Андрэ Нортон - Луна трех колец Страница 5

Мы дошли до конца разбросанной коллекции развлекательных заведений и увидели претенциозную палатку, кроваво-красную с ядовито-зелеными пятнами, откуда доносились крики игроков. Там стоял такой шум, словно выигрыш зависел не от умения игрока, а от силы его рева. Через открытую дверь я мельком увидел стол, где играли в распространенную в Галактике игру «Звезды и кометы». И сидел за этим столом мой сегодняшний знакомый Гек Слэфид. Видимо, на его корабле не было той дисциплины, что у Свободных Торговцев, потому что перед ним лежал столбик фишек, более высокий, чем у соседей, которые, судя по одежде, были из местной знати, но слишком молоды для правителей.

Когда мы проходили, Гек поднял голову и пристально посмотрел на меня, а затем приподнял руку, будто хотел то ли помахать мне, то ли позвать, но не спуская глаз со стола. Один из потомков лордов тоже уставился на меня с таким изумлением, что я отстал на шаг от Майлин и так же внимательно оглядел его. Он смотрел не то с вызовом, не то просто с любопытством, я не смог понять, а мысли читать не осмеливался.

За игорной палаткой находились маленькие хижины – как я предполагал, жилые дома для прислуги. Оттуда несло странной кухней, тошнотворными духами. Мы снова повернули, держась на почтительном расстоянии от хижин.

Затем мы подошли к палатке, где пахло совсем уж гнусно. Я думал, что услышу яростное шипение Майлин, когда она толкнула полотнище у входа своим серебряным жезлом, как бы не желая касаться его пальцами. Внутри отвратительный запах перебивался другим, поднимающимся душным облаком, и там стоял невообразимый шум от лая, ворчания, рычания и шипения. Мы стояли в тесном пространстве между клетками. Они отнюдь не были заботливо отделанными жилыми квартирами, а скорее тюрьмой для несчастных обитателей.

Торговец животными, который ни о чем не заботился, кроме быстрой наживы, вышел из темного угла. Его губы растянулись в улыбку, но глаза не выражали приветливости. Когда же он узнал Майлин, его улыбка исчезла, в холодных глазах сверкнула ненависть, умеренная страхом перед властью той, кого он ненавидел.

– Где барск? – спросила Майлин тоном оскорбительного приказа, даже не поздоровавшись.

– Барск? Какой дурак захочет иметь дело с барском, госпожа? Барск зло, демон безлунной ночи, это всем известно.

Она оглянулась и прислушалась, как будто в шуме, производимом несчастными зверями, уловила единственную ноту и пошла по следу к источнику этого звука. Она не обращала больше внимания на хозяина, а просто шла вперед. Я увидел, что его ненависть поборола страх, и что он собирается остановить Майлин. Он сунул руку за пояс, и моя направленная мысль, как луч света, показала мне его оружие – интересную, тайную и очень опасную штуку, не похожую на честную сталь: небольшой, прячущийся в ладони крючковатый коготь, смазанный чем-то зеленым, так что, видимо, всякая царапина, сделанная им, была бы смертельной. Хотя его съедала злоба и ненависть, я не был уверен, что он пустит оружие в ход. Но шансов у него все равно не было: из моего станнера вылетел слабый луч, и пальцы его, державшие оружие, онемели. Он пошатнулся, ударился об одну из своих вонючих клеток и отчаянно заорал, когда животное в клетке попыталось добраться до него. Майлин оглянулась и вытянула жезл.

Она холодно посмотрела на него:

– Дурак, двойной дурак! Не хочешь ли ты, чтобы я обвинила тебя в нарушении мира?

Можно было подумать, что она плеснула ему в лицо ледяной водой: так быстро исчезло с него пламя ярости. Ненависть в его глазах сменилась страхом. То, чем она грозила ему, могло поставить его вне закона, а это было на Йикторе самым страшным наказанием.

Он пополз на локтях и коленях назад в темноту. Однако, я счел все же нужным держаться настороже и сказал об этом Майлин. Она покачала головой.

– Нечего его бояться. Если хотите знать – низшие не могут обмануть Тэсса!

Она не то чтобы презрительно назвала его «низшим», как ничтожного прихлебателя. Она просто констатировала факт.

Она прошла за занавеску, где было еще больше клеток и еще большее зловоние, и бросилась к тюрьме, стоявшей поодаль от других. Тот, кто жил в ней, лежал без движения. Я подумал, что он умирает, когда увидел, как выпирают его кости под шкурой, и услышал слабое редкое дыхание.

– Здесь тележка… – она встала на колени перед клеткой и внимательно вгляделась в животное, а ее жезл указывал на доску на колесах.

