Джо Фауст - Драгоценный груз Страница 23

– Взрыв двигателей не уступал взрыву водородной бомбы, и от «Роко Мари» остались одни воспоминания, – закончил свой рассказ Джеймс Мэй. – Воспоминания и радиоактивные обломки, засоряющие трассу «Гирлянда» – Джубило.

Маргарет О'Хирн уставилась в пространство и принялась массировать пальцами виски.

– Ты хочешь уверить меня, что рискнул отстрелить двигатели, чтобы сохранить украденное?

– Я бы, безусловно, сделал это, если бы сумел. Но мне это даже не пришло в голову. Единственное, что я мог придумать, – это взорвать «Ангельскую Удачу».

О'Хирн взглянула на него с нескрываемым подозрением:

– Это был отчаянный поступок. И практически невыполнимый. По-моему, ты что-то недоговариваешь.

– Нет-нет, я говорю чистую правду. Ты же знаешь, на «Ангельской Удаче» не было оружия, способного разрушить дредноут.

– Ну и кто же совершил этот невероятный трюк?

– Это сделал Герцог, – сообщил Мэй после непродолжительной паузы.

Естественно, она не поверила ему. Да и как можно было поверить в это, зная, что Герцог родился и вырос в отсталом аграрном мире? Взятый под арест молодой человек не имел специального образования, и за время полетов на «Ангельской Удаче» едва ли мог многому научиться. Между тем для того, чтобы отстрелить ходовые двигатели, нужны были не просто знания и опыт, нужен был талант и отчаянная смелость…

– Ты хочешь меня уверить, – мрачно сказала О'Хирн, – что Герцог является этаким эрудитом-самородком? Профессиональным убийцей, пилотом и специалистом в области ядерной физики, прикидывающимся мелким торговцем из мира класса С? Неужели ты не мог придумать что-нибудь более правдоподобное? Опомнись, Джеймс, я ведь не легковерная дурочка! Зачем ты ухудшаешь свое и без того поганое положение?

– Он не убийца, – убежденно ответил Мэй. – И, конечно же, не физик-ядерщик. Насколько я знаю, он всегда был торговцем. Но если ты дослушаешь мой рассказ, то, уверяю тебя, все станет на свои места…

Разгадка случившегося заключалась, по словам Мэя, в товаре, спасенном из когтей Юэ-Шень, криминальной организации, на которую работал Рюити Хиро. Товаром же этим являлись фиалы сущностей, содержащие уникальные экстракты, приготовленные из специально обработанной вытяжки мозгов двухсот великих современников. Благодаря успехам биохимии эти фиалы хранили бесценные знания специалистов, прославившихся в самых разных областях, и одним из них воспользовался Герцог, в очередной раз оказавшийся в безвыходной ситуации.

– Судя по его поведению, я бы сказала, что он принял «Возбудитель-21», – буркнула О'Хирн. – У него были галлюцинации, и он…

– Я бы тоже так подумал, окажись на твоем месте. Но это еще не конец истории.

Мэй рассказал о случившемся со всеми подробностями. Возможности «Ангельской Удачи» были исчерпаны. Двигатели работали на пределе, а ребята из Юэ-Шень были у них на хвосте. Удрать они не могли, на пощаду рассчитывать не приходилось, и беглецы решили взорвать «Ангельскую Удачу» вместе с ее бесценным грузом. Мэй приступил к исполнению задачи, в то время как Герцог отправился успокаивать охваченного паникой Винтерса.

Они все готовились к смерти, но когда Герцог вернулся, Мэй заметил в его глазах странный блеск. О, последовавшие за его возвращением мгновения были поистине незабываемы! Парень, имевший за своей спиной не больше трех стандартных месяцев полетного времени, да и те, скорее, в качестве пассажира, чем второго пилота, молодой, ничем не примечательный торговец сел в кресло капитана и занялся перераспределением нагрузки на двигатели, после чего призвал на помощь Вонна, отстрелившего их, метясь в преследовавший «Удачу» дредноут.

Скрестив руки на груди, О'Хирн уперлась в Мэя испытующим взглядом:

– Уж не хочешь ли ты сказать, что твоему другу были перекачаны знания и навыки какого-то знаменитого пилота?

– Не какого-нибудь, а Эрика Диксона, – внушительно произнес Мэй. – Отчаянного Эрика. Того самого.

На лице О'Хирн появилось выражение растерянности.

– Послушай, я же видела его на приеме, и он не произвел на меня впечатление…

– А я говорю тебе, что знаю, кто он!

Маргарет буркнула что-то невразумительное, отказываясь верить услышанному.

– Возможно, ты не знаешь, но Эрик продал права на посмертное использование своего мозга Корпорации «Сущность» – это зафиксировано в официальных бумагах.

