Кирилл Бенедиктов - Война за «Асгард» Страница 59

Он подхватил крючья, закинул рюкзак-контейнер за плечи и полез на скалу.

Благополучно преодолев первую треть подъема, Влад остановился, чтобы сделать передышку. Выступ, на который он опирался, не достигал и десяти сантиметров в ширину, и отдыхать приходилось в крайне неудобной позе – прижавшись к скале с растопыренными руками, цепляющимися за микроскопические трещины. Пока что Басманову вполне удавалось обходиться не только без альпенштока, но и без крючьев – они сиротливо позвякивали в кармане куртки, свидетельствуя в пользу человеческого разума перед ИскИном. Пока Влад переводил дыхание в окружающей его темноте что-то неуловимо изменилось. Несколько секунд он не понимал, что именно, просто почувствовал, что все тело под плотной защитной тканью покрывается гусиной кожей. Словно леденящий ветер подул откуда-то из подгорных глубин...

Басманов перестал дышать и обратился в слух. Повернуться он не мог – кошки и так держались на честном слове, приходилось стоять, как при полицейском задержании, – ноги расставить, руки к стене, мордой в камень. Сначала он не слышал вообще ничего, кроме знакомого дружелюбного журчания ручья, но гнетущее чувство не исчезало, и Влад терпеливо ждал. Дождался – где-то за спиной, слава богу, достаточно далеко, кажется, за ручьем, кто-то вздохнул. Не то чтобы громко, но в нарушаемой только шумом бегущего потока тишине пещеры звук этот был слышен отчетливо. Какое-то время было тихо, а потом стало слышно, как под лапами невидимого существа скрипит песок. Влада прошиб холодный пот – звуки явно приближались.

С плеском скатились в ручей выскочившие из-под лап пещерного обитателя камни. Метров пятнадцать, как бы не меньше... Басманов представил, как неведомая тварь поднимается на дыбы и слизывает его со скалы длиннющим, вытягивающимся, как у хамелеона, языком. Здоровая, должно быть, зверюга, вон как песок хрустит... Он приказал себе не думать о том, что двигалось сейчас в темноте за его спиной, и прикинул, куда лучше поставить ногу. Нашарил небольшое углубление в камне сантиметрах в тридцати выше того уступчика, на котором стоял. Осторожно перенес вес тела на другую ногу, уцепился за острый каменный выступ, подтянулся... Вроде бы получилось. Снизу по позвоночнику прокатилась волна обессиливающего страха. Какой-то детский, иррациональный страх перед невидимым чудовищем, рыскающим в ночи, нападающим со спины, которого невозможно увидеть...

Отчаянно хотелось повернуть голову и посмотреть, что же движется там, в темноте. Казалось, стоит увидеть хотя бы смутные контуры, очертания неведомого существа, и давящий страх отпустит. Он уже начал выворачивать шею, чтобы разглядеть сбегающий к ручью каменистый склон... и едва не потерял равновесие. Мгновенный приступ головокружения заставил Басманова вновь ткнуться лицом в холодную сырую скалу, и это ощущение слегка отрезвило его. Что бы ни пробиралось сейчас вдоль ручья, ему следовало как можно скорее лезть вверх, а не отвлекаться на изучение подземной фауны. Даже если подземный житель и умеет лазать по отвесным скалам, то оборонительная позиция в устье туннеля куда предпочтительней беспомощной позы распластанного на камнях человека-паука. В туннеле от взбирающегося на скалу зверя можно отбиться даже пресловутым альпенштоком, особенно если попасть острием в глаз...

Торопиться Басманов все же не стал. Судя по доносившимся снизу неясным звукам, невидимый обитатель пещеры с громким плеском перешел ручей и добрался до того места, где Влад жег костерок из хаомы. За это время Влад не спеша приблизился к своей цели еще на метр. Дальше начиналась сплошная гладкая, словно отшлифованная поверхность, в которую даже крючья воткнуть представлялось делом практически невозможным. До жерла туннеля оставалось чуть больше двух метров.

Басманов почувствовал, как стягивается кожа на затылке. В других обстоятельствах можно было спуститься вниз и попробовать восхождение к туннелю с какой-нибудь другой исходной позиции. Но не сейчас.

Запах, источаемый невидимым зверем, достиг его ноздрей. Это был не тот тяжелый, тошнотворный запах мертвечины, которым пропитались стены обследованного им лаза. Зверь распространял вокруг себя острый аромат мускуса, перемешанный с запахом свежей земли. Басманов заставил себя дышать ртом – запах пещерного жителя раздражал его. Не могла, что ли, эта зверюга пойти на прогулку другой дорогой?.. Что привело ее в зал ручья? Непонятное темное тело, нашедшее свой последний приют у подножия гигантских биллиардных шаров, или всепроникающий аромат сожженной им хаомы?

Пальцы Басманова лихорадочно ощупывали ровную каменную поверхность. Одна-единственная расщелина, в которую можно загнать колышек, одна-единственная...

Ничего. Голая, гладкая, едва ли не отполированная скала.

Но если кто-то когда-то спускался вниз из этого чертова туннеля, не по воздуху же он летал... Где-то должен, где-то обязан быть путь...

