Мэл Одом - Бродяга Страница 37

Пары серебряных монет? Вика затрясло от гнева. Он пытался найти слова, чтобы выразить охватившую его боль и ярость, но при всем его образовании не нашел, что сказать. Никакие слова не заставят гоблинов пожалеть о смерти старого двеллера, который не сумел стать полезным рабом.

– Давай-давай, сжимай кулаки, – сказал охранник. – Очень ты порадуешь какого-нибудь надсмотрщика в шахтах. – Он зловеще ухмыльнулся. – Они, знаешь ли, не любят, когда рабы все время ведут себя как положено. Я и сам не прочь бы сегодня дать тебе попробовать кнута, только тебя продадут скоро, и я не хочу платить за твою порванную шкуру. Но скоро твоя желчь все равно выплеснется наружу, и вот тогда-то ты и поплатишься.

Несмотря на весь свой гнев, Вик похолодел от угрозы гоблина. Чтобы выжить, надо было оставаться неприметным. Иначе он ничего не добьется. Но с другой стороны, каковы вообще были его шансы? Он опустил глаза. Согласно «Правилам агрессивного столкновения» Эстеффа, это было первым шагом при враждебном столкновении, которое могло закончиться только провалом. Или смертью, с горечью подумал Вик. Он стоял, ощущая все, что у него болело. Тень гоблина на земле внезапно шевельнулась, и Вик замер, ожидая удара.

Но вместо этого на каменистую землю упала веревка, дернувшись, как змея.

– Привяжи ее к ногам покойника, – приказал гоблин.

Вик застыл, не в силах пошевелиться, охваченный ужасом от такого приказа.

Харран двинулся с места.

– Не ты, – громко сказал сверху гоблин. – Вон тот, языкастый.

Вик посмотрел вверх, на гоблина.

Гоблин холодно усмехнулся.

– Да, ты. Обвяжи веревкой своего дружка, и мы его вытащим, пока не провонял.

Вика замутило, он не мог заставить себя тронуться с места.

– Ну же, половинчик, – взревел гоблин. – Шевелись, а то я тебе быстро перышко вставлю!

Подняв голову, Вик увидел в руках стражника арбалет. Он ничуть не сомневался, что гоблин выстрелит. На секунду он подумал, а не остаться ли на месте, – но умирать пока что-то не хотелось.

– Сделай это, Вик, – хрипло прошептал Харран. – Сделай, а то он тебя убьет.

Вик спрятал поглубже гнев и боль, и вместе с ними, как ни удивительно, исчезла большая часть страха. Опустившись на колени, Вик подобрал веревку и обвил ею лодыжки Миннигера. Проверив, надежно ли завязан узел, он уперся руками в бока и стал ждать.

– Готово, половинчик? – крикнул гоблин.

– Да, – ответил Вик. У него на глазах веревка поползла вверх, а вместе с ней и тело старика. Руки Миннигера упали в стороны, как сломанные птичьи крылья. Эта картинка на фоне алого утреннего солнца врезалась в мозг Вика.

Гоблины втащили тело на платформу для охраны, потом опустили его в ожидавшую по ту сторону дырявой стены телегу. Двеллер, сидевший на козлах, тронул осликов с места. Их копыта застучали по камням, направляясь по заваленной мусором улице обратно в гавань. Вик устало прислонился к стене, беспомощно глядя на тележку, катившую между целыми и разрушенными зданиями, пока та не скрылась за холмом.

– Вик, – позвал Харран.

Вик медленно обернулся.

– Ты сделал все, что мог, – сказал Харран. – Миннигер умер задолго до рассвета. – Он протянул руку с комком каши. – Ешь, тебе нужно поддержать силы.

– Зачем? – с горечью спросил Вик. – Чтобы подольше и получше служить в рабстве?

– Ты хочешь умереть?

– Нет, – ответил Вик. – Я хочу жить, хочу вернуться домой.

Харран положил кашу в ладони Вика.

– Мы все этого хотим, друг мой. Давай есть и молиться, чтобы так и было. Но само по себе это не случится, и нам понадобятся силы.

Вик посмотрел на кашу в своих руках. Он сглотнул, чувствуя боль в пересохшем горле.

– Спасибо, Харран. – Весь дрожа, он медленно опустился на корточки у стены и поправил дневник, чтобы тот не торчал из-под рубашки. Харран сел рядом, отщипывая кусочки от своей порции.

Пока Вик ел, он заметил, что остальные двеллеры в загоне украдкой наблюдают за ним. Как только библиотекарь смотрел прямо на них, они отводили глаза, будто боясь встретиться с ним взглядом. Вик смутился и прошептал Харрану:

– Почему они на меня смотрят?

– Потому что они тебя боятся, – тихо ответил Харран.

Ответ удивил Вика.

– С чего им меня бояться?

– Ты стоял на своем, говоря с гоблином, – сказал Харран. – Это глупо. Они считают, что из-за тебя у всех могут быть неприятности. Охрана тебя запомнит и будет отмечать тех, кто рядом с тобой. Если ты еще попытаешься с ними спорить, гоблины тебя убьют в назидание другим рабам. А заодно вполне могут убить и тех, кто окажется поблизости.

