Боб Шоу - Деревянные космолеты Страница 11

– Скажу: лучше уж доброго коричневого эля. – Бартан заулыбался – он с первого дня пути не брал в рот хмельного. Раздался гул одобрения, толпа повалила к дому, похожему на сарай без фасада, по всей видимости, здешнему клубу и таверне. Тут Бартана усадили за длинный стол, а вокруг него расположились Кэрродалл и еще десяток мужчин, в основном – хозяева складов и матросы-речники, как они сами представились. Оживленный гомон позволял предположить, что неурочные собрания вроде этого случаются здесь довольно редко и что прибытие воздушного гостя – хороший повод развеять скуку.

На стол перед Бартаном водрузили объемистый кувшин с двумя ручками; он отхлебнул и нашел, что эль прохладен, крепок и не чересчур сладок – не эль, а мечта. Неожиданное гостеприимство успокоило его; он утолял жажду и отвечал на вопросы о себе, о воздушном корабле и о целях сподвижников Тринчила.

– Что ж, парень, боюсь, ты вовсе не это хочешь от нас услышать, – сказал Кэрродалл, – но думаю, придется тебе повернуть на север. К западу отсюда – сплошь горы, и на юге, у океана, горы, и все хорошие земли в этих краях давно застолблены и зарегистрированы. На севере, в Новом Кейле, лакомые куски тоже расхватаны, но я слыхал, одна-две тихие долинки по ту сторону хребта Преграда еще не тронуты.

– Видел я те долины, – вмешался толстяк по имени Отлер. – Там, коли захочешь прямо стоять, изволь отрастить одну ногу длиннее другой.

Грянул смех. Бартан подождал, пока он утихнет.

– Только что я пролетел над отменными пахотными землями к востоку от реки. Я, конечно, понимаю, что мы опоздали, но вот вопрос: почему там нет людей на фермах?

– Никогда не поздно занять это проклятое место, – пробормотал Отлер, уткнувшись взглядом в кувшин.

У Бартана мигом проснулось любопытство.

– Это ты к чему?..

– Не слушай его, – поторопился вмешаться Кэрродалл. – Это все пьяные бредни.

Отлер выпрямил спину, на круглой физиономии появилась оскорбленная мина.

– Пьяные бредни?! Ты что, думаешь, я пьян? Я не пьян…

– Он пьян, – уверил Кэрродалл гостя.

– И все-таки мне интересно, что он имеет в виду. – Бартан видел, что его настойчивость раздражает мэра, но загадочная фраза Отлера все еще звучала в ушах. – Мне очень важно это знать.

– Мэджин, да скажи ты ему, – попросил один из речников. – Он же все равно докопается.

Кэрродалл вздохнул и метнул в доброхота зловещий взгляд, а когда заговорил, в его голосе уже не было легкости.

– Землю, о которой ты толкуешь, у нас прозвали Логовищем. И с той поры, как ей дали это имя, все заявки на нее потеряли силу. Теперь ты знаешь об этом, но никакого проку в том нет. Твои люди никогда там не приживутся.

– Почему?

– А почему, по-твоему, мы зовем этот край Логовищем? Потому, дружище, что там обитает зло. И тот, кто туда сунется, попадет в беду.

– Из-за духов? Из-за привидений? – Бартан даже не пытался скрыть недоверие и насмешку. – Значит, если я правильно понял, только гоблины имеют право на эти земли?

Кэрродалл помрачнел, взгляд его стал колючим.

– Плохим бы я был советчиком, если бы предложил тебе там осесть.

– Спасибо за предупреждение. – Бартан осушил кувшин, поставил на стол и демонстративно поднялся. – И за гостеприимство спасибо, господа. Премного благодарен, и обещаю: я в долгу не останусь.

Он вышел из-за стола и, покинув таверну, утонул в сиянии вечернего дня. Ему не терпелось подняться в небо и вернуться к каравану с хорошими новостями.

Глава 3

Легкий ветерок нес воздушный корабль на восток. Он плыл над оврагами и кустарниками, и преследователям нелегко было держаться с ним вровень.

Полковник Мандль Гартазьян, скакавший во главе кавалькады, не сводил глаз с корабля, доверив синерогу самому преодолевать препятствия. Вид огромного шара и гондолы величиной с хижину разбудил поблекшие воспоминания и вызвал душевную боль, которую он не испытывал с первых лет жизни на Верхнем Мире. И все-таки он не мог отвести взор от корабля…

Полковник был мощного телосложения – типичного для военного сословия Колкоррона, – и мало что в его облике указывало на то, что ему уже минуло пятьдесят. С тех пор, как он спешно покинул Ро-Атабри, только пепельный налет появился на коротко подстриженных черных волосах да несколько глубоких складок пролегло на квадратном лице, а в остальном он оставался тем же молодым романтиком, что в звании лейтенанта без рассуждений занял свой пост на одном из военных кораблей, которые первыми покидали обреченный город. С тех пор он тысячи раз проклял себя за наивную веру в командиров, навсегда разлучивших его с женой и маленьким сыном.

