Дэвид Геммел - Последний меч Силы Страница 5

Только знаю, что его жену застигли с любовником и они бежали, а он их преследовал. Настиг ли он их и изрубил в куски, как говорится в песне, или они спаслись, я не знаю. Спрашивал у Патриссона, но он тоже не знает. Но зато он сказал, что королева бежала с дедом короля, такая вот веселая парочка!

– Почему король не взял другую жену?

– Когда он в следующий раз пригласит меня на ужин, я у него спрошу.

– Но у него нет наследника. Ведь умри он сейчас, начнется война?

– Войны все равно не избежать, Кормак. Король царствует двадцать пять лет и не знал ни дня мира… восстания, набеги, предательства. И жена не первая его предала. Шестнадцать лет назад восстали бриганты, и Утер разгромил их при Тримонтиуме. Затем восток захватили ордовики, и Утер уничтожил их войско под Вирикониуме. И, наконец, юты, два года назад. У них с ним был договор вроде нашего, и они его нарушили. Утер сдержал свое слово: предал смерти каждого мужчину, каждую женщину, каждого младенца.

– Даже детей? – прошептал Кормак.

– Их всех. Он безжалостный дальновидный человек. Мало кто теперь решится восстать на него.

– Не хочешь ли еще воды?

– Нет. Мне надо отправляться спать. Завтра будет дождь, так предсказывает моя культя. А мне надо выспаться, раз придется дрожать под дождем.

– Можно один вопрос, Гриста?

– Спрашивай.

– Меня правда родила собака?

Гриста выругался.

– Кто тебе это сказал?

– Кожемяка.

– Так я же тебе рассказывал, что нашел тебя в пещере рядом с охотничьей собакой. Вот и все. Кто-то оставил тебя там, и сука хотела тебя защитить, как и своих щенят. Ты родился часа за два до этого, а у ее щенят уже глаза открывались. Клянусь Кровью Одина!

У наших мужчин здесь вместо мозгов свиное пойло.

Пойми же, Кормак, ты не сын демона, ручаюсь тебе. Я не знаю, почему тебя оставили в пещере и кто оставил. Но на тропе под обрывом лежало шестеро убитых. И убил их не демон.

– Кто они были такие?

– Закаленные воины, судя по их рубцам. И всех убил один человек – один наводящий ужас человек.

Охотники, которые были со мной, едва тебя увидели, сразу решили, будто их сразил обитатель геенны. Ведь они были совсем желторотыми и ни разу не видели настоящего воина в бою. Я втолковывал им, но страх застит глаза. Думается мне, воин этот был твой отец и получил смертельную рану. Вот почему ты остался там.

– А моя мать?

– Не знаю, милый. Но боги знают. Быть может, настанет день, когда они дадут тебе знак. Но до тех пор ты Кормак, Человек, и должен ходить, держа спину прямо. Ибо кем бы ни был твой отец, он был человек. И ты будешь его истинным сыном, раз уж ты не мой.

– Я бы хотел, чтобы ты был моим отцом, Гриста.

– Я бы тоже этого хотел. Спокойной ночи, милый.

2

Король с Гвалчмаем и Викторином вышел на огороженный луг посмотреть новых лошадей. Молодой человек, стоявший рядом с хромым Прасамаккусом, впился глазами в легендарного воина.

– Я думал, он выше ростом, – шепнул он, и Прасамаккус улыбнулся.

– Ты думал увидеть великана, которому все мужчины по грудь. Эх, Урс, уж тебе-то следовало бы знать разницу между живыми людьми и выдумками сказителей.

Светло-серые глаза изучали короля, пока он приближался к ним. Лет сорока на вид, и шагает он с уверенной грацией человека, ни разу не повстречавшего равного себе.

Волосы волной ниспадают на закованные в кольчугу плечи, и цвет у них каштаново-рыжий, хотя густая квадратная борода – золотистая и с заметной проседью. Мужчины рядом с ним были заметно старше: обоим, пожалуй, за пятьдесят. Один, несомненно, римлянин, с орлиным носом и глазами серыми, как железо, а второй заплетал седые волосы в косы по обычаю племен.

– Прекрасный день, – сказал король, словно не заметив молодого человека и обращаясь к Прасамаккусу.

– Да, государь, и лошади, которых ты купил, прекрасны не менее.

– Они все здесь?

– Тридцать пять жеребцов и шестьдесят кобыл. Дозволено ли мне представить принца Урса из дома Меровиев?

Молодой человек поклонился:

– Это большая честь, государь.

Король устало улыбнулся и прошел дальше. Он взял Прасамаккуса под руку, и они направились на луг, где остановились возле серого жеребца семнадцати ладоней в холке.

– Сикамбры умеют выращивать лошадей, – сказал Утер, погладив глянцевитый бок.

– У тебя утомленный вид, Утер.

– Он отражает мои чувства. Тринованты вновь разминают мышцы, как и саксы в Срединном краю.

