Снорри Сторсон - Золото лепреконов Страница 10

– Итак, уважаемые слушатели, маленькие и не очень, что бы вы хотели услышать на этот раз: легенду, сказку, правдивую историю о битвах прошлого или, может быть, спеть вам что-нибудь?

– Ох, насчет песен вы погорячились, мастер сказочник. В вашем-то возрасте уже, наверное, сложновато… с подобающим пению напряжением, – хихикнул толстый мельник.

– Почтенный сквайр, – усмехнулся менестрель, – я знаю, что вы пишете неплохие стихи и, вполне возможно, что кое-что можно было бы положить на музыку. Думаю, я в состоянии это сделать, как вы считаете?

– О… уважаемый бард, я… я ни в коем разе не хотел вас обидеть, -засуетился мельник.

– Ничего страшного, дорогой Робин, ведь я помню вас еще мальчишкой, слушавшим мои сказки. Вы, наверное, правы, я стар, и голос мой уже не тот. Но если не песню, то что вы хотите услышать?

– Я бы послушал какую-нибудь легенду, – улыбнулся мельник, допивая свою кружку и кивнув девушке, чтобы принесла еще два кувшина.

– Я бы тоже с удовольствием услышал что-нибудь о том, как зародился наш мир, – важно кивнул сидевший рядом с мельником тучный мужчина. Это был Лафли Соллик, небезызвестный толлейвудский сыровар. Вместе с мельником он приехал на ярмарку и пережидал в «Свинячьем бивне» непогоду.

– А я хасю пра лебедев и маленькую девацьку! – заревел самый маленький из слушателей.

– А вот тебе сладкий медовый леденец и помолчи немного, – сказал мельник, доставая откуда-то огромный пахучий медовый пряник.

– Это не леденес, это пляник! – нахмурился малыш.

– Могу и сам съесть, если ты такой придирчивый, – притворно нахмурился сквайр.

– Нет! Давай сюда! – мальчишка выхватил пряник из рук мельника и довольно засопел, разгрызая корочку.

– Что ж, легенда, так легенда…. А знаете ли вы, почему Солнце и Луна выпрыгивают из Большой Головы и падают каждую ночь в океан?

– Так устроен наш мир, что в этом такого? – пожал плечами сыровар.

– Ха! Что такого! – передразнил менестрель. – Неужели вы думаете, что не могло быть как-то по-другому? К примеру, почему бы Солнцу и Луне не двигаться по небосводу ровно, выплывая каждый день из-за края мира и возвращаясь обратно? Наше Солнце скачет по небу как ошпаренное, и я даже знаю существ недалеко от Драконьих гор, которые умеют его приманивать.

– Ну, это сказки! – хихикнул кто-то из слушателей.

– Пускай даже сказки, – не унимался почтенный бард, – но неужели вы не чувствуете всю прелесть того, что могло бы быть как-то иначе? Да будет вам известно, что когда-то давно, в стародавние времена, Солнце и Луна не выпрыгивали из Большой Головы. Они крутились по небу как хотели, только изредка прячась за Большие Горы. Это было не очень удобно, так как ночь и день длились всегда по-разному и никто не высыпался, как следует.

– Но это же полная чепуха! – воскликнул долговязый молодой человек, – я ученый и знаю, что такого просто не может быть!

– Но так было, – просто ответил сказочник.

Давным-давно, в стародавние времена, когда никого из вас еще на свете не было, жил-был один трактирщик. Его таверна, как и наш «Свинячий бивень», располагалась в очень удобном месте – на пересечении важных торговых путей – и всегда приносила доход.

Надо сказать, что трактирщик тот… как же его звали,… не помню, забыл. Так вот, трактирщик был еще тот фрукт. Честно говоря, до омерзения жадным был этот трактирщик. Если бы по жадности проводили соревнования, то он, безусловно, был бы чемпионом из чемпионов. Но в наибольшей степени его жадность распространялась на то, что мы запихиваем внутрь себя три – а то и пять, – тут бард покосился в сторону мельника, – в общем, несколько раз в день. Проще говоря, он любил поесть и выпить. И он экономил на всем, что касается съестного! Обеденные порции в его таверне были такие малюсенькие, а цены на них такие высокие, что многие путешественники предпочитали вообще не есть, хотя бы из принципа. Но некоторые ели. Потому что, надо признать, что готовил он вкусно, просто пальчики оближешь. И от этого было еще хуже, так как после обеда посетитель оставался не просто голоден – ему хотелось есть даже сильнее, чем до обеда. Трактирщик готовил сам и каждую порцию «проверял», слизнув или откусив что-нибудь из тарелки. К счастью, посетители не знали об этой его привычке, а не то он нарвался бы на серьезные неприятности, и мы с вами никогда бы не получили ту смену дня и ночи, каковые наблюдаем теперь, друзья мои.

Ага, я вспомнил, как его звали…, его звали Брингли Проглот. Таверна ему досталась по наследству. И вот за те несколько циклов, что он хозяйничал после смерти родителей, Брингли умудрился изрядно подорвать свои дела. Жадность мешала ему содержать таверну в надлежащем виде. Посетители старались обходить дорогое и неприятное место стороной, заглядывая туда разве что в такую погоду, как сегодня. Путников не привлекала грязь и неряшливость обстановки. Мебель и кухонная утварь разваливалась от старости, но Брингли не собирался тратиться на обновки. Слуги и подмастерья больше седмицы не задерживались, покидая Проглота с проклятиями и насмешками. В конце концов, таверна окончательно пришла в упадок, уступив место открывшейся неподалёку гостинице с вполне приличным столом.

Вы, конечно, понимаете, что подобное положение дел не могло не отразиться на самом хозяине трактира. И что бы вы думали? Вы думаете, он изменился? Как же! Брингли Проглот отреагировал еще большим приступом жадности. В его изъеденной алчностью голове роились планы мести соседям, один страшнее и гаже другого. Он ждал, когда гостиница до отказа заполнится посетителями, чтобы поджечь ее одной прекрасной ночью. Он хотел поубивать и съесть хозяев, он даже подумывал о том, чтобы уйти в дикий лес, отыскать там дремучее зло и напустить его на всех людишек. А пока бездействовал и ждал подходящего момента…

А тем временем в его собственную таверну ещё заходили случайные и редкие гости, и они требовали еды, питья и места для ночлега. Вы только подумайте, какая страшная трагедия, какое напряжение изводило бедолагу! Его одолевала жадность, ему хотелось съесть и выпить все самому, а затем уснуть сладким спокойным сном сразу на всех кроватях во всех комнатах своей гостиницы. Но своим противоречивым и больным разумом он всё же понимал, что посетители приносят доход. Они дают ему деньги, на которые он сможет купить больше еды и питья. Это противоречие доводило Проглота до исступления. Ему приходилось приятно улыбаться и говорить всякие милые глупости, которыми так дорожат путники, но при этом изнутри его раздирала жгучая ненависть, замешанная на бездонной жадности. Кто-то сказал бы, что Брингли одержим демоном зла, но это было не так. Брингли сам был странным демоном, существом в человечьем обличии. Он был самим воплощением алчности. Это была его единственная страсть, смысл его существования, если можно так выразиться…

В то время великий маг Борн пребывал в одной из своих пятидесятицикловых магических практик самоуглубления. Он сидел в горах неподалеку от таверны Брингли в течение пятидесяти циклов. Изможденный, но довольный, Борн закончил свою длительную медитацию и в очередной раз очнулся в нашем мире. В тот раз, кстати, Борн постиг устройство мироздания. Как этого, так и многих других.

– А разве есть другие эти… здания? – встрял один из мальчишек.

– Хороший вопрос, – ухмыльнулся Затриндель, – спроси об этом у самого Борна, а я… лишь рассказываю историю.

Борн постиг мироздание, его устройство и вдруг понял, что оно несовершенно, что можно многое изменить. К примеру – Солнце! Оно так бестолково крутится по небу, что мешает медитировать. А ведь могло бы двигаться более прилично, упорядоченно. Волшебник крепко задумался, отряхиваясь от налипшей за пятьдесят циклов пыли, проникшей в его защитный кокон, несмотря на самые сильные заклинания. Пыль проникает везде и всюду, и нет от нее спасения, как и от насморка! Улыбнувшись сам себе, Борн выбрался из горной пещеры и зашагал куда глаза глядят.

Спустившись с гор, он оказался возле гостиницы Брингли Проглота. «Зачем я здесь?» – подумал великий маг. «Может быть, для того, чтобы применить на практике полученные знания? Может быть, дело в том, что… хочется поесть, выпить вина и отдохнуть в уютной гостинице? Нет… тут кроется что-то более значимое! Хотя поесть и выпить тоже было бы неплохо…».

Было жарко, солнце пекло нещадно. Борн отправился на постоялый двор. Уже издалека великий волшебник со свойственной ему наблюдательностью подметил множество свидетельств запустения и упадка. Двор был не убран. Тут и там приходилось перешагивать через целые кучи мусора и помоев. Входная дверь покосилась, но из окна кухни, расположенного сбоку от входа, пахло довольно-таки приятно. Брингли Проглот – как всегда – готовил сам. В гостинице скопилось на удивление много посетителей, причем кое-кто из них был явно с деньгами, и приступы жадного бешенства одолевали трактирщика при мысли о том, сколько чудесных продуктов съедят сегодня эти мерзкие обжоры.