Роноде и мальчику достались места на гражданском транспорте, и Гартазьян расстался с ними, не сомневаясь, что армия вполне владеет ситуацией, что график переселения будет соблюдаться и разлука не затянется надолго. И лишь когда бинокль открыл ему хаос, растущий далеко внизу, он испытал первый приступ страха, но было уже слишком поздно.

– Сэр, поглядите! – раздался голос лейтенанта Киро, скакавшего рядом. – Кажется, они решили садиться.

Гартазьян кивнул.

– Похоже, ты прав. Напоминаю: когда корабль коснется земли, попридержи людей. Ближе, чем на двести шагов, не подходить, даже если возникнут затруднения с посадкой. Откуда нам знать, что у них на уме? Не исключено, что на корабле мощное вооружение.

– Понимаю, сэр, но все же с трудом верится… Неужели они действительно могли пролететь весь путь от Мира?

Неуместные замечания и вопросы вредили дисциплине, но розовощекое лицо Киро светилось таким возбуждением, что полковник решил посмотреть на это сквозь пальцы. Будь ситуация попроще, Гартазьян не дал бы ему спуску.

– Они со Старого Мира, тут сомневаться не приходится, – сказал он. – Но зачем пожаловали – вот первый вопрос, который мы должны себе задать. Что им от нас понадобилось столько лет спустя? И кто они? Горстка бедолаг, которым посчастливилось выдержать все натиски птерты и в конце концов бежать? Или… – Гартазьян не договорил. Идея была притянута за уши. Да мыслимо ли, что птертовую чуму одолели, или она отступила сама, пощадив достаточное количество людей для восстановления цивилизованного общества? Нет, этого не стоит высказывать вслух. Ибо это абсурд, фантазия из тех, которые младшему офицеру слушать ни к чему, особенно если в ней таятся семена гораздо более дикого вымысла. Ронода и Гэлли… а вдруг они все-таки выжили? И тогда эти страшные годы, полные угрызений совести и горя, пропали зря? И напрасны все попытки самооправдания? Почему он – дальновидный, смелый и предприимчивый – за все это время не добился разведывательного полета на Мир?

Лавина вопросов, фейерверк страстных фантастических грез… Во всем этом Гартазьян не нуждался, если собирался и дальше руководить операцией. Мысленно он закатил себе оплеуху и усилием воли сосредоточился на реалиях сложившейся ситуации.

Прошло уже больше минуты, как он услышал гулкий, раскатистый рев горизонтальной дюзы: стало быть, экипаж выбрал подходящее место для осадки. Гондола плыла всего футах в двадцати над землей, у ее борта Гартазьян видел несколько человеческих силуэтов – похоже, матросы разворачивали пушку, установленную на планшире. Он встревожился: достаточно ли безопасна дистанция в двести шагов? – и тут пушка бабахнула. В землю вонзились четыре гарпунных якоря на канатах. Не теряя времени даром, матросы стали выбирать канаты, и гондола послушно двинулась вниз. Над ней тяжело раскачивался шар – он остался неспущенным.

– Теперь ясно одно, – сказал Гартазьян лейтенанту. – У наших гостей нет намерения задерживаться, иначе бы они открыли клапан.

В ответ лейтенант лишь поспешно отдал честь. В сопровождении сержанта Киро отъехал прочь, чтобы развернуть отряд в кольцо вокруг корабля. Гартазьян достал из седельной сумки бинокль, направил на гондолу и навел резкость. В поле зрения попали четверо членов экипажа – все они занимались швартовкой, – но его внимание привлекла иная деталь. Конструкция гондолы почти не изменилась со времен Переселения, однако на корабле не имелось противоптертовых орудий. При всей их тяжести они были крайне необходимы для прохождения нижнего слоя атмосферы Мира, поэтому Гартазьяна заинтриговало их отсутствие. Неужели нашлось подтверждение тому, что птерты – летучие шары, практически подчистую выморившие Колкоррон, – оставили человечество в покое? У Гартазьяна подпрыгнуло сердце, стоило ему вообразить цивилизацию двух планет: все те, кто разочаровался в Верхнем Мире, вольны вернуться на Мир… где их ждет чудесное воссоединение с любимыми, которые считались давно почившими…

– Дурак! – обругал он себя шепотом, опуская бинокль. – Опять бредовые мечты! Или ты такой выдающийся военачальник, что можешь безбоязненно тратить время на хмельные грезы? – Прежде чем двинуться вперед, он напомнил себе о двух важных обстоятельствах. Его служебной карьере мешала амбивалентность, проистекавшая из чувства вины, и ныне судьба, приведя его к месту посадки инопланетного корабля, сулила прекрасное вознаграждение за все неприятности. Из Прада сообщили по солнечному телеграфу: «Король Чаккел скачет к вам во весь опор. Полковник Гартазьян наделяется полномочиями выяснить обстановку и принять любые меры, какие сочтет необходимыми». Выгодно показать себя в таком деле – значит получить в будущем неисчислимые блага.