Владислав Деревяшкин - Проклятие чародея. Хроники Руны Страница 10

– Хватит, Дуболом, вечно ты всем недоволен, – упрекнул того Батька. – Давай, гринч, показывай дорогу.

Идти пришлось недолго. По краям овражка росли кусты и чахлые деревца. Рядом журчал ручей. Батька и Питер расседлали навьюченных лошадей и пустили пощипать траву. Кот припал к воде и принялся лакать.

– Да, – многозначительно сказал Лис, когда снял повязку с Весельчака.

– Что там у него? – крикнул Пакостник разводя костер.

– Странное что-то, – ответил Лис. – Обычно рана начинает гноиться через два-три дня, а тут и суток не прошло.

– Видимо, волчья слюна была ядовитой, – попытался сострить Весельчак.

– Сильно болит? – спросил Расмус, немного надавив пальцем на край раны.

– Сдурел, бородач, – завопил Весельчак, заметно побледнев. – Я тебе что, подопытный в знахарской школе? Еще живой пока.

– Извини, – убрал руку гном. – Ты оказался прав. В волчьей слюне действительно была какая-то зараза. Рана и впрямь сильно загноилась.

– Как бы мне этого не хотелось, все же придется свернуть с намеченного пути, – сказал Питер.

– О чем это вы, милорд? – не понял Весельчак.

– В пятидесяти милях отсюда есть город Монервиль. Остановимся там, нужно показать твою рану лекарю.

– Не стоит из-за меня терять драгоценное время, – запротестовал бешеный. – В пути заживет.

– Это мое последнее слово, Весельчак, – отрезал Питер. – Я не собираюсь с тобой больше спорить. Отряду нужен здоровый воин, а не мертвец.

Костер разгорелся в полную силу. Драчун разделывал заячьи тушки. Пушистый смотрел голодными глазами на мясо, расхаживая вокруг костра и урча в предвкушении пиршества.

– Эй, Смоки, не хочешь мне помочь? – спросил вудс.

– Нет уж, увольте, – гринч посмотрел на тушки и поморщился. – Я же не мясник какой-нибудь.

– Ой, чистоплюй нашелся, – ответил гном, подсаживаясь к вудсу. – Как лопать, так ты у нас всегда в первых рядах, а когда до готовки дело доходит, сразу я – не я, и кобыла не моя.

Гном взял заячью тушку, натер ее солью и нанизал на небольшой вертел. В воздухе запахло жареным мясом. Драчун кинул разделанную тушку Пушистому. Котяра на лету схватил свою законную долю и принялся ее терзать. Разделавшись с зайчатиной, он растянулся у костра и задремал.

– Ну, кто тут самый голодный? – вудс махнул рукой, подзывая товарищей. – Налетай, пока не остыло.

Отряд уселся возле костра и отдал ужину должное.

– Ну ты и кулинар, вудс, – Дуболом облизал жирные пальцы. – Такого вкусного жаркого я давненько не пробовал.

– Это еще что. Я и не такое приготовить могу, – гордо заявил Драчун.

– Значит, решено, ты и будешь кашеварить. Думаю, никто не против? – спросил Лис.

В знак согласия все дружно взревели.

– Давайте укладываться, – Питер вытер руки о платок. – Завтра рано вставать. Батька, я первым на страже постою, не против?

– Что вы, милорд, отдыхайте, мы с ребятами сами управимся.

– Вы дежурили в прошлый раз, теперь наша очередь. Драчун, будь готов, через пару часов тебя разбужу, заступишь в наряд. Смоки, ты следом, а Расмус тебя сменит.

Питер встал и пошел на обход. Все было спокойно. По оврагу гулял слабенький ветерок, играя с пламенем костра. Ручей пел свою вечную журчащую песнь. В траве без умолку стрекотали кузнечики и цикады. Все это действовало на Питера умиротворяюще. Он обошел лагерь кругом и сев возле догорающего костерка, подкинул поленьев. Вверх взметнулись языки пламени, во все стороны разлетелись снопы искр.

Молодой лорд пустился в путешествие по воспоминаниям. Он вновь вернулся на городскую площадь, когда произошла неприятная встреча с колдуном. Этот человек нагнал на него страха. Впрочем, его напугал не сам чародей, а исходившая от него темная сила, которую молодой лорд не мог понять.

Питер всегда относился с неприязнью к черным магам. Когда он был еще мальчишкой, то часто гостил у своего дяди в одной из провинций Катерии. Как-то они пошли на ярмарку, где выступали заезжие гастролеры. Среди них был темный чародей, который показывал магические фокусы. Один из них врезался в память маленькому Бернсу на всю жизнь. Чародей взял курицу и отрубил мясницким ножом ей голову. Кровь брызнула прямо на зрителей. Птица забилась в агонии. Затем он соединил разрубленные части воедино, что-то прошептал, и на удивление зевак голова вновь приросла к шее: вот только с обратной стороны. Тогда, столкнувшись с темным колдовством, Питер испытал одновременно жуткий страх, отвращение и неприязнь. В тот раз на площади его посетили точно такие же чувства. Как будто некая могущественная тварь, пришедшая из мрачных глубин небытия, дотронулась до его души, окутав ее ядовитой слизью.