Темнота под ним вдруг громко и отчетливо вздохнула – Владу показалось, что пасть пещерного невидимки захлопнулась едва ли не в полуметре от его ног. Как существо смогло бесшумно преодолеть расстояние между погасшим костром и скалой, Басманов так и не понял.

Влад выбросил левую руку куда-то вверх и в сторону, туда, где должна была простираться ровная гладкая каменная поверхность. Пальцы зацепились за трещину. Крохотную, почти неразличимую трещину. Камень крошился под крепкими пальцами Влада, пытающегося расширить узкую щель между двумя пластами породы. Секунды убегали стремительно.

Расширил. Внизу явно что-то происходило – он это чувствовал, хотя и не мог с уверенностью сказать, что именно. Пальцы вдруг потеряли чувствительность – он уже не замечал влажного холода скалы. Успокоился, отдышался. Не до маскировки сейчас – проклятая тварь наверняка или видит в темноте не хуже его самого, или с успехом заменяет зрение обонянием и слухом. Держась на одной руке, Влад потянул из-за пояса складной альпеншток, раскрыл его и что было сил ударил по скале.

Звук удара раскатился по всей пещере. Зверюга внизу даже перестала вздыхать, но, как только многоголосое эхо затихло, громко и неодобрительно заворчала. Плевать – альпеншток вошел глубоко в трещину, позволив Владу подтянуться и выиграть еще добрых полметра. Только вот встать здесь было совершенно не на что ..

– Насяльник, – сказал вдруг кто-то свистящим шепотом, – а, насяльник, чего стоишь, как баран безрогий... руку давай... быстрее...

Раздумывать он не стал – потом успеется. Повис на левой руке – альпеншток предательски дрогнул в расщелине – и протянул правую руку вверх, туда, откуда слышался голос. Пальцы нащупали холодную, обтянутую сухой кожей кисть, сжали ее. Не выйдет, успел подумать Басманов, я тяжелее едва ли не в три раза – и сам упаду, и старика вниз сброшу...

В следующую секунду его с нечеловеческой силой рванули вверх. Ощущение было такое, что рука попала в блок подъемного механизма – он едва успел отпустить альпеншток и оттолкнуться ногами. Острый каменный выступ разодрал ему кожу на подбородке, и Влад с изумлением обнаружил, что лежит на гладком полу туннеля.

– Ну, дед, – сказал он, поднимаясь и поправляя рюкзак, – ты силен...

И осекся. Никакого старика в туннеле не было.

ДЕВЯТКА ТРЕТЬЯ

Речь трижды коснется смены – и лишь тогда к ней будет доверие

11. ДЖЕЙМС КИ-БРАС, КРЫСОЛОВ

Остров Чжуан-до, Желтое море,

ночь с 26 на 27 октября 2053 г.

Двадцать лет назад новоиспеченный доктор философии Джеймс Дэвид Ки-Брас впервые переступил порог Агентства. В его активе имелись: Оксфорд, откуда он вышел подающим надежды специалистом по культуре Юго-Восточной Азии, полтора года службы на флоте (начиная с прадедушки Филиппа, потонувшего вместе с «Биркенхедом», карьера офицера флота считалась единственно достойной мужчин рода Ки-Брасов), недолгий дипломатический опыт в роли второго секретаря посольства в Маниле и диссертация, посвященная истории разведки в Китае. В Агентство, разумеется, с улицы не попадали: предложению, которое сделал Джеймсу корректный господин в твидовом костюме, появившийся словно бы из ниоткуда в пабе, где молодой доктор философии отмечал с друзьями блестящую защиту своей диссертации, предшествовал целый ряд тайных переговоров и консультаций. Не обошлось, разумеется, без рекомендации профессора Донелли, известного некоторым старейшим сотрудникам Агентства как полковник Донелли, а также без лестных характеристик, данных ни о чем не подозревавшему Ки-Брасу его бывшим флотским начальством. Сыграло свою роль и происхождение: семья Джеймса была истинно британской, сохранявшей традиции давних дней. Несколько поколений офицеров флота; дедушка Эдвард погиб на Фолклендах; отец, Дэвид Ки-Брас, отличился во время операции «Щит Ахилла», когда небольшой отряд миротворцев двое суток удерживал военный аэродром под Скопье, осаждаемый беснующимися мусульманскими ордами. Тем не менее проверяли Джеймса тщательно: особенно дотошно изучали генетическую карту, а во избежание накладок (бывали случаи, когда меченые за взятки или обманом исправляли карты, хранившиеся в Национальном Генетическом Банке) устроили ему небольшое обследование в «хитром» госпитале Агентства. Для этого пришлось спровоцировать у проверяемого приступ аппендицита, но результаты превзошли все ожидания: сомнительная развилка в седьмом поколении, которую компьютеры Национального Банка были склонны считать примесью французской крови, оказалась наследством прапрабабушки из Уэльса. К тому же кандидату удалили аппендикс, правда, лишенный каких-либо признаков воспаления. Одним словом, к тому времени, как корректный господин, появившийся в оксфордском пабе, отвел Ки-Браса в сторону для небольшой конфиденциальной беседы, Джеймс был взвешен, измерен и найден подходящим для работы в святая святых европейской безопасности.