Мария Галина - Прощай, мой ангел

Тут можно читать бесплатно Мария Галина - Прощай, мой ангел. Жанр: Фантастика и фэнтези / Романтическая фантастика, год неизвестен. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Мария Галина - Прощай, мой ангел

Мария Галина - Прощай, мой ангел краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Мария Галина - Прощай, мой ангел» бесплатно полную версию:
Это – Земля.Земля, в чем-то – наша, привычная, а в чем-то – ИНАЯ. Земля, где рядом с людьми веками, тысячелетиями живут представители ДРУГОЙ ветви развития человеческого разума. «Нелюди» – и «сверхлюди». Превосходящие людей..Управляющие человечеством...Их можно убить. Их ХОТЯТ убить.Люди уже нашли смертельный для «сверхлюдей» биовирус – и вот-вот запустят его в атмосферу.Вот только – КАКИМ станет мир, в котором человечество обретет наконец свободу?..АВТОР О СЕБЕВсерьез как-то скучно, но коротко: родилась в Калинине, но считаю себя одесситкой – там училась в школе и университете. Защитила кандидатскую диссертацию по специальности «биология моря», работала в Норвегии, в Бергенском университете, занималась там лососевыми рыбами. На 35-м году жизни и вполне адекватной научной карьеры послала все на фиг и стала переводчиком фантастики. Переводила Кинга, Вэнса, Табба, Баркера (Клайва) и еще кучу всяких для журналов «Если» и «Сверхновая фантастика». Параллельно писала эти повести. И романы – два НФ-романа ждут издателя. А заодно критиковала чужие – и в этом вполне преуспела. Поэтому известна больше как критик, чем как фантаст, впрочем, за повесть «Покрывало для Аваддона» номинирована на премию Аполлона Григорьева, лауреат всяческих сетевых конкурсов.М. Галина, Москва

Мария Галина - Прощай, мой ангел читать онлайн бесплатно

Мария Галина - Прощай, мой ангел - читать книгу онлайн бесплатно, автор Мария Галина

Мария ГАЛИНА

ПРОЩАЙ, МОЙ АНГЕЛ

Народу на площади Воссоединения было полным-полно – как всегда по вечерам... Мне пришлось долго крутить головой, прежде чем я отыскал Кима, который сидел на скамеечке у памятника. Крылатый Георгий с копьем наперевес пикировал на крылатого же дракона – подсвеченная заходящим солнцем скульптурная группа и впрямь казалась залитой кровью.

Мы уселись за столик под транспарантом «Да здравствует дружба народов!» и спросили пиво. Пиво имелось, но оказалось теплым. Это потому, что плановое хозяйство, сказал Ким. Интересно, а в Америке? Холодное, уверенно ответил я, равноправие ведь... хотя довольно смутно понимал, какая связь между равноправием и холодным пивом.

– У нас тоже равноправие,– сказал Ким и нехорошо усмехнулся. Какой-то тип за соседним столиком внимательно на нас покосился, и я пнул Кима ногой. Тот заткнулся, почесал за ухом и сказал: – Ладно, что мы имеем?

Я протянул ему папку с распечаткой.

– Сделал я тебе Австралию. Ну и все остальное – как исходную базу. А дальше уже твоя забота.

– Ну, и что получилось? – спросил Ким.

– В общем, расселяемся помаленьку. Индейцы мигрируют в Америку – через Берингов... Технологии самые примитивные...

– Ясно, – пробормотал Ким, перелистывая распечатку. – А... Малая Азия? Ближний Восток?

– Котел. Плавильный котел. Собственно... Вот, погляди: если в некоторых регионах сделать упор на животноводство... Я так понимаю, что должен начаться бурный рост численности... Ну, и темпы развития – соответственно... А дальше... мне кажется, прогрессия будет не алгебраической, а геометрической... Ну, ты сам посмотришь...

