Джеймс Блэйлок - Эльфийский корабль Страница 9

Профессор быстро сообразил, что к чему, и оба присели на корточки и застыли, точно пара крокетных воротцев. Едва Профессор открыл рот, видимо, чтобы что-то сказать, как загадочный звук раздался вновь – громкое “хум, хум, хум”. Казалось, он исходит из ниоткуда и в то же время он – везде, словно это было бормотание самого духа реки, нашептывающего свои страшные тайны. Профессор скосил глаза в сторону и какое-то время пристально смотрел на кончик носа Джонатана, а затем приложил ухо к деревянной стенке рубки.

– Да это же проклятый пес! – воскликнул он, вскакивая на ноги. – Клянусь, это он!

Джонатану такое объяснение показалось весьма неубедительным – по опыту он знал, что Ахав, хотя ему и снились какие-то удивительные сны, не умел разговаривать. Но тут голос смолк, и путешественники одновременно вскочили, обошли рубку с обеих сторон и ногами толкнули приоткрытую дверь. Внутри, на полу, среди бочонков с припасами, мирно лежал Ахав.

– Привет, дружище Ахав, – сказал Джонатан.

Ахав поднялся и, потянувшись, вышел на палубу.

– Он выглядит совершенно невинно, – заметил Джонатан и посмотрел на Профессора.

– Да-да, конечно, конечно, – воскликнул Профессор. – Это моя маленькая шутка. Собака, разговаривающая, как человек, и тому подобное. Такая шутка. Ха-ха! А? Смешно, правда?

– Да, сэр, – согласился Джонатан. – Но мы слышали этот голос. Как, по-твоему… Нет, нет, я не угадал. Нет, – повторил он опять, – это не то.

– Что не то? – воскликнул Профессор, горя желанием услышать версию Джонатана и втайне надеясь, что она окажется такой же глупой, как и его собственная.

– Как, по-твоему, пес может разговаривать во сне?

– Ну… – проговорил Профессор, бросая на Джонатана ответный взгляд. – Нет, не думаю. По крайней мере, я не представляю, как бы он это делал. В Малом Беддлингтоне я видел одного гнома, у которого была обезьяна, и эта обезьяна умела читать стихи. Сначала она как будто гипнотизировала всех. Потом вставала, прямая, как мачта, и декламировала “Стенания безумца” – точно так же, как делали бы это ты или я. Сейчас я как ученый ни за что бы не поверил в эти россказни. И все же я уверен, Сыровар, что в нашем мире – мире науки – нет какого-то ключа, который бы открыл одну из дверей – возможно, одну из боковых дверей.

Профессор проницательно взглянул на Джонатана, а затем с философским видом зажег свою трубку. Джонатан, однако, вернулся к разговору о говорящей во сне собаке.

– Но я думал, Профессор, что если собака видит сон, в котором, например, есть человек, то не может ли этот человек говорить, как обычные люди? И тогда, если и собака разговаривает во сне, то она должна издавать явно не собачьи звуки; может быть, люди в этих снах вставляют иногда словечко…

– Та обезьяна из Малого Беддлингтона… – Но прежде, чем Профессор опять пустился рассказывать об этой обезьяне, Джонатан стрелой пронесся мимо него и выскочил из рубки. Каким-то образом плот вынесло течением к песчаной косе, на которой густо росли деревья. Он накренился и со скрипом сел на мель. Да, совершенно точно сел. Они застряли посередине реки, причем своей носовой частью плот заехал в песок чуть ли не на треть длины.

Они бились около часа, стараясь столкнуть плот в глубокую воду, которая мирно бежала вдоль самой косы. Но все напрасно, плот врезался в песок слишком глубоко, чтобы их усилия возымели какое-то действие. Длинный деревянный шест не находил на песчаном дне никакой твердой опоры, от которой можно было оттолкнуться, он лишь просто увязал в песке.

Наконец Профессор решил передохнуть и присел на пустой бочонок.

– Кажется, мне все ясно, Сыровар.

– А-а, – протянул Джонатан, не вполне понимая, о чем идет речь. – Что ты имеешь в виду?

– Да вот это. Мы не можем, и я думаю, ты согласишься, сдвинуть плот с этой косы. Ни ты, ни я.

– Согласен.

– И при этом мы не можем сидеть и ждать, когда в реке поднимется вода.

– Тоже верно. И потом, прежде чем подняться, вода может и опуститься. А подъем воды может означать бурю, и я думаю, нам совершенно ни к чему пережидать ее здесь, на мели, посередине реки.

– Совершенно верно, – сказал Профессор. – Именно так. Как я понимаю, мы – люди науки.

– Думаю, ты прав.

– А люди науки должны использовать свои головы, верно? Сейчас моя голова говорит мне, что сняться с мели можно тремя разными способами. Первый – с помощью мышечных усилий, но это, как мы видим, не имеет результата. Тогда у нас остается две возможности. Первая – поставить на бизань-мачте парус и, воспользовавшись встречным ветром, раскачать корму и вытолкнуть ее в воду. Затем с помощью течения, отталкиваясь шестами, мы могли бы освободить и носовую часть.