Питер содрогнулся от отвращения. Во рту пересохло. Он подошел к вьюкам, достал флягу с вином и сделал несколько больших глотков.

«Теперь немного лучше», – отметил про себя Бернс и положил флягу обратно.

Пит пошел к лагерю, разбудил гринча, чтобы тот постоял на часах, а сам завернулся в одеяло возле костра и провалился в глубокий сон.

Глава седьмая

Весельчак был совсем плох. Отрешенный взгляд на мертвенно бледном лице. Его лихорадило, и бешеный с трудом выговаривал слова. За ночь рана стала еще хуже. Кровь сочилась не переставая. Он еле держался в седле и, казалось, в любую минуту мог свалиться с лошади. Батька велел Весельчаку не геройствовать, а пересесть к нему на гнедого, но тот упрямился, не желая быть обузой. Тогда десятник отдал приказ, и теперь по обе стороны раненого для подстраховки ехали Лис и Пакостник.

Бешеные гнали лошадей не разбирая дороги. Над отрядом кружил грифон. Смоки направил Руби вниз, и тот завис в паре метров от лошади Питера.

– В трех милях отсюда город, – заорал гринч. – Я вижу его башни.

Питер поднял вверх большой палец в знак того, что услышал и поскакал к Батьке.

– Как он? – прокричал молодой лорд, указывая на Весельчака.

– Я наблюдаю за ним весь путь, пока держится молодцом. Ему хоть и очень паршиво, но он крепкий орешек. Не зря в отряде бешеных его считают одним из лучших бойцов.

– Город уже совсем рядом, вон за теми холмами.

– Ну, тогда уж точно дотянет, – кивнул Батька. – Главное быстро найти лекаря.

– В Монервиле у меня живет близкая родня – сестра матери. У нее особняк в центре города. Пока Весельчак будет отлеживаться, можем воспользоваться тетушкиным гостеприимством. А то она всегда обижается, что любимый племянник ее редко навещает.

– У нас не так уж много времени, милорд, – ответил Батька. – Хотя выбора нет. Придется ждать, когда Весельчак встанет на ноги. Мы не можем уйти без него. Остается только надеяться, что его выздоровление надолго не затянется.

Подъехав к городу, отряд перешел через ров по опущенному мосту и остановился у распахнутых ворот. С каждой стороны стояло по стражнику, вооруженными алебардами.

– Кто вы такие и какова цель вашего визита в Монервиль? – пробасил один из них.

– Я Питер Бернс, граф Лентийский. А это, – он обвел рукой всю пеструю компанию, – мои люди.

– Простите, милорд, у нас приказ, военных сюда без пропуска не пускать, – второй стражник сделал два шага вперед и преградил путь в город. – А тем более еще с летающими тварями, которые распугают все население.

– А с каких это пор Бешеных Псов не пускают в города Катерии, – прогромыхал Дуболом, потрясая дубиной. – Лично мне не нужен никакой пропуск, чтобы войти. Совсем страх потеряли?

Только тут стражники обратили внимание, что у пятерки воинов на рукавах повязаны красные ленты с изображением орла – символ «Бешеных Псов». Один из солдат заискивающим тоном произнес:

– Парни, не серчайте, сейчас во всем разберемся. А ну, Ронат, сгоняй в караулку за дежурным лейтенантом, видишь, дело важное.

Ронат кивнул и во весь дух припустил за командиром. Его напарник сделал безразличный вид, но глаза выдавали играющее в них любопытство – не каждый день увидишь бешеных, которых сопровождают гном, вудс, гринч да еще и с грифоном впридачу. На последнем стражник задержал взгляд. Он отродясь не видывал этих тварей, которые жили высоко в горах. Смоки заметил, что его птичку бесцеремонно разглядывают, и показал солдату язык. Стражник вздрогнул от такой бесцеремонности и отвел взгляд. Гринч ухмыльнулся, достал из сумы трубку, набил ее табачком и принялся раскуривать.

Время шло, а лейтенант все не объявлялся.

– Ну что, почтенный, – обратился Батька к стражнику. – Долго нам еще ждать вашего командира. У нас здесь раненый, и если он умрет, я лично сдеру с тебя шкуру.

Стражник заметно побледнел, руки слегка тряслись. Казалось, если прозвучит еще одна угроза в его адрес, он выронит алебарду и грохнется в обморок.

Такая реакция была вовсе не удивительной. Свое прозвище бешеные получили не с потолка. В бою они превращались в настоящих берсеркеров, не ведающих страха безумцев. Поэтому псов побаивались как напыщенные гвардейцы короля, так и городская стража. На счастье в воротах показался дежурный офицер, и стражник с облегчением выдохнул.