Кэролайн Черри - Район Змеи Страница 18

– А Истра…

– Трудно что-либо предвидеть, правда?

– Не понимаю, что ты хочешь этим сказать, Старейшая.

– И пока не поймешь, распускай среди Кланов слухи, что у Мот еще есть свои достоинства и устранение ее будет очень неразумным поступком.

– Мы говорили, – попытался напомнить Танд, – о Раен а Сул.

– Да-да. – Мот покачала головой и заморгала. – Когда тебе почти семьсот лет, мозг начинает отказывать, в нем слишком много информации. Бывает что-то похожее на пророчества, ассоциации, полные утонченного анализа фактов. – Она не могла справиться с дрожью рук, вызванной усилием проследить эти перекрывающиеся вопросы. Автоанализ. Из всех процессов этот был самым трудным понять, почему ассоциируются определенные данные. Глаза ее жгло, пальцы не чувствовали документов, зажатые в них. Она вдруг поняла, что Танд что-то говорит.

– Иди, – прервала она его, и он вышел.

Мот смотрела, как он выходит. Теперь сомнений не осталось: смерть ее запланирована.

2

Ази в конце концов успокоился в новом для него мире и жил так, словно роскошь кают верхней палубы была чем-то совершенно обычным. Раен тихо встала, проскользнула через защитную сеть, закрывавшую широкое ложе и, зевая, потянулась. Она думала о переезде, об упаковке личных вещей, раскиданных по кабине за месяц путешествия.

Этот ази… Она еще не знала – помощь он или балласт, не была уверена, верно ли поступила, сомневалась даже сейчас. Обычное состояние по утрам.

Сделав над собой усилие, она отбросила сомнения, не желая думать ни о чем, кроме сегодняшнего дня. Это было лучшее решение, по крайней мере на час, на время ожидания и одиночества. Раен ожидала, что перелет будет невыносимо скучным, и вот он закончился, а она пережила за это время минуты высшего возбуждения, ради которых стоило жить, слишком редкие, чтобы глупые сомнения отняли эту радость. Она вновь зевнула и потянулась, потом подошла к консоли и отстучала заказ на двойной завтрак.

С экрана замигала красная лампа – сигнал тревоги.

Сердце ее забилось быстрее, и Раен нажала тройку, канал, зарезервированный для информации об опасностях и предупреждений.

ПАССАЖИР МАДЖАТ ПРОСНУЛСЯ. ПРОШУ ПОКИНУТЬ РАЙОН СЕКТОРА 31.

Это можно было предвидеть: тревога для корабля, не для нее. Раен включила коммуникатор.

– Говорит 512. Предлагаю немедленно предпринять чрезвычайные меры предосторожности в секторе 31. Это не Работница. Прошу подтвердить прием.

Она получила подтверждение, протерла глаза и залезла под душ. Долг перед обществом был выполнен.

Ласка теплой воды и запах мыла – есть вещи, которых даже перспектива вечности не могут умалить. Вода стекала по ее телу, на котором – несмотря на все пережитое осталось немного шрамов. Она была худощава, хоть и вела довольно ленивую жизнь. Раен стояла под горячими струями воды до тех пор, пока сердце не начало учащенно биться, потом выпустила облако приятного пара, расчесала волосы и включила продув сухого воздуха.

Сухая, причесанная и спокойная, она вытащила купальную простыню и, завернувшись в нее, вошла в холод кабины, снова направившись к консоли. У нее возникла новая идея.

На столе лежали документы Джима. Раен просмотрела их, набрала номер складов корабля – назвала несколько вещей и попросила продемонстрировать. На экране появились рисунки – точное изображение его тела и разновидности костюмов. Одобрив несколько из них, она распорядилась записать их на свой счет, потом выбрала дорожную сумку, набор личных вещей и немного украшений.

Это развеселило ее, Раен предвидела радость Джима.

Однако, когда погас экран и единственное приятное занятие этого утра закончилось, она вновь подумала об Истре. Веселье вдруг сменилось угрюмостью, результатом утренней головной боли.

Возможно, вчера вечером она слишком много выпила.

А может, это меланхолия ази, так хорошо подходящая к ее настроению.

Встряхнувшись в конце концов, она оделась, выбрав простой прилегающий костюм из толстой шерсти. Потом, впервые на корабле, демонстративно надела панцирный рукав. Легкий светлый хитин, укрепленный ка тонкой основе, тянулся от живых драгоценностей на кисти до ключицы. Он был прекрасен, и это обрадовало Раен.

После такого долгого путешествия день требовал определенного церемониала.