Я подтолкнул доску вперед. Мы вдвоем поставили на нее клетку и покатили к выходу. Майлин остановилась, достала из кошелька два денежных знака и бросила их на одну из клеток.

– Пять весовых единиц за барска и две за колеса, – сказала она торговцу, все еще скорчившемуся в тени. – Хватит?

Мыслеуловитель сказал мне, что торговец только и мечтает, чтобы мы ушли. Но за его страхом пробуждалась жадность. Он заскулил:

– Барск – редкий зверь…

– Этот барск вот-вот умрет, и даже его шкура ничего не стоит, потому что ты заморил его голодом. Если не согласен – подавай в суд, – я заметил, что этот разговор ее забавляет.

Обратно мы шли другой дорогой.

Когда клетка приблизилась к ломовым казам, те принюхались, зафыркали, некоторые встали на дыбы, вскинув головы и раздувая ноздри.

Майлин остановилась перед ними, поводила жезлом и тихо запела. Это успокоило животных. Мальчики отвезли клетку подальше и остановились.

Навстречу вышли Малик и Грис. Юноша Тэсса заглянул в клетку и, покачав головой, расплатился с ребятами.

– Он безнадежен, – сказал он Майлин, когда она отошла от успокоившихся казов. – Даже ты не сможешь повлиять на него, Певица.

Она задумчиво посмотрела на клетку. В одной руке она все еще сжимала жезл, а другой гладила мех своего короткого жилета, как будто это было любимое балованное животное, живое и дышащее.

– Возможно, ты и прав, согласилась она, – а может, его смерть еще не занесена во Вторую Книгу Моластера. Если ему придется пойти по Белой Дороге, то пусть начнет это путешествие спокойно и безбоязненно. Он слишком истощен, чтобы бороться с нами. Открой клетку, потому что его тошнит.

Они открыли клетку и перенесли животное в одну из своих, побольше и пошире, на мягкую подстилку. Этот зверь был крупнее тех, что были в этот вечер на сцене, если бы он мог встать, он был бы на уровне моих нижних ребер. Его шерсть запылилась и свалялась, потускнела, но была того же красного цвета, что и жилет Майлин.

У этого животного были странные пропорции: маленькое тело и такие длинные и тонкие ноги, будто они достались ему по ошибке от кого-то другого. Хвост заканчивался веерным пучком, а между острых ушей, по шее и вокруг плеч лежала острая грива более светлого оттенка. Нос был острый и длинный, за черными губами виднелись крепкие зубы. Не будь он таким изможденным, я бы сказал, что это опасный зверь.

Он слабо огрызнулся, когда они укладывали его на подстилку в новую клетку. Майлин слегка коснулась его жезлом, ласково проведя им по носу животного, и его голова перестала дергаться.

Малик принес чашку с какой-то жидкостью, окунул в нее пальцы и влил чуть-чуть в запекшийся рот, из которого высовывался почерневший язык.

Майлин стояла рядом.

– Сейчас больше мы ничего не можем сделать. Остальное… – ее жезл нарисовал в воздухе символ. Затем она повернулась к нам. – Благородные Гомос, час уже поздний, а этот бедняга будет нуждаться во мне.

– Благодарим за вашу любезность, Благородная Дама, – мне показалось, что она довольно-таки резко отсылает нас. Похоже, у нее были какие-то основания пригласить нас, но теперь мы стали лишними. Собственно, эта мысль не подтверждалась никакими фактами, но была мне почему-то неприятна.

– И вам спасибо за помощь, Благородный Гомо. Вы придете еще раз.

Это был не вопрос и, тем более, не приказ, а просто утверждение, с которым мы оба были согласны.

На обратном пути к «Лидису» мы с Грисом мало разговаривали, я только рассказал ему, что произошло в палатке торговца животными, а он посоветовал мне сообщить об этом в своем рапорте – на случай каких-либо осложнений.

– Что за зверь барск? – спросил я.

– Ты видел. Их мех был выставлен сегодня утром, из него же сшит жилет Майлин. Они считаются умными, хитрыми и опасными животными. Время от времени их убивают, но вряд ли часто захватывают живыми. Может, только этого…

Мы уже миновали охрану порта, когда я неожиданно почуял не одну только ненависть торговца животными, но связанную с резким направленным умыслом. Это соединение эмоций било в мозг, как копье, ударяющее в тело. Я остановился и обернулся навстречу этому мозговому удару, но в темноте ничего не увидел. Грис, стоящий рядом, сжал в руке станнер, и я понял, что он тоже почуял это.

– Что?

– Торговец животными и еще кто-то…

Я часто мечтал иметь полную внутреннюю власть эспера. С ней можно иногда без оружия искалечить человека. Грис предложил сообщить капитану.