Дэвид Геммел - Царь призраков Страница 9

– Да, – сказал Викторин. – И я не потерплю, чтобы его называли так, живого или мертвого.

– А он горяч, а? – сказал Голарик, глядя, как рука Викторина легла на рукоять гладия.

– Ты же знаешь этих римлян, отец. Совсем не умеют владеть собой. Но почему ты не прячешь того, что знаешь?

– А мне так заблагорассудилось.

– Я кое-что знаю об истории бригантов, – улыбнулся Гвалчмай. – Касьок был старшим братом Эльдареда. Его зарезали во сне в собственной постели.

Между племенами старого Каледонского союза чуть не вспыхнула междоусобная война. А ты какое принимал в этом участие, отец?

– Я уже сказал, был я королевским Бойцом. Руки у меня тогда на силу не жаловались, и следовало бы мне отправиться к Эльдареду и перерезать ему горло, а я этого не сделал. Я же дал Клятву На Крови защищать короля ценой собственной жизни. Но королем-то теперь стал Эльдаред. Ну, я и оставил его службу. А теперь он сулит много золота за головы опасных для него людей. Да мне-то его золото не нужно. Мне нужно одно: чтобы он получил свое.

– Этого я обещать не могу, – сказал Викторин. – Только вот победа останется за ним, если мы не доберемся до Эборакума. Эльдаред похвалялся, что у него под началом будет пятнадцать тысяч человек, стоит ему бросить клич. У Луция Аквилы в Эборакуме всего четыре тысячи. Если его застанут врасплох, он потерпит полный разгром.

– Мне все равно, уцелеют римляне в Эборакуме или нет, но я понимаю, к чему ты клонишь. Ваши кони будут накормлены и напоены, но завтра утром вы уедете. Я дам вам съестного на дорогу, но мало, мы тут бедны. Только знайте: к югу и востоку рыщут дозорные отряды. Вам надо ехать на запад, потом на юг.

– Мы будем осторожны, отец.

– И перестань называть меня отцом. Я в жизни не спал с кантийкой, они же все бородатые.

Гвалчмай засмеялся.

– Это он правду сказал, – сообщил он Викторину. – Отчасти потому я и пошел на службу к королю.

– И еще вам надо подумать вот о чем, – сказал Голарик. – Они как будто не сомневаются, что вас изловят. Говорят, что Туманные Чары пущены в ход, чтобы выследить вас. Если это правда, мне вас жаль.

Лицо Гвалчмая побелело.

– Что стоит за его словами? – спросил Викторин.

– Смерть, – прошептал Гвалчмай.

Они ехали бок о бок весь долгий день, и молчание все больше и больше угнетало Викторина. Местность была открытой, ветер ледяным, но римлянин не мог отогнать мысль об испуге в глазах Гвалчмая. Он знал кантия уже четыре года, с того времени, когда приехал в Камулодунум восемнадцатилетним зеленым юнцом из Рима. И с тех пор всегда глубоко уважал его за неиссякаемый оптимизм и беззаветную отвагу. Но теперь Гвалчмай ехал как обреченный. Взгляд его был невидящим, каждое движение говорило об ожидании конца. Они устроились на ночлег с подветренной стороны обрыва, и Викторин разжег костер.

– Да что с тобой? – спросил он, глядя, как Гвалчмай горбится, уставившись на огонь.

– Твое счастье, что ты не понимаешь, – сказал Гвалчмай.

– Я понимаю страх, когда вижу его в чьих-то глазах.

– Это хуже страха. Это сознание неизбежной смерти. Я должен подготовиться для этого пути.

Не найдясь что ответить. Викторин засмеялся ему в лицо.

– Неужели я вижу перед собой Гвалчмая? И это – Пес короля? Да нет, просто заяц в свете факела ждет, чтобы его поразила стрела! Да что с тобой, друг?

– Ты не понимаешь, – повторил Гвалчмай. – Это в самых костях этого края… в богах лесов и озер.

Этот край некогда был обителью богов, и они все еще бродят по нему в Тумане. Не смейся надо мной, римлянин, ибо я знаю, о чем говорю. Я видывал в небе чешуйчатых драконов. Я видел рыскающих атролей. Я слышал шипящий свист дыхания мертвецов. И спасения нет. Если по нашему следу идут древние боги, то спрятаться некуда.

– Бормочешь, точно старуха. То, что я вижу, я могу рассечь мечом. То, что я рассеку мечом, я убью. И больше говорить не о чем. Боги, как бы не так! И где атроли? Где драконы? Где живые мертвецы?

– Увидишь, Викторин. Ты их увидишь перед тем, как они заберут тебя.

Туча заволокла луну, над биваком пронеслась сова.

– Вот твой дракон, Гвалчмай. Охотится на мышей.

– Мой отец как-то прогневал чародея, – тихо сказал Гвалчмай, – а тот вызвал на подмогу ведьму.

Моего отца нашли на склоне холма, то есть нашли нижнюю половину его туловища. Выше пояса не осталось ничего, и я сам видел следы клыков на остатках спины.