Горько засмеявшись, она взглянула на спокойно спящий результат действия своей удачи. Он считал ее всемогущей и, пока это касалось корабля, подобного "Сокровищу Андры", наверняка был прав.

В шкафу висело несколько плащей – Раен вынула белый. Она хотела надеть его, чтобы закрыть бронерукав и оружие, с которым расставалась только в каюте, но потом повесила на место и взяла другой, голубой с белой оторочкой – запрещенный.

Даже обладание им было вызовом, брошенным Семье.

Почти два десятилетия никто не носил этих цветов.

Раен вынула плащ. Может, какой-нибудь бета заинтересуется, может, перешлет ее имя и описание в Совет.

Пусть, по крайней мере оно будет точным. Если они проглядели все другие сигналы, этот прочтут наверняка.

Накинув плащ на плечи, она застегнула его и снова взглянула на ази.

Джим лежал в самом углу большого ложа, скорчившись в эмбриональной позе, он сворачивался так даже во сне. Ее беспокоила эта подсознательная защита, она-то надеялась, что он уже расслабился.

– Проснись! – крикнула она. – Джим! Вставай!

Он шевельнулся, еще не совсем придя в себя, потом выпрямился и сел. Протерев глаза, скривился, очевидно, испытывая ту же головную боль, что и она. Он показался ей удивительно потерянным, Словно положил что-то не на место. Может быть, самого себя.

Раен решила, что ему нужно время, и перестала обращать на него внимание, подумав, что это лучшее, что может сделать. Вскоре он встал, собрал вещи с пола и направился в ванную. Там долго лилась вода, потом зашумели вентиляторы.

ОН ЧИСТЫЙ, – одобрительно подумала Раен, включила оперативный канал и села в кресло. Она ждала, слушала разговоры смотрела на экран с равнодушием человека, который сам много раз стоял на мостике корабля, швартующегося к станции. Трудоемкие процедуры и контроль большого рейсового лайнера были типичны для бета, сверх меры осторожных. Но вообще-то швартовка корабля таких размеров в доке станции не допускала мелких ошибок. Масса времени уходила на контроль измерительных систем, не оставляя ничего визуальной оценке.

Пятый канал давал изображение цели путешествия именно это она и хотела увидеть. На экране виднелась маленькая капля станции, которая за ближайшие часы должна была сильно вырасти. Дальше была Истра, расплывчатый голубоватый диск, а в верхней части экрана сияла сквозь фильтры сама Бета Гидры, Хвост Змеи, грозный блеск которой предупреждал, что нечего ждать рая на поверхности планеты.

Два главных континента – два порта – покрывал в основном песок. Дожди выпадали в извилистой полосе, на юге первого континента и на побережье второго. Грозы задерживались огромным горным хребтом, образуя обводненные районы на берегу и одну из самых страшных пустынь Района по другую сторону гор. На памяти людей система дождей не менялась ни разу. Жизнь, возникшая на Истре до появления маджат, не успела достичь разума, а существа, у которых, возможно, появились его зачатки, предпочитали держаться подальше и от людей, и от маджат.

Раен гипноизучала Истру и располагала всей информацией, которую нашла в записях. Планета была заселена не очень плотно, ее жители занимались сельским хозяйством, благодаря чему она обеспечивала себя сама.

Семья считала неразумным показывать себя Внешним Мирам с лучшей стороны и потому этот мир служил только для обеспечения станции. Станция была настоящей Истрой. Агломерат доков и складов, круживший на орбите, не имел равных во всем Районе. Здесь проходила вся торговля с Внешними Мирами.

Стоило посмотреть на это, раз уж забралась так далеко. Впрочем, верно было и то, что станцию оборудовали довольно примитивно. Раен могла бы здесь попросту потеряться, если бы упустила из виду корабль.

Ее настроение ухудшалось с каждой минутой, пока она смотрела на экран с растущей убежденностью, что должна остаться на борту и вернуться в центр Района, туда, где было место Контрин. Под влиянием импульса она совершала уже различные безумства, однако это имело совершенно иной аспект. То, что она забралась так далеко, частично реализовало ее намерения.

Семья наверняка уже знает; невозможно, чтобы они не заметили.

Бесконечная жизнь и вынужденное безделье, бесполезность и одиночество – это была пытка, по сравнению с которой каждая перемена становилась праздником, а перспектива изменений парализовала. Это могло ее победить, и Семья решила, что в конце концов победит.

Губы Раен скривились в язвительной улыбке. Она по-прежнему была нормальна, хоть и приближалась к грани, То, что она оказалась здесь, на Краю, было триумфом ее воли.