили преграду, словно гигантский таран ворота крепости. Лучники бежали, и баронские наёмники двинулись было встретить хирд; через головы гномов били арбалетчики Суллы, собирая щедрую дань со смельчаков.

Далеко не все из солдат удачи намеревались класть свои головы за обожаемых нанимателей. Хватило одного столкновения с длинными пиками хирда, окованными для вящей прочности железными полосами. Центр баронского войска рухнул; какой-то нобиль в роскошных доспехах и с пышным белым плюмажем на высоком шлеме пытался остановить бегущих, прикрытый с боков тремя сквайрами; кто-то из гномов метко метнул боевой молот, угодив прямо по белому плюмажу. Бесчувственного барона подхватили на руки оруженосцы; гномы не препятствовали. Император не приказывал устраивать истребление. Ему не нужны груды трупов его собственных подданных. Равно как и толпы кровников, и менестрели, поющие по баронским замкам баллады о «святой мести».

Сражение было выиграно. Огрызаясь, уползала с поля боя баронская конница, растрёпанная, очень уменьшившаяся в числе; пехота обратилась в бегство, торопясь спасти жизни; и Император повернулся к проконсулу, чтобы поздравить с очередной победой, когда…

Что-то ярко блеснуло на вершине холма, там, где только что гордо развевался штандарт победоносного хирда. И Император с болезненным стоном схватился за левую руку – перчатка вспыхнула, раскалившись, словно в кузнечном горне.

Взвыли за спинами волки – сотни голодных волчьих глоток.

– Они нападают! – выкрикнул побелевший Кер-Тинор.

Вольные мгновенно сомкнули кольцо вокруг Императора, бесцеремонно отпихнув даже проконсула. Они присягали Императору и защищали только его. До всех прочих им дела не было.

А из-за спин отступающей баронской кавалерии прямо в сомкнутые ряды центурий с шипением полетели огненные ядра. Простое и верное боевое заклятье. Доступное даже адепту невысоких степеней посвящения.

Там, где только что виднелся хирд, тоже вспыхнуло пламя, и строй гномов рассыпался. Под ногами пылала влажная, ещё напитанная вешними водами земля, горело то, что гореть никак не могло, и подземные воители кинулись в разные стороны, пытаясь разделиться на несколько меньших хирдов – без правильного строя гномов сомнут. Длинные пики хороши, когда налетают всадники, но в поединках один на один такое копьё почти наверняка проиграет мечу.

– Магия, повелитель! – завопил кто-то из младших легатов, однако Император уже выпрямлялся. Лицо повелителя Мельина побелело от боли, левая рука повисла плетью, но взгляд оставался ясен.

Радуга. Её победитель узнал заклятия, он готов был поклясться, что смог бы различить даже стиль разных орденов, каждый из которых следовал собственным правилам в базовом чародействе. Что ж, вполне разумно. Маги примкнули к баронам-мятежникам. Само собой, любовь между нобилитетом и волшебниками цвела и пахла далеко не всегда, но океан пролитых слёз – пролитых по поводу навсегда скрывшихся в орденских башнях сыновей и дочерей знатных родов – оказался недостаточно глубок. Общая ненависть сближает. А уж что до причин ненависти – Радуга бы с лихвой оставила в этом позади всех баронов Империи, вместе взятых.