Элеонора Раткевич - Таэ эккейр! Страница 8

Не диво, что эльф в его сторону даже и не смотрит. Противно ему, наверное. Глянет этак искоса, украдкой, на все это непотребство, и тут же снова глаза в сторону отводит. Попросить его, что ли, чтобы он сородичам своим не рассказывал, в каком виде он посла встретил? Да, хорошо придумано, нечего сказать. Не успел знакомство свести, твое высочество, а просьбы из тебя так и сыплются. Умнее ничего в голову не пришло?

И добро бы он впервые с посольством ехал! Так ведь нет – четырежды к степнякам ездил. И всякий раз своего добивался. И выглядел, как послу и наследнику престола полагается, и мысли в голове не мешались. Постарше него люди со степняками общего языка найти не могли – а вот он, Лерметт, находил. Его ведь не только за высокородность к эльфам послом отправили, а еще и за былые успехи. За талант и за опытность. Вот-вот, за это самое. За умение сходиться с людьми… так то – с людьми. С эльфами его до сих пор судьба накоротко не сводила. А теперь свела… а он ни шагу ступить, ни слова сказать не может без лихорадочного обдумывания. Отец говорил на прощание: «Человеку с эльфами трудно понимание найти. Если ты не справишься, значит, и никто другой не сумеет». Что трудно – святая правда. Впервые в жизни Лерметт чувствовал себя настолько растерянным. Скверно-то как. От подобных размышлений дурнота к горлу так и подкатывает. Хотя и не только от них.

Лерметта мутило от самого обыкновенного голода. Он ведь только утром наскоро позавтракал, а после того и крошки во рту не держал. Только вина с целебными травами выпил. На пустой желудок, между прочим. И Эннеари он из-подо льда вытаскивал тоже, к слову сказать, не успев пообедать. А тяжело, однако, таскать эльфов впроголодь. Нет, вот если Лерметту впредь доведется эльфов спасать, он всенепременно сперва наестся до отвала. Только так, и никак иначе. Ишь, как живот подвело. Одно счастье, что без съестного припаса Лерметт еще никуда не выезжал.

– Эннеари, – окликнул он эльфа.

Тот обернулся и взглянул на Лерметта… да, и вправду с удивлением. Отчего бы это?

– Есть хочешь? – спросил Лерметт, настолько уверенный в ответе, что рука его уже развязывала сумку, не дожидаясь слов эльфа.

– Пожалуй, не стоит, – ответил Эннеари после недолгого раздумья.

Рука Лерметта так и замерла в воздухе.

– Ты не голоден? – не веря услышанному, переспросил он.

– Какая разница? – пожал плечами эльф. – Нам ведь неоткуда знать, надолго ли мы здесь заперты. На всякий случай еду лучше поберечь. Ты не беспокойся – мы, эльфы, долго можем обходиться без еды.

– Тебе виднее, – ответил Лерметт, стараясь, чтобы голос его звучал ровно и невозмутимо.

Уж теперь-то ему бы не составило труда заговорить по-эльфийски! По части ругательств этот язык ничуть не беднее других – а Лерметт знает их столько, сколько ни одному человеку и во сне не приснится. Самая зверская ругань приходила ему на ум без малейшего напряжения памяти. А чтоб ему провалиться, эльфу клятому! Без еды он, видите ли, может обойтись! А вот Лерметт не может – как не может вытащить из сумки лепешку и сожрать ее на глазах у Эннеари в одиночку. А хочется-то как…

Лерметт засопел – сдержанно, вползвука. Потом, подумав немного, вновь подвесил над огнем котелок с остатками питья и долил вином из фляги. Вот надерусь сейчас и спать лягу, мрачно подумал Лерметт. Обязательно надерусь. Раз уж поесть не получается, так хоть напиться. Первейшее дело для голодного человека, чтобы после всю ночь лепешки не снились. Кто сказал, что послу нельзя нализаться? Вот еще. Глупости какие. Если послов голодом морить, им и не такое можно…

Эннеари не спалось. Он пребывал в растерянности. В основном потому, что никак не мог решить – то ли ему пребывать в ней и дальше, то ли просто-напросто обидеться.

Еще никто и никогда не отвергал предложенную им дружбу. Тем более никто не делал этого настолько оскорбительно. Да что этот… этот принц о себе понимает? Думает, раз у смерти из зубов вытащил кого, так теперь ему вольно спасенного оскорблять? Не у всякого ведь эльфа есть, кроме основного, еще и имя боковой ветви – имя, предназначенное только для друзей и близких. Удостоиться такого имени – редкостная честь, равно как и удостоиться права использовать его в разговоре… а отвергнуть право обращения по дружескому имени – редкостная обида. К слову сказать, Эннеари не всякому предложил бы называть себя Арьеном… тем более – не всякому человеку. Он ведь Лерметту оказал самую большую честь, какую только мог – а тот наотмашь хлестнул его именем всеобщим… за что?

