Роберт Джордан - Перекрестки сумерек Страница 8

«Каждый раз, когда за прошедшие десять лет она покидала Башню, это случалось по ее личным делам, поэтому нет свежих отчетов, чтобы проверить» – бормотала ее спутница. – «За ней трудно проследить. Когда она находится за пределами Башни, то становится… осторожной». Ее темные золотистые волосы были зачесаны назад и удерживались костяными гребешками. Мейдани была высока и достаточно стройна, чтобы заметить полную грудь, эффектно подчеркнутую вышивкой из серебра на темном лифе платья, и тем способом, которым она шла, наклонившись к уху Юкири. Ее шаль, сползшая до запястий, длинным серым шлейфом тянулась по плиткам пола.

«Выпрями спину» – тихо прорычала Юкири. – «Мои уши не забиты грязью».

Женщина, покраснев, отшатнулась. Поправив шаль на плечах, Мейдани чуть обернулась, посмотрев через плечо на своего Стража Леонина, который следовал за ними на безопасном расстоянии. Если они могли слышать только слабый звон серебряных колокольчиков на черных косичках мужчины, то и он не мог слышать того, что произносили тихим голосом. Мужчина знал не больше, чем было необходимо – почти ничего важного, за исключением того, что его Айз Седай от него хотела. Для любого хорошего Стража этого было достаточно – он мог бы причинить неприятности, если бы узнал слишком много, но при этом не было необходимости шептаться. Люди, замечающие, что кто-то шепчется, хотят узнать, в чем состоит секрет.

Эта Серая раздражала бы ее не больше, чем остальной мир, даже, если бы не оказалась галкой в лебяжьих перьях. В любом случае, не сильно. Это отвратительно – мятежница, притворяющаяся лояльной Башне, но все же фактически Юкири была довольна, что Саэрин и Певара убедили ее, что им еще рано передавать Мейдани и ее подруг-галок в руки закона Башни. Теперь их крылья были подрезаны, а они были весьма полезны. Они могут даже рассчитывать на снисхождение, когда они действительно предстанут перед судом. Конечно, если присяга, с помощью которой они подрезали крылья Мейдани, выйдет на поверхность, то сама Юкири может легко оказаться рядом с ними, ожидая снисхождения. Потому что мятежницы они или нет, но то, что она и прочие сделали с Мейдани и ее товарками было столь же далеко от закона, как и убийство. Или измена. Клятва повиновения, принесенная на Клятвенном Жезле, и данная под давлением – была слишком близка к Принуждению, которое было строго запрещено, если только им не являлось. Однако, нельзя выкурить шершней из гнезда, и не испачкаться. А Черная Айя была шершнем с очень ядовитым жалом. В свое время закон будет соблюден. Как известно, без закона, не было бы ничего – но она должна побеспокоиться о том, переживет ли она процесс выкуривания, а не о том, какое точно наказание последует за нарушение. У трупа нет причин волноваться о наказаниях.

Коротко она предложила Мейдани продолжать, но едва та открыла рот, как из-за поворота прямо перед ними вышли три Коричневых Сестры, щеголяя своими шалями, словно какие-нибудь Зеленые. Юкири немного знала Маррис Торнхилл, и Дорайзе Мерсианос, как Восседающая способна знать Сестер из других Айя, долгое время находящихся в Башне, и которая достаточно знает, чтобы приложить имена к лицам, но не больше. Безобидные и поглощенные своими исследованиями, так бы она их описала, если ее бы спросили. Элин Варрел совсем недавно получила шаль, поэтому еще инстинктивно должна делать реверанс. Но вместо того, чтобы показать уважение к Восседающей, все трое уставились на Юкири и Мейдани, как кошки уставились бы на странных собак. Или, возможно, собаки на странных кошек. Но совсем не безобидные.

«Могу я спросить о смысле Арафельского закона, Восседающая?» – ровным голосом спросила Мейдани словно именно это она и намеревалась все время спросить.

Юкири кивнула, и Мейдани с большим воодушевлением начала распространяться о преимуществах рыболовства на реках против озер. Магистрат мог попросить Айз Седай заслушать дело о правах на рыболовство, но если были вовлечены влиятельные лица, только поддержал бы ее собственное мнение, и она волновалась об королевской апелляции.

За Коричневыми тащился единственный Страж. Юкири не смогла припомнить, принадлежал ли он Маррис или Дорайзе – крупный парень с твердым круглым лицом и тонким носом, который недоверчиво поглядел на Леонина и мечи на его спине, которые, естественно, были предназначены специально для нападения на его Сестру. Парочка, вздернув носы и надув гладкие щеки, по изгибу коридора медленно проследовала дальше. За ними старалась поспеть нервно подпрыгивающая тощая послушница. Следом, излучая неприязнь, шел Страж.