– Проклятие! – проворчала Маргарет О'Хирн.

– Проблема заключается в том, что из мозга Эрика были взяты не только его профессиональные навыки, но и кое-какие особенности личности. Случайно, надобно думать. Мне ведь не приходило в голову, что Диксон может быть ответственным за устроенную Герцогом стрельбу до тех пор, пока я не проанализировал все, что случилось с парнем на вечеринке. Выпив Аяганского джина, к которому он прежде не имел склонности, Герцог, перед тем как пустить в ход оружие, говорил о какой-то не вернувшейся женщине…

Мэй подошел к креслу Маргарет О'Хирн и, осторожно коснувшись ее лица пальцами, заставил взглянуть себе в глаза.

– Лей Бренд, – сказал он. – Герцог говорил о возлюбленной Диксона – Лей Бренд. Ее истребитель был захвачен арколианцами на одной из пограничных планет.

– Чушь! Этого не может быть! – быстро и твердо сказала Маргарет.

Он положил руки ее за плечи:

– Мегги, это правда! То, что ты видела, действительно было ксенофобической реакцией, но не Герцога. Это была реакция Диксона…

– Я не виню тебя, Джеймс, – мягко сказала Маргарет, – Я верю тебе. Но едва ли это может что-нибудь изменить.

8

Герцог сидел на скамье, прижав колени к груди и обхватив колени руками. Была середина ночи, и кроме надзирательницы и пьяного, которого обнаружили бесцельно шатавшимся по нижней палубе, в помещении никого не было. Из своего уголка Герцог мог видеть только исчерченные серыми и черными тенями стены камеры и слышать протяжный храп угомонившегося, наконец, пьянчуги.

Он пошевелился, устраиваясь поудобнее, и тщетно пытаясь сообразить, что же с ним случилось. С тех пор как он попал в камеру, с ним происходили странные вещи, но еще удивительнее было то, что Герцог не мог вспомнить, за какие прегрешения его сюда засунули. Похоже, он что-то натворил, но что именно, и почему у него отшибло память? Последнее, что он мог вспомнить, была вечеринка, которую должны были посетить арколианские дипломаты. Кажется, он пил пиво, и как раз в тот момент, когда подносил стакан ко рту, произошло что-то, лишившее его памяти…

Ах нет, вспомнил он, это было не пиво. Пиво он выпил прежде, а это был джин. Аяганский джин. И когда он проглотил его, в глазах у него потемнело, а очертания предметов начали расплываться. Он отчетливо помнил, что подносил к губам рюмку с ощущением значительности происходящего и чувством глубокого удовлетворения, хотя никогда не мог заставить себя попробовать этой дряни на Аягане. А тут он не только, не поморщившись, опустошил рюмку на редкость вонючей, жгучей жидкости, но и испытал от этого ни с чем не сравнимое удовольствие. Причем ясно было, что это не явилось для него неожиданностью. То есть откуда-то он знал, что джин ему понравится! Иначе, зачем бы он стал вливать в себя эту дрянь? Ведь он всегда взирал с неодобрением и даже презрением на людей, предпочитавших это мерзкое пойло более достойным, на его взгляд, напиткам!

Хотелось бы знать, чего ради он решился заказать Аяганский джин? Неужели каким-то образом догадался о последствиях, которые вызовет рюмка этого напитка? Что же открылось ему после того, как он хлебнул пивного коктейля, тоже подействовавшего на него, но на этот раз совершенно необычным образом?..

Увы, как Герцог ни силился, он решительно не мог вспомнить, чем закончилась вечеринка. В памяти роились какие-то туманные образы, самым четким из которых было видение какой-то крохотной, пропахшей потом камеры. Камера эта, разумеется, не имела ни малейшего сходства с просторным и поистине роскошным помещением для арестованных на космическом лайнере, но видение, вероятно, было как-то связано с его арестом, смутившим его, к слову сказать, значительно меньше, чем он ожидал. Быть может, детские мечты о должности приходского священника подготовили его к тому, что надобно стойко сносить удары судьбы, которые на самом-то деле являются не чем иным, как ниспосланными Господом испытаниями?..

Но вот к чему он оказался совершенно не готов, так это к беседам с психиатрами, устроившими ему прямо-таки допрос с пристрастием. Они облучали его какими-то странными лампами, облепили с ног до головы датчиками и замучили вопросами, список которых составлял явно умалишенный. Попробуйте-ка ответить «да» или «нет» на вопрос: «Боитесь ли вы красного света?» Они взяли у него кровь, заставили пропустить какую-то вонючую жидкость через носоглотку и продолжали приставать со своими дурными вопросами. «Да» или «нет»? Выберите: «а», «б» или «в»…