Шарон Ли - Лови день Страница 28

– Нет, правда, – снова заговорил он. – Она не должна ни с кем так разговаривать. Может быть, я преподал ей урок, который она запомнит.

Мири секунду смотрела на его профиль.

– Надоедает, когда с тобой постоянно обращаются как с полным профаном, правда?

Он схватился за ручку дверцы, дернул ее – и улыбнулся Мири. Плечи и лицо у него уже были совершенно расслаблены.

– Очень даже надоедает. – Дверца не открылась, и он дернул за ручку еще раз. – Заперто.

Мири положила свои пакеты на землю.

– Я возьму ключ у фру Трелу, – предложила она, но Вал Кон покачал головой:

– В этом нет никакой необходимости.

Он сунул руку в карман и извлек оттуда длинную гибкую проволоку. Встав на ступеньку, он всего секунду повозился с проволокой и скважиной, а потом кивнул и повернул ручку вниз.

Дверца со щелчком открылась.

Ухмыльнувшись, он спрыгнул на землю, оставив за собой широко распахнувшуюся дверь, и начал укладывать пакеты на сиденье.

Мири укоризненно покачала головой:

– Ленивец.

Когда все пакеты были убраны, Вал Кон захлопнул дверцу и совершенно серьезно проверил, закрылся ли замок.

– Потому что было бы очень плохо, – объяснил он Мири, протягивая ей руку, – если бы какой-нибудь отчаянный преступник похитил нашу новую одежду.

Она вложила пальцы в его руку.

– И что теперь? Обратно к фру Трелу и этой пронырливой сплетнице?

– Не сразу, – ответил он, осматриваясь. – Они заняты разговором. И я буду рад воспользоваться случаем посмотреть, что здесь есть. Фру Трелу все время нас торопит…

– Значит, идем гулять, – отозвалась Мири, удаляясь вместе с ним прочь от универмага и остановившихся перед ним женщин. – Как ты думаешь, сколько времени мы будем оставаться у фру Трелу, босс?

Вал Кон обдумал ее вопрос.

– Думаю, нам следует пробыть у нее зиму, чтобы полностью уплатить долг. – Он взглянул на нее. – Наша работа не стоила этой одежды, шатрез.

– Я тоже так считаю, – совершенно спокойно согласилась она. – Мы останемся на зиму, чтобы закрыть этот счет. А что потом?

– Следует также надеяться, что в течение зимы у нас будет возможность научиться хорошо говорить по-бенски, а также читать и писать, – продолжал Вал Кон. – После этого мы сможем уехать отсюда и выбрать себе какой-нибудь город, если ты того пожелаешь. Обычно в городах существует более широкий диапазон работ, которые можно выполнять за плату – какой бы плата здесь ни была. Возможно, что мы уже владеем такими навыками, которые позволят нам быть… независимыми.

– И нас перестанут пихать. – Мири вздохнула. – Звучит великолепно. Если я начну манкировать занятиями, напомни мне, как я не люблю, когда меня пихают, ладно? И я снова возьмусь за дело.

Он склонил голову набок:

– Тебе это настолько неприятно? По-моему, намерения у нее добрые.

Она тихо рассмеялась:

– Угу. Просто уже много лет никто не осмеливался меня пихать. А теперь эта старая дама, которую я могу переломить пополам одной рукой… – Она вдруг замолчала. – Синие чозмики, а это еще что такое?

Они подошли к витрине, содержимое которой так изумило Мири. Вал Кон чуть нахмурил брови, а Мири широко раскрыла глаза.

Устройство имело прямоугольную форму и было изготовлено из какого-то блестящего материала, который походил на металл. Передняя часть была покрыта стеклом, через которое видны были многочисленные катушки, провода и трубки. На верху и боках были какие-то набалдашники, из задней части выходила тонкая металлическая трубка, а под стеклом были еще набалдашники. Все устройство было увешано красными, желтыми и голубыми лентами.

– Понятия не имею, – признался Вал Кон. – Несомненно, какое-то устройство. Но что оно должно делать – или не делать… – Он пожал плечами. – Можно найти продавца и спросить.

Однако это оказалось невозможным. Дверь магазина была заперта, а к витрине изнутри был прикреплен лист бумаги с написанными от руки символами.

Мири глубоко вздохнула:

– Нам надо научиться читать. Мимо нас проходит целый мир, черт побери!

– В должные сроки, – отозвался он, и его негромкий голос каким-то образом стал похож на гуденье Точильщика. – Не все происходит в одну секунду.

Дверь следующего магазина была открыта, и оттуда доносилась музыка. Настоящая, поняла вдруг Мири. Кто-то прямо сейчас играл на инструменте, а не включил записанную музыку, которую каждый вечер слушала по радио фру Трелу.