– Ладно... Посмотрю... А здорово получается... – задумчиво сказал Ким, – золотой век.

Он очень талантливый малый, этот Ким. Программист Божьей милостью, блестящий самоучка, пессимист и нытик. Вообще-то он электрик. Лицензионный электрик. Я его подцепил, когда он явился ко мне на дом по вызову из ЖЭКа – чинить испорченный выключатель. Мы усидели восемь бутылок пива, уже на пятой решили, что понимаем друг друга с полуслова, и сразу приступили к Общему Делу. Правда, перед этим Ким проверил, нет ли жучка в телефоне. В последнее время поговаривают, что повсюду понаставили этих жучков – в особенности на квартирах итээровцев, которых всегда числили неблагонадежными. По мне, так это паранойя – кому мы, на фиг, нужны?

Я подозвал официантку и заказал еще пива.

– Не было никакого золотого века, дурень ты дурень. Быть не могло. Пища, территории... Когда их хватало?

– Ну, не знаю, – упрямо сказал Ким.

Пока мы сидели, стемнело. Зажглись фонари, вода в фонтане, уступами спускающемся к площади, засветилась красными и синими огнями, на здании Почтамта замерцал экран телевизора – по первому каналу транслировалось заседание очередного пленума...

– С чего бы это так Аскольд расшумелся? – рассеянно спросил Ким.

«...сохранить свою самобытность, – вещал тем временем экран, – ... так называемая американская демократия... падение нравов... апология секса и насилия, противоестественные союзы, рост наркомании... Проникло в нашу среду... Взять, скажем, Нижний Город – уровень преступности неуклонно повышается... и не только бытовой – в том числе и преступности политической, в частности, стоит вспомнить нынешний процесс над главарем террористической группировки Романом Ляшенко...»

Я вздохнул.

– Да в Нижнем Городе отродясь так было... Подол он и есть Подол. Трущобы.

Ким ерзал на шатком стуле. У него был вид человека, который собирается о чем-то попросить – и не решается. Слишком знакомый мне вид. Валька говорит, я – лопух: никому не умею отказывать... При этом забывает, что в свое время именно так она меня и окрутила. Я вздохнул и приготовился к худшему.

– Ну, что еще?

– Насчет Нижнего Города, – неуверенно произнес Ким, – ты ж там, вроде, вырос...

– Ну, вырос...

Сам-то Ким из Новосибирска – приехал в столицу с потрепанным рюкзаком за плечами и осел тут помаленьку. Прижился... Провинциалы – люди покладистые.

– Слушай, – шепотом сказал Ким, – очень надо... Там один мужик есть, на Подоле... Он пенициллином приторговывает... Выручил бы, а?

– Да меня прижмут тут же...

– Брось, до пяти граммов – законно.

– Не в этом дело. – Я вздохнул. – Зачем тебе пенициллин-то?

– Тетя заболела, – очень быстро ответил Ким.

– Ладно врать-то.

Ким – круглый сирота. Родители его погибли во время новосибирского инцидента, иначе с чего бы это он в Киев подался пятнадцати лет от роду...

«И хотя китайский путь нам, демократическому, народному государству, чужд, нельзя все же забывать, что Китай – наш ближайший сосед... укрепление взаимодоверия...»

– С каких это пор мы с Китаем задружились? – удивился Ким.

– Они у нас официальное представительство открыли, ты не знал?

– Да ну, я и не смотрю эти сводки, – отмахнулся Ким.

– Не нравится мне все это...

«...Укреплять дело Единения. Нельзя не признать, что у нас до сих пор имеются отдельные случаи нарушения прав человека, причина которых часто кроется в неразберихе и бюрократизме, царящих внутри отдельных ведомств и в несогласованности их работы. Мы до сих пор склонны недооценивать человеческий потенциал, тогда как люди и есть истинное наше богатство...»

– Интересно, – заметил я, – к чему это он клонит...