Враждебность теперь стала обычным явлением. Между Айя встали невидимые стены, когда-то слишком тонкие, чтобы скрыть тайны собственной Айя, теперь они превратились в прочные каменные бастионы с широкими рвами. Нет, это были не рвы, а пропасти – глубокие и широкие. Сестры никогда не оставляли свою часть Башни без присмотра, часто даже в библиотеку и столовую брали с собой своих Стражей, и всегда носили шали, не иначе, кто-то мог перепутать их Айя. Юкири сама носила свою лучшую, расшитую серебряными и золотыми нитями, шаль с длинной бахромой, которая сейчас свисала почти до пяток. Она даже слегка выставляла на показ цвет своей Айя. И в последнее время она стала подумывать, что двенадцать лет достаточно большой срок жизни, прожитой без Стража. Ужасная мысль, едва она определила ее источник. Обычно в Белой Башне ни одна Сестра не нуждалась в защите Стража.

Уже не впервые ее пронзила мысль, что кто-то специально добивается ссоры между Айя, а скоро мятежники, как воры, войдут прямо в парадную дверь и обчистят дом, пока они ссорятся из-за того, кто получит оловянную посуду тети Суми. Но единственная ниточка, за которую она могла ухватить, чтобы размотать клубок, была у Мейдани, а ее друзья публично признают, что их послали в Башню мятежницы с целью распространять слухи. Они все еще настаивали, что они были правдой – их рассказы о том, что это Красная Айя создала из Логайна Лжедракона. Могло это быть правдой? Через голову Певары? Нельзя даже подумать о том, что Восседающую, особенно Певару, дурачили. В любом случае, к настоящему времени уже было наделано так много путаницы, что вряд ли можно было отличить ложь от правды. Кроме того, тогда они лишились бы поддержки этих четырнадцати женщин, на счет которых она смогла убедиться, что они не Черные. Не говоря уже о вероятном скандале по поводу их прежней деятельности в Башне, прежде чем их подхватил общий ураган.

Она вздрогнула, и это не имело никакого отношения к сквознякам в коридоре. Она и каждая другая женщина, из тех, кто мог бы рассказать правду, могут умереть до того, как этот ураган закончится, от так называемого «несчастного случая» или в кровати. Или она могла просто сбежать, очевидно, навсегда покинув Башню, которую ей уже никогда не суждено будет увидеть снова. В этом у нее не было никаких сомнений. Любые факты должны быть похоронены столь глубоко, чтобы даже армия с лопатами никогда не смогла бы докопаться до истины. Даже слухи должны быть пресечены. Так случалось и прежде. Мир и большинство Сестер все еще верили в то, что Тамра Оспения умерла в своей постели. Она тоже в это верила. Они должны были скрутить Черную Айя и привязать на виду, прежде, чем посмеют рискнуть предать этот факт гласности.

Как только Коричневые благополучно прошли мимо, Мейдани было снова принялась за свой доклад, но мгновение спустя снова замолчала, когда внезапно прямо перед ними изнутри гобелен распахнула большая волосатая рука. Из дверного проема, который до этого был скрыт за яркими цветными птицами гобелена давно затопленных стран, подул ледяной ветер, и в коридор вывалился грузный мужчина в плотной коричневой рабочей куртке. Он тянул за собой тележку с высокой кучей наколотых дров, которую сзади подталкивал другой мужчина в такой же куртке. Обычные чернорабочие. Ни у одного не было на груди Белого Пламени.

При виде двух Айз Седай мужчины торопливо вернули гобелен на место, и, бросив свою телегу у стены, попытались поклониться. При этом, они почти уронили свой груз, только путем отчаянных усилий сумев остановить разваливающиеся дрова. Без сомнения, они хотели закончить свою работу, не сталкиваясь с Сестрами. Юкири всегда чувствовала симпатию к людям, которые должны таскать дрова и воду, и выполнять всю остальную работу слуг повсеместно от подвала до чердака, но сейчас она прошла мимо них с угрюмым видом.

Разговоры во время прогулок никогда не подслушивали, и коридоры в общих помещениях казались хорошим местом, чтобы посекретничать с Мейдани. Причем лучше, чем ее собственные комнаты, где любой страж от подслушивания только оповестил бы всех Серых, что она обсуждает что-то тайное, и что еще хуже, с кем именно. В настоящее время в Башне оставалось только около двухсот Сестер, число, которое Белая Башня могла проглотить и показаться пустынной. Особенно, когда каждый старается держаться своей половины, общие помещения вообще должны были опустеть. Так она считала.