Мария Норд - Песнь Элмара Страница 11

Мэнэлвэн вышла на балкон и, прислонившись к перилам, устремила свой томный взгляд на Элфин. Прекрасный город! Намного лучше, чем этот мелкий серый островок Элофора. Элфин! Великий город! Как она была влюблена в него! Каким недосягаемым он ей ещё так недавно казался. Но теперь что-то ей подсказывало, что сбывается её мечта. Только бы не упустить её.

Послышавшиеся за спиной шаги заставили её обернуться. Похоже, подходящий момент настал, надо бы им воспользоваться.

– Мой господин, – Мэнэлвэн слегка склонила голову в знак приветствия. Элровал ответил кивком и, подойдя к перилам балкона, встал рядом с ней. Он уже давно чувствовал какое-то особое отношение к нему с её стороны, больше, чем просто уважение к правителю Элфина и всей страны. Намного больше. Это понятно было по её тону, по её взгляду, обращённому сейчас на него, который он, может, и не видел, но чувствовал на себе. Элровал устремил напряжённый взгляд вдаль. Он не мог не признать, что ему это более чем приятно. Раньше он даже завидовал Элофору, что эта красавица принадлежит ему. Впрочем, какое там принадлежит? Дело ещё только едва шло к свадьбе. Но, в любом случае, Мэнэлвэн должна была быть с элмарцем, а он, Элровал, даже не имел права и мечтать о том, чтобы всё произошло иначе. И, вот, теперь вдруг выясняется, что Элофор ей безразличен. По крайней мере, так могло показаться. Что ж, он имел полное право считать себя счастливым. Только для этого, всё же нужна была пара доказательств.

Элровал повернулся к девушке и, встретив её взгляд, заметил:

– Ты вовсе не переживаешь о нём, – он снова перевёл взгляд на город. – Или ты не желаешь показывать своих переживаний?

Мэнэлвэн подошла чуть ближе, встав почти рядом с Элровалом. Сын Эминнаура заметил её движение, но даже не пошевелился, ожидая, что она скажет.

– Но, мой господин тоже не печалится о своём брате, – тихо произнесла она, не переводя взгляда, чем заставила его снова взглянуть на себя.

– А, может быть, я печалюсь? Может быть, ты этого не знаешь, – ответил Элровал. Теперь их разделяло пол шага, не больше, но эти пол шага ещё нужно было преодолеть. Опасные пол шага. Именно те пол шага, где земля может уйти из под ног, если ты неверно нащупаешь почву. А ошибиться ему сейчас нельзя. Ведь, если он ошибается, он сможет потерять не только девушку, которую он так любит, но и хорошего союзника. А она сможет ему немало помочь в борьбе с братом.

Элровал устремил взгляд в глаза Мэнэлвэн. В её взоре отразилось то же сомнение, может, только скрытое под преданностью. Выходит, они думают одинаково. И об Элофоре имеют схожее мнение. Что ж, пора решиться.

– Нет, мой господин не печалится, – умело спрятала Мэнэлвэн осторожность за мягким тоном сказанных прямо слов. – Мой господин не станет тревожить своё сердце об умерших.

На лице Элровала отразилась какая-то странная улыбка, ни то одобрения, ни то снисхождения.

– Умерших, – эхом повторил он. – Да, я не стану тревожиться об умерших. Но, если он не мёртв, как мне тогда поступать?

– Тогда моему господину решать, будет ли он жив, или будет ли мёртв.

Пол шага были пройдены. Да, она думает так же, как он, она будет его союзником, и, более того, она любит его. Значит, он может сказать, что он счастлив.

– Да, решать мне, – негромко произнёс он. – А, какое решение ты бы хотела, чтобы я принял?

– Лишь то, которое может быть угодным моему господину.

Элровал слегка провёл тыльной стороной ладони по щеке Мэнэлвэн.

– А ты жестокая, – усмехнулся он, слегка наклонившись к ней.

– Лишь к врагам моего господина, – настороженность в глазах Мэнэлвэн исчезла полностью, уступив место величайшей нежности, которая всегда таилась где-то глубоко, сокрытая ото всех и лишь теперь вырвалась на свободу. Таким взором она не удостаивала даже Элофора.

– Разве у меня много врагов? – спросил Элровал, мягко перