Олег Авраменко - Реальная угроза Страница 8

– Чего-чего? – не понял я.

– Это такой каламбур. Официально наша бригада называется «Волчья стая», но однажды, еще в самом начале ее существования, какой-то остряк обыграл фамилию нашего кэпа… Ты что-нибудь слышал об ученом Павлове?

– Конечно. Кроме диплома пилота-навигатора, у меня еще степень бакалавра по биологии. Иван Павлов – физиолог двадцатого века, лауреат Нобелевской премии, основатель учения о сигнальных системах. Его опыты по развитию условных рефлексов у собак стали классикой, а термин «собака Павлова» широко вошел в научный и околонаучный обиход, обозначая…

– Вот именно, – перебила меня Топалова. – Короче, острота упала на благодатный грунт, и это шутливое название быстро вытеснило «Волчью стаю». Но теперь в нем нет ничего от шутки. «Собаки Павлова» пользуются уважением в Корпусе, мы одна из элитных бригад, и нам поручают наиболее ответственные задания.

– Вроде этого? – слегка иронично поинтересовался я. – Экспедиция к Тау Кита? Между прочим, где мы сейчас?

– Летим обратно. Уже два часа как стартовали. Этот рейс был профилактическим – мы «обкатывали» корабль после капитального техобслуживания. А заодно нам поручили забрать легионеров.

– Кого?

– Вот этих ребят. – Она незаметно кивнула в сторону таукитян. – Все они пилоты, на борту их более сотни. На Тау резко урезали расходы на космические исследования, и тамошней Астроэкспедиции пришлось пойти на сокращение летного состава. Мы поспешили завербовать самых лучших из попавших под увольнение, пока до них не добралась загребущая лапа землян. Видишь ли, у нас нехватка кадров. За последний год нашлось немало молодых идиотов, которые решили, что военная карьера престижнее работы исследователя.

– Но зачем же брать пополнение со стороны? Можно ведь и своих.

Ответить она не успела, так как в это время к нашей компании присоединился навигатор Вебер. Поздравив меня с назначением и предложив называть его по имени – Ганс, он сказал:

– Кстати, Яна еще не сообщила тебе, что ты зачислен в нашу Первую группу? Не скажу за других, но лично мне будет приятно с тобой работать.

– Мне тоже, – кивнула Топалова.

Первая группа! Я знал, что по штатному расписанию в летную группу под номером один входят первый пилот корабля со старшим навигатором – а следовательно, таковыми были Топалова и Вебер. Как правило, Первой группе поручались наиболее сложные и ответственные участки пути. Сначала я почувствовал себя польщенным и чуть не заважничал от гордости, но уже в следующий момент сообразил: меня, новичка, определили под опеку самых опытных летчиков, чтобы я, часом, не наломал дров.

Приступая к еде, Вебер спросил:

– Так о чем вы там говорили перед моим приходом? До моих ушей донеслось что-то об идиотах, выбирающих военную службу. Странно слышать это от тебя, Яна. Ты же окончила Норд-Пойнт, а потом три года служила в ВКС.

– Три с половиной, – уточнила она. – А на следующий же день после присвоения суб-лейтенантского звания подала рапорт о переводе в Астроэкспедицию. Но речь не об этом. Мы обсуждали кадровую политику Корпуса. Алекс считает несправедливым, что мы вербуем летчиков с других планет, вместо того чтобы брать свою молодежь – выпускников наших космических колледжей.

– Целиком и полностью поддерживаю его, – кивнул Вебер. – К сожалению, наше начальство считает иначе, оно не желает нянчиться с новичками.

– Но меня же взяли… – робко заметил я.

– С тобой случай особый, – сказала Топалова. – Ты окончил колледж уже полностью подготовленным летчиком; ты обладаешь тем зрелым мастерством, которое обычно приходит лишь с годами. Не подумай, что я льщу тебе, я констатирую факт. Я летала с тобой, я видела тебя в работе. Ты не демонстрировал ничего сверхъестественного, не производил головокружительных трюков, которые так любят смаковать в кино и на виртуальных симуляторах, но которым нет места в реальности. Ты просто делал свое дело, ты управлял кораблем спокойно и уверенно, как опытный профессионал. Вчера вечером я просматривала запись полета, это моя обязанность как первого пилота, – так вот, за все четыре часа ты не совершил ни единой ошибки, даже самой мелкой и незначительной.