Но Киму явно было не до того. Он вообще мало интересовался политикой, Ким.

– Так как?

– Что – как? Ты мне мозги не пудри. Нет у тебя никакой тетки. Ты, что ли, заболел? Так подай заявку.

Ким жалобно сморщился.

– Да не я, – сказал он шепотом, перегнувшись через столик, – кот...

– Кот? – Я вытаращился на него.

В Нижнем Городе кошек полно. В Верхнем они – редкость. Мажоры не держат домашних животных – испокон веку не держат... Иметь кота – неудобно, даже слегка стыдно... понятная, позволительная, но все же слабость... все равно, что для мажора – держать в сортире номер американского «Плейбоя».

– Чихает он, – печально сказал Ким, – понимаешь...

Аскольда тем временем сменил новатор-комбайнер: «...Уборочная шла хорошо, несмотря на сложные погодные условия...» Опять корнеплоды придется у американцев покупать, подумал я.

– Ну так вызови ветеринара.

– Да вызывал я. Он, сука, говорит, антибиотик нужен. А на животных не полагается, сам знаешь... Достанете, говорит, отлично. Только учтите, я вам ничего не советовал.

– Сам и доставай.

– Так он мне не продал. Послал меня. Может, решил, что я провокатор – откуда я знаю...

– Кто – он?

– Говорю, малый один, в Нижнем Городе. Шевчук такой. Мне один человек сказал...

Ветеринар, наверное, и сказал – подумал я. А вслух проговорил:

– Шевчук? Не Адам Шевчук случайно?

– Во-во! – обрадовался Ким. – Я так и думал, что ты его знаешь.

– Однокурсник он мой. Бывший.

Лицо у Кима сделалось совсем жалобным.

– Сходил бы, Лесь, а? Я денег не пожалею... Хороший кот, жалко... Уж такая умница...

Я вздохнул.

– Адрес хоть у тебя есть?

– Какой адрес? Он на станции очистки работает... Вот и весь адрес.

– Так он, небось, днем работает... Где я его сейчас найду?

– Ну, спросишь там... Лесь, ну, пожалуйста... Ты ж там свой, тебе скажут.

– Какой я свой – теперь-то...

Комбайнер на экране благодарил за доверие, рассказывал, как осваивал сложную машину и предлагал поделиться опытом... Кто-то за моей спиной пробормотал сквозь зубы «обезьяна дрессированная». Я обернулся – какой-то молодой парень, лица в темноте не видно.

– Как я работать буду? – ныл Ким. – Считать как? Когда душа об нем болит... об паразите этом...

Я помолчал, потом проговорил:

– Ладно... Но ничего не обещаю...

– А и не надо, – обрадовался Ким.

Комбайнера сменил парижский губернатор, опять что-то там про уборочную – его я уже не слушал.

* * *

Отвык я от Нижнего Города – все тут не так, даже лифты в муниципалках. Просто-напросто железные клети, и тянут их самые элементарные тросы. Почему-то они все время выходят у них из строя, эти лифты.

У винного ларька толклась компания подростков – все затянуты в черные кожаные куртки, все подстрижены чуть не наголо, даже девчонки, голоса у всех возбужденные, чуть визгливые. Я прошел мимо них беспрепятственно, хотя кто-то и свистел мне вслед. Но я был хоть и чужак, но свой чужак. Попадись им мажор, подумал я, живым бы он отсюда не ушел. И чего хотеть – согнали всех с низким ИТ в один район... А с другой стороны – где-то же они должны жить.

Никакой особой ностальгии у меня не было – только странное чувство узнавания, когда все кажется знакомым и одновременно немножко не таким.

Я выбрал в крохотном скверике скамейку почище и присел – подумать, осмотреться. Жара последние месяцы стояла невыносимая – даже в сумерках было видно, как по руслу Днепра расползаются языки отмелей, а от них тянется пышная зеленая муть. Берега поросли ивняком.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.