– Неплохая идея, Профессор, очень неплохая. Но мы уже потратили лучшую часть дня на то, чтобы решить эту задачу. И разве не добились лишь того, что развернули плот и посадили на мель весь левый борт?

– Даже если и так, разве это сильно ухудшило ситуацию?

– Нет, – сказал Джонатан. – Думаю, нет. Но ты упомянул о третьем способе. В чем он заключается?

– Можно было бы доплыть в лодке до дальнего берега. Затем, обвязав веревку вокруг какой-нибудь толстой ольхи и используя блок и снасти, мы могли бы стянуть плот с мели.

Джонатан на минутку задумался.

– Боюсь, что до берега слишком далеко. Мокрый канат тяжел, и одному человеку с ним не справиться. Потому что другому пришлось бы, конечно, остаться на плоту. А какое давление будет оказано на такую длинную веревку, как только плот понесет течением? Мы скорее всего в результате останемся без веревки, блока, снастей и вообще без всего.

– Как только плот сошел бы с мели, мы могли бы просто перерезать веревку. А тот, кто остался бы на плоту, мог затем развернуть его, чтобы подождать лодку. Если мы будем бояться, нам не удастся осуществить вообще никакой план.

Обмениваясь мнениями, путешественники сидели на плоту и попыхивали своими трубками, и вдруг оба подумали о том, что полтора часа назад они собирались пообедать, но так и не сделали этого.

– Ты голоден, Профессор? – спросил Джонатан.

– Невероятно.

– Может быть, нам стоит перекусить?

– Думаю, стоит.

Оба встали и направились к рубке, но тут же застыли на месте. Из рубки, теперь уже совершенно точно, доносилось приглушенное бормотание – как будто кто-то беседовал с кем-то бубнящим голосом. Джонатан осторожно прислонил ухо к двери и уловил странные обрывки фраз вроде “волосатая штука”, “гоблин” и “кадки мороженого”. Он не сомневался, что слышал именно это. Тогда он распахнул дверь, и друзья заглянули внутрь, не зная даже, чего им ждать. А увидели они Ахава, круглого, как бочка, склонившегося над наполовину пустым бочонком с солеными овощами – очевидно, вторая половина уже покоилась у Ахава в животе. Крышка на бочонке была приоткрыта. Тайна становилась все более загадочной.

Профессор заговорил первым:

– Очевидно, ваш зверь весьма активно взялся за овощи.

– Похоже на то.

– Это чрезвычайно странно.

– Действительно. Но как ему это удалось? Даже если бы он смог дотянуться до крышки бочонка, он ни за что не смог бы ее открыть.

– Верное заключение, Сыровар, – пробормотал Профессор. – Творится нечто непонятное.

Оба тихонько зашли в рубку, хотя и тогда, когда они стояли снаружи, им было ясно, что там никого, кроме Ахава, нет. Кругом стояли бочонки всевозможных размеров, на полу тут и там грудами лежали веревки, парусина, ведра, разнообразные припасы, инструменты и снасти. Но среди всего этого добра не было загадочного бормочущего существа. Да, это была настоящая головоломка.

Джонатан снял шляпу и почесал затылок. Оба пожали плечами, а затем почти одновременно воскликнули:

– Пустые бочонки!

В рубке была ровно дюжина пустых бочонков, и Джонатан, надеясь застать врасплох того, кто, возможно, спрятался внутри одного из них, на цыпочках подошел к самому ближнему бочонку и протянул руку к крышке.

Профессор издал такой звук, какой, наверное, могла бы издать обезьяна, если бы при этом ей еще заткнули кляпом пасть, и жестом велел Джонатану подождать. Он выскочил наружу и тут же вернулся, держа в руках свое оружие, а затем крутанул кальмароподобные ручки маховика. Затем прищурил один глаз и кивнул Джонатану.

Сыровар сорвал с бочонка крышку, потом с другого, с третьего, но во всех было пусто. Он подошел к четвертому бочонку и протянул руку к крышке (в это время Профессор Вурцл встал в оборонительную позицию), как вдруг, словно по команде, крышка с шумом откинулась и грохнулась на палубу.

– Эй, там, господин Бинго-сыр! – раздался вопль, и из бочонка, как чертик из коробочки, выскочил Дули. Джонатан от неожиданности упал спиной на мешок с бобами.

От волнения Профессор Вурцл не узнал бедного Дули, который путешествовал в бочонке безбилетным пассажиром. Он завел свое странное устройство, и маховик начал вращаться, издавая тонкий свистящий звук. Казалось, ружье начало насвистывать какую-то мелодию. Джонатан и Дули в изумлении уставились на ошарашенного Профессора, который тут же пожалел, что запустил эту штуку. Маховик закрутился так быстро, что оружие вырвалось из его рук и со свистом принялось носиться кругами, точно гигантский мотылек.