– Когда ты выступишь?

– Завтра. С четырьмя легионами. Я послал Патрея с Восьмым и Пятым, но он потерпел поражение. По донесениям, мы потеряли шестьсот человек.

– И между ними Патрея? – спросил Прасамаккус.

– Если нет, то ему придется пожалеть об этом, – отрезал король. – Он попытался атаковать стену щитов на крутом склоне.

– Как ты четыре дня назад атаковал готов.

– Но я одержал победу!

– Ты всегда побеждаешь, государь.

Утер улыбнулся, и на мгновение Прасамаккус увидел гонимого юношу, с которым судьба свела его четверть века тому назад. Но тут маска вернулась на лицо короля.

– Что ты скажешь про этого сикамбра? – спросил он, глядя за изгородь на юношу, одетого в черное с головы до ног.

– Он понимает в лошадях.

– Мой вопрос был о другом, как ты отлично понял.

– Не берусь судить, Утер. Он кажется… умным, знающим.

– Он тебе нравится?

– Пожалуй. Мне он напоминает тебя… в давнее время.

– И это что же, хорошо?

– Это похвала.

– Я настолько изменился?

Прасамаккус промолчал.

В то давнее время Утер нарек его Королевским Другом и попросил всегда давать ему прямодушные советы.

То были дни, когда юный принц прошел сквозь Туман в поисках отцовского меча, сражался с исчадиями Тьмы, с Царицей-Ведьмой, вернул призрачное войско в плотский мир и любил девушку гор, Лейту.

Старый бригант пожал плечами.

– Мы все изменяемся. Утер. Когда в прошлом году умерла моя Хельга, я почувствовал, что из мира исчезла вся его красота.

– Мужчине лучше без любви, – сказал король и вновь начал осматривать лошадей. – Через два-три года наше войско станет лучше, стремительнее. Любой из этих коней по меньшей мере на две ладони выше любого из наших, и они соединяют быстроту с выносливостью.

– Урс явился еще с кое-чем, что тебе стоит посмотреть, – сказал Прасамаккус. – Идем, тебя это заинтересует.

Король, казалось, усомнился, однако пошел следом за хромым бригантом к воротам загона.

Там Урс с новым поклоном повел их за хижины пастухов, где во дворе они увидели сооружение из жердей: две, изогнутые, вверху соединялись прямой, изображавшей лошадиную спину. На нее Урс накинул попону из выдубленной кожи. Спереди он привязал кусок такой же кожи, а затем вернулся к воинам, не спускавшим с него глаз.

– Что, во имя Плутона, это такое? – спросил Викторин.

Урс поднял короткий лук, наложил стрелу на тетиву и плавным движением тут же пустил ее. Она попала в «круп» лошади, но не вонзилась в кожу и упала на землю.

– Дай мне лук, – сказал Утер. Оттянув тетиву ровно настолько, чтобы лук не сломался, он отправил стрелу в полет. Она пробила попону и застряла в лошадиной шкуре под ней.

– Взгляни, государь, – сказал Урс, подойдя к «лошади». В шкуру вонзилось лишь острие наконечника. – Коня она только оцарапала бы, но не сразила.

– А лишний вес? – осведомился Викторин.

– Сикамбрийский конь в такой попоне способен нести своего всадника весь день, как и британские боевые кони.

На Гвалчмая это никакого впечатления не произвело. Старый воин-кантий отхаркался и сплюнул.

– Зато замедлят атаку конницы, и нам тогда не сломить вражеский строй. Лошади в панцирях? Ха!

– Может, ты сам поскачешь в бой без панциря? – огрызнулся принц.

– Щенок! – взревел Гвалчмай.

– Довольно! – оборвал его король. – Ну а дождь, Урс? Он ведь размягчит кожу и добавит ей веса.

– Да, государь. Но каждый воин должен брать с собой запас пчелиного воска и втирать его в попону каждый день.

– Значит, нам придется полировать не только оружие, но еще и наших лошадей, – заметил Гвалчмай с издевательской усмешкой.

– Распорядись изготовить десять этих… курток для лошадей, – сказал Утер. – А тогда увидим.

– Благодарю тебя, государь.

– Не благодари, пока я не решу, что мне их нужно больше. Ты ведь этого хочешь?

– Да, государь.

– Ты сам придумал такие панцири?

– Да, государь, хотя мой брат Балан придумал, как обезвредить дождевую воду.

– И он получит прибыль от воска, который я закажу?

– Да, государь, – ответил Урс с улыбкой.

– А где он сейчас?

– Старается найти покупателей в Риме. Это нелегко, потому что император все еще возлагает надежды на пешие легионы, хотя сражаться они должны с конниками.

– Риму конец, – сказал Утер. – Тебе следовало бы продавать их готам или гуннам.

– Я бы и рад, государь, но гунны ничего не покупают – они берут. А готы? Их казна скуднее моей.