А если есть за что? Эннеари ведь не знает человеческих обычаев во всех тонкостях. Вдруг он все же ухитрился чем-то обидеть своего спасителя?

Да, но тогда вовсе не Эннеари, а Лерметт вправе чувствовать себя оскорбленным. Скверно-то как…

Принц шевельнулся во сне и тихонько чихнул. Эннеари затаил дыхание – оказалось, совершенно зря: Лерметт и не думал просыпаться. Он только прошептал что-то неразборчиво и вновь успокоился.

Эннеари от злости на собственную недогадливость беззвучно хлопнул себя рукой по правой – здоровой – щеке. Дурак, вот ведь дурак какой! Ну почему он сразу не подумал? Сам-то он уже согрелся – а человек уснул прямо на камне без одеяла, без плаща… эльфу такая ночевка не слишком бы повредила, но для человека одного только майлета никак уж не достаточно. Как и все утонченные существа, люди хрупки просто невероятно. Оглянуться не успеешь, как Лерметт простудится… а то и воспаление легких подхватит.

Эннеари стянул с одеяла, в которое был укутан, покрывающий его поверху синий плащ и, не вставая, набросил его на спящего Лерметта. Тот сразу же завозился под плащом, устраиваясь поудобнее, завернулся в него как следует, сонно вздохнул и опять затих.

Вот и хорошо, с облегчением подумал Эннеари. Теперь человек до утра не замерзнет. А к утру затянется рана на лице… и ребра заживут окончательно… и вообще все будет хорошо.

Несмотря на выпитое накануне, утреннее пробуждение вовсе не оказалось тяжелым. Нет, оно было просто-напросто дурацким. На зыбкой грани сна и бодрствования Лерметту почудилось, что оно не иначе, как превратился в давешнего мерзлого эльфа. Более того – мысль о подобном превращении хотя и была идиотской свыше всякой меры, однако доводы в ее пользу имелись. Конечно, наяву Лерметт от подобных доводов даже отмахнуться поленился бы – а вот между явью и сном они казались вполне весомыми.

Во-первых, уши у Лерметта за ночь замерзли так, словно по ним и впрямь снежная лавина проехалась. Во-вторых же, тело его до самых плеч покрывал его собственный синий плащ – а ведь Лерметт отчетливо помнил, что укутывал этим плащом поверх одеяла обеспамятевшего от холода Эннеари.

Эннеари?

Лерметт приподнялся на локтях и затряс головой, прогоняя сонную муть. Из уст его вырвался еле слышный вздох облегчения. Все в порядке, никто не в кого не превратился. Вот он, Эннеари, извольте полюбоваться. Зарылся в одеяло по самый нос и сидит себе возле потухшего костра. То ли он всю ночь так и просидел, уставясь на остывший пепел, то ли эльфам и вовсе свойственно просыпаться в этакую собачью рань. Хорошо, что Лерметт все-таки не превратился в эльфа. Страшно неохота вскакивать ни свет, ни заря не потому, что так надо, а лишь оттого, что уши не в ту сторону торчат. И вообще – вот только сделаться эльфом Лерметту сейчас и недоставало для полного счастья. И не сейчас – тоже!

Нет, ну примерещится же такая ерунда!

Лерметт сердито усмехнулся, и марево сонных видений схлынуло окончательно.

– Ты не спишь? – Зеленые глазища Эннеари глядели так не по-утреннему свежо, ясно и весело, что Лерметт мгновенно ощутил себя помятым и невыспавшимся. Ему неудержимо захотелось зевнуть.

– Не сплю, – чуточку сипло отозвался он.

– Замерз ночью? – спросил эльф.

– Есть немного, – признал принц, неохотно выбираясь из-под плаща. – Рукава отдай.

Эннеари устремил на него непонимающий взгляд.

– Рукава от моего майлета на тебе, – пояснил Лерметт. – Если не возражаешь, я хотел бы получить их обратно. Здесь не слишком жарко.

Эннеари скинул с себя одеяло и уставился на собственные руки.

– Вот это? – каким-то странным голосом произнес он. – Да… конечно…

Удивительные, однако, создания эти эльфы. Можно подумать, он никогда в жизни рукавов не видывал.

Лерметт спросонья едва не перепутал правый рукав с левым. Пока он разбирался да пришнуровывал их обратно к майлету, Эннеари рассматривал себя, словно некую непонятную диковинку. Он то поворачивал голову, силясь заглянуть себе за плечо, то приподымал руку, то кончиками пальцев прищипывал штанину. Лерметта начало забирать за живое. Оно конечно, принц уделил эльфу из своих дорожных запасов никак уж не придворное облачение – но ведь и не обноски! И другую одежку взять все едино негде – так и незачем на нее пялиться! Что, приятель – думаешь, принцу следует устыдиться за свое тряпье? А вот и нет. Это тебе должно быть стыдно.