– Может, ты и прав, – согласился Викторин. – И может, демоны взаправду бродят по земле. Но если так, человек должен вступать с ними в бой. Страх – вот кто убийца, Гвалч. – Издалека донесся волчий вой, поляна отозвалась наводящим жуть эхом. Викторин вздрогнул и беззвучно выругался. Он закутал плечи в одеяло, помешал угли и подбросил побольше хвороста в пламя. – Я посторожу пару часов, – сказал он. – А ты поспи.

Гвалчмай послушно завернулся в одеяло и лег у костра, а Викторин обнажил гладий и сел, прислонившись спиной к дереву. Ночь тянулась, тянулась, мороз крепчал. Римлянин подбрасывал и подбрасывал хворост в костер, пока почти не догорел последний сломанный сук, потом поднялся на ноги, потянулся и шагнул в темноту за новым валежником. Он положил гладий, нагнулся поднять обломившуюся ветку, но тут тихий шепчущий звук насторожил его. Все еще взбудораженный разговором с Гвалчмаем, он бросил ветку, схватил меч и метнулся вправо. Что-то задело ему спину, он извернулся, и гладий рассек наваливавшийся на него мрак. Клинок вонзился в нечто плотное, и раздался звериный вопль. Над Викторином возникла черная тень, он снова извернулся и с боевым кличем прыгнул навстречу врагу. Его меч вновь нашел свою цель, но тут же удар над ухом отшвырнул его к костру, и он прокатился по тлеющим углям. Тучи разошлись, луна серебряными лучами озарила все вокруг. Викторин вскочил на ноги… и окаменел. На него надвигалось существо в полтора человеческого роста, обросшее длинными бурыми волосами. Красные глаза сверкали, как свежая кровь, клыки длиной соперничали с кинжалами, только зловеще кривыми. Руки были непропорционально длинными и почти касались земли, и каждый палец завершался зазубренным когтем.

Вокруг ног Викторина заклубился серый туман, поднимавшийся, заметил он, все выше. Чудовище надвигалось. Римлянин быстро стер пот с правой ладони и сжал кожаную рукоять гладия. Не то оружие… Против такого зверя полезнее было бы копье.

– Подойди и умри! – крикнул он. – Вкуси римского железа!

Чудовище остановилось… и заговорило. От удивления Викторин чуть было не выронил меч.

– Ты не можешь сражаться с судьбой, Викторин, – сказало оно голосом, как шипение змеи. – Настал твой час. Не сопротивляйся. Отдохни и познай покой.

Отдохни и познай радость. Отдохни… – Голос завораживал, и когда чудовище двинулось вперед, Викторин замигал, пытаясь сбросить с себя сонное оцепенение, которое он навевал. Туман поднялся до его плеч, клубясь, как дым костра.

– Нет! – сказал он, пятясь.

Внезапно нечеловеческий визг разорвал тишину. Туман рассеялся, и Викторин увидел, как позади чудовища Гвалчмай взмахивает окровавленным мечом для второго удара. Римлянин метнулся вперед, чтобы всадить клинок в волосатое горло. Когти располосовали его одежду и кожу на груди, опалив ее, как огнем. Гвалчмай нанес второй удар сзади, и чудовище упало. Туман сгустился – и вдруг исчез.

Как и чудовище.

Викторин попятился к кострищу, мечом сгреб в него угли, а потом раздул огонь. Гвалчмай присоединился к нему, но они не обменялись ни словом, пока костер вновь не запылал.

– Прости меня, – сказал римлянин. – Я насмешничал по невежеству.

– Прощать нечего. Ты был прав: человек должен сражаться за свою жизнь, даже когда верит, что все потеряно. Нынче ты преподал мне урок, римлянин. Я его не забуду.

– День уроков! А что это за тварь?

– Атроль… и небольшой. Нам повезло, Викторин.

Но теперь они уже знают, что потерпели неудачу, и следующий демон так просто не сгинет.

– Возможно, но все-таки он сгинет!

Гвалчмай ухмыльнулся и хлопнул его по плечу.

– Я тебе верю.

– Пусть хоть один из нас верит, – сказал римлянин.

– По-моему, нам следует убраться отсюда, – заметил Гвалчмай. – Раз они напали на след, то начнут нас нагонять.

И будто в подтверждение его слов с севера донесся жуткий вой. А затем донеслись ответные завывания с востока и запада.

– Волки? – спросил Викторин, страшась услышать ответ.

– Атроли. Едем!

Глава 5

Туро уставился на неулыбающегося Кулейна и впервые за свою юную жизнь почувствовал, как у него в груди закипает ненависть. Его отец убит, его будущее у него отнято, и вот он во власти этого странного гостя.

Он поднялся с пола у очага.

– Сегодня вечером я отработаю свой ночлег, пусть ты и расставил мне хитрую ловушку. Но потом я уйду.

– Боюсь, что нет, юный принц. – Кулейн снял кожаную куртку и подошел к огню. – К утру доступ в долины закроется – снег наметет сугробами десять футов глубиной. Боюсь, мы будем вынуждены терпеть твое общество еще два месяца, если не больше.