– Короче, ты самородок, – подхватил Вебер. – И вот что я тебе скажу: если твой первый успех не вскружит тебе голову, как это часто случается со слишком одаренными ребятами, если ты и дальше будешь работать над собой, то в будущем можешь стать летчиком экстра-класса, какие появляются лишь раз в десять или двадцать лет. Таким, как кэп Павлов. Таким, какими были коммодор Йенсен и адмирал Шнайдер.

От неожиданности я поперхнулся и закашлялся. Топалова нахмурилась, а по губам Вебера скользнула беззаботная улыбка.

– Кажется, ты шокирован сравнением со Шнайдером? А зря. Человеческая личность многогранна, и нельзя рассматривать ее только под одним углом. Тем более такую незаурядную личность, как Бруно Шнайдер. Да, он был фашистом. Но это ни в коей мере не перечеркивает того, что он был величайшим пилотом своего времени… И вот еще что. Если при наших старших всплывет имя адмирала Шнайдера, постарайся воздержаться от резко негативных характеристик типа «фашизм», «путч», «хунта» и тому подобного. Иначе можешь попасть в неловкую ситуацию.

– Почему?

Вебер небрежно передернул плечами:

– Да потому, что верхушка Корпуса кишмя кишит его бывшими соратниками. Как ты думаешь, что случилось с участниками мятежа после его провала? Да, лидеров посадили в тюрьму, некоторые еще не отбыли свой срок. Часть старших и младших офицеров просто отправили в отставку. Рядовой и сержантский состав, за некоторым исключением, амнистировали – они ведь, по сути, лишь исполняли приказы начальства. Но оставалась еще прослойка военнослужащих, которые чересчур увязли в заговоре, чтобы получить полную амнистию, но и не заслуживали на тюрьму или увольнение. Поэтому им предложили перевестись из Военно-Космических Сил в Астроэкспедицию, где их политические взгляды не могли принести особого вреда обществу. Большинство, разумеется, согласилось – в их числе и наш кэп.

– Павлов? – потрясенно переспросил я.

– Да, представь себе. Я сам был поражен, когда узнал о его прошлом. – Тут Вебер понизил голос почти до шепота. – Но и это еще не все. Говорят, что и наш начштаба, сам адмирал Фаулер, был причастен к заговору! Точных подтверждений этому нет, все жутко засекречено, однако его перевод в Корпус подозрительно совпадает по времени с переводом других мятежников.

«О боже! – подумал я. – О дьявол!..»

Теперь я начал понимать подлинные причины головокружительного старта моей летной карьеры. И не скажу, что мне это нравилось…

Вскоре после завтрака меня вызвали к старшему помощнику для оформления всех необходимых документов. Старпом Крамер был лейтенантом-командором, вторым по должности и званию после Томассона, но ему ни при каких условиях не грозило стать капитаном корабля. В этой части летного устава Астроэкспедиция следовала порядкам, принятым в гражданском флоте: старший помощник был администратором, он занимался внутренними делами корабля и не имел никакого отношения к его управлению. Шкиперу наследовали летчики в соответствии со штатным расписанием должностей, а старпом так и оставался старпомом, и его продвижение по службе, как правило, выражалось в переводе на аналогичную должность на более крупном судне или на штабную работу – тоже административного плана. Но, помимо своих основных обязанностей, старший помощник исполнял еще одну важную функцию – противовеса капитанской власти. В критических ситуациях он мог отменить любое решение шкипера, которое считал ошибочным, он даже имел право сместить капитана с должности и назначить на его место первого пилота или старшего навигатора. В истории нашей Астроэкспедиции были известны лишь считанные случаи, когда старпомы прибегали к таким экстраординарным мерам, и во всех этих случаях дисциплинарные комиссии признавали их действия правомерными и обоснованными.

Лейтком Крамер оказался весьма приятным человеком, и с первой же минуты мы с ним отлично поладили. Впрочем, такая уж работа у старпома – ладить с экипажем. Он немного побеседовал со мной на разные темы, чтобы составить обо мне предварительное мнение, затем мы занялись документами. Первым делом я ознакомился с приказом командира бригады о моем зачислении на службу с присвоением звания суб-лейтенанта (тут меня поджидал очередной сюрприз: Павлов самолично повысил мой пилотский класс до третьего). Дальше последовали разнообразные ведомости от интендантской службы – о постановке меня на довольствие по категории О2, о выделении каюты, о положенном мне обмундировании и так далее. Потом было распоряжение начальника медсанчасти, предписывавшее мне пройти комплексный медицинский осмотр в главной клинике Корпуса, и направление на добрую дюжину прививок.