Удивленный всем этим, Вик покачал головой. Ухо загудело от оттягивавшей его тяжелой метки.

– Я вовсе не стараюсь создавать проблемы, – запротестовал он.

– А они считают, что стараешься.

Вик посмотрел на людей в загоне, внезапно устыдившись того, что все они от него отворачивались. Но разве из-за него могут быть неприятности? Кого угодно спроси в Рассветных Пустошах, все скажут, что тише его двеллера не найти. За всю свою жизнь, пока его не увезли пираты, Вик ни разу ни с кем не подрался. Двеллерские дети вообще не страдали агрессивностью. Они всегда предпочитали убегать и прятаться. Но с тех пор Вик сражался с порчекостниками (более или менее), встретился лицом к лицу с эмбир и участвовал в бою как пират. Он далеко ушел от библиотекаря третьего уровня.

– За последнее время я много пережил, – сказал Вик. – Наверное, я в чем-то изменился, но я для них не опасен.

– Они видят в тебе мужество, – сказал Харран. Вик протестующе покачал головой.

– Нет у меня никакого мужества. Когда гоблин мне угрожал, разве я сказал ему: «Давай стреляй!»? Храбрец бы так и поступил. – Он вздохнул. – Если бы с этим гоблином встретился Галадрин Карролик, то он поймал бы стрелу в воздухе и бросил ее обратно в гоблина. А если бы я был Таураком Блейзом, то подпрыгнул бы и перебил всех гоблинов могучей дубиной Жабья Смерть.

Харран пришел в ужас от таких речей.

– Но я ведь этого не сделал, – тут же добавил Вик.

– Ты же двеллер! – воскликнул Харран. – Тебе такие вещи и в голову-то приходить не должны!

– А они и не приходят, – уверил его Вик.

– Но ты же только что все это подумал.

– Нет, вспомнил, – ответил Вик. – Это просто истории про людей. Даже не про людей – про идеи.

Харран покачал головой.

– Вот идеи-то как раз хуже всего, Вик. Самое опасное и эгоистичное, что только можно сделать, – это иметь такие идеи. Человек, который думает, что может что-то сделать, опасен не только для самого себя. Он опасен и для всего общества, если заставит других поверить в него. Не надо помнить такие истории, Вик.

Великий магистр Фролло высказался бы не такими словами, подумал Вик, но он бы согласился с этой мыслью. Вик был напуган и чувствовал себя виноватым. Что, если у него появятся такие идеи и никто его не остановит? Вдруг он поверит, что он герой, как в книжках в крыле Хральбомма? Вряд ли. А уж если он вообразит подобную глупость, находясь среди гоблинов, то его немедленно убьют в назидание тем, кто способен на такие фантазии.

Вик вздрогнул. Внезапно он понял, что гоблин чуть его не убил. Один раз, находясь рядом с эмбир, он смотрел в лицо смерти, и это сбило его с толку. Но он ведь не считал себя непобедимым, так? Или ему было уже все равно? И то и другое не радовало.

Вик снова посмотрел на Харрана.

– А ты почему со мной сидишь?

– Потому что если ты еще раз сделаешь что-то такое, из-за чего мы все окажемся в опасности, – сказал Харран, глядя ему прямо в глаза, – я сам тебе мозги вправлю.

Следующие три дня пронеслись незаметно. Как оказалось, рабов, ждавших продажи на аукционе, посылали на временную работу по уборке Мыса Повешенного Эльфа. Работа начиналась с рассветом, когда у ворот в загон выдавали еду, и заканчивалась, когда закат окрашивал в красный цвет небо на западе. Работа была тяжелая и опасная. Каждый день маленький библиотекарь возвращался в свой загон измученным донельзя. Трое из их загона погибли, когда стена внезапно обрушилась и раздавила их прежде, чем усталые рабы смогли сдвинуть с места камни. Утром четвертого дня их в последний раз накормили и повели в ошейниках и цепях на рынок рабов.

Рынок находился всего через две улицы от загонов. Вик шел в цепочке рабов и гадал, куда он попадет. Другие рабы особо с ним не разговаривали, и даже Харран был в этот день менее дружелюбен, чем обычно. И хотя Вик засиживался допоздна каждую ночь и спал урывками, он так и не видел больше человека в черном.

Они шли по разбитой улице между двумя зданиями, разрушенными настолько, что восстановить их было уже просто невозможно. В свое время это были прекрасные произведения архитектуры, а сейчас от них остались только обломки. Вик обошел зубастую голову горгульи с обломком шеи и удивился, что никто из гоблинов не забрал ее себе домой в качестве трофея.

Большая часть рабов попадала в шахты. Маленький библиотекарь узнал об этом, прислушиваясь к разговорам рабочих. Но многих отправляли на арену в качестве гладиаторов. Двеллеры с увечьями часто работали могильщиками, хороня жертв боев, на которые являлись зрители из всех окрестных деревень. Жестокие развлечения Орфо Кадара всегда собирали огромную кровожадную толпу, которая несла деньги в казну короля пиратов.