Вал Кон остановился, наклонив голову и сосредоточенно прислушиваясь. Мири тихо стояла рядом, наблюдая за ним и слушая звуки. Она решила, что игра ей нравится: это было нечто вроде гитары, но мягче, без резонатора.

Пьеса закончилась, и ее напарник очень тихо вздохнул и посмотрел на нее:

– Мири…

– Конечно, – ответила она и сжала его пальцы. – Давай войдем. Почему бы нет?

– А про этих ужасных бассиланских повстанцев ты слышала, Эстра? Они высадились на побережье, всего в двухстах милях отсюда! Требуют убежища – и все из-за того, что наш король когда-то давным-давно заключил договор с их варварским томаком! Ну, король им, конечно, отказал, но – веришь? – сообщают, что они продвигаются в глубь континента! Они могут добраться даже до Джилла!

– Глупости, – заявила фру Трелу, беспокойно оглядываясь. – Королевская милиция быстрее ветра окружит эту горстку смутьянов. Они же просто шайка уголовников, вот кто они! Можно подумать, король допустит вторжение – пусть даже Бентрил не воевал с тех пор, как люди перестали пользоваться луками и стрелами и носить звериные шкуры.

– Ну, может, ты и права, дорогая, – печально согласилась фру Бригсби. – Но все же, Эстра, – а что, если кому-то из них удастся уйти?

Но фру Трелу тревожно оглядывала Центральную улицу, пытаясь отыскать две низенькие худые фигурки.

Вандар

Джилл

Хакан Мельтц поднял голову от гитары и улыбнулся двум размытым фигурам в дверях.

– Привет! – проговорил он с присущим ему легкомыслием, приводившим в отчаяние его отца, владельца магазина, в котором Хакан сейчас сидел, играя на гитаре.

Отец не разрешал играть в магазине на гитаре – конечно, не считая тех моментов, когда надо было продемонстрировать качества инструмента потенциальному покупателю. К счастью для Хакана, его отец в этот момент находился в столице, присутствуя на созванном королем совещании в качестве городского головы Джилла.

Хакан снова улыбнулся – и две туманные фигурки прошли в магазин, так что он смог разглядеть их своими близорукими глазами.

Женщина была крошечной, как куколка, но в постановке ее головы и плеч и твердом взгляде огромных серых глаз чувствовалась уверенность взрослого человека. Уютно держась за руку своего спутника, она ответила на улыбку Хакана с искренним дружелюбием. Мужчина был примерно на три пальца ниже Хакана, фунтов на двадцать легче – и не имел усов. Его темные волосы были длинноваты для мужчины, а одну гладкую щеку пересекал свежий шрам. Улыбаясь, он поднял свободную руку и указал на инструмент в руках у Хакана.

– Очень красиво, – мягко проговорил он, произнося слова так, что они приятно щекотали ухо слушателю. – Это?

– Вот она? – Хакан протянул ему инструмент, и мужчина отпустил руку своей спутницы, чтобы его принять. – Это – двенадцатиструнная гитара.

– Двенадцатиструнная гитара, – пробормотал мужчина, поворачивая ее так, чтобы рассмотреть со всех сторон.

Потом он повернул гитару правильно и попробовал провести по струнам длинными пальцами, тихо засмеявшись получившемуся диссонансу. Осторожно обхватив пальцами левой руки гриф, он снова провел рукой по струнам и кивнул, словно этот результат ему понравился больше. Действуя медленно, то перебирая струны, то дергая их, он сумел извлечь из гитары мелодию. Хакан наблюдал за ним с растущим недоумением.

Мужчине гитара была незнакома – это было видно. Однако он обращался с ней как человек, который играл когда-то на чем-то похожем и знал, чего можно ожидать от дерева и жил.

А потом мужчина словно опомнился: он вздрогнул и поднял глаза с извиняющейся улыбкой.

– Простите, – сказал он, возвращая инструмент с явной неохотой, усилием воли разогнув сжимавшие гриф пальцы. – Прошло долго, – сказал он, словно объясняя свое поведение. – Я… – Он нахмурился и развел руками (как показалось Хакану, с досадой). – Это быть голод, – заключил он и вопросительно наклонил голову, словно не был уверен в том, что его поймут правильно.

Но если Хакан что-то и понимал, так это жажду творить музыку.

– Остался без инструмента? – спросил он, почему-то не сомневаясь в том, что только катастрофа могла разлучить этого человека с тем, на чем он играл. Отложив гитару в сторону, он махнул рукой в сторону полок с разнообразными музыкальными инструментами. – А на чем ты специализировался? – начал он, ощущая порыв, который, несомненно, вызовет стоны его отца. – Может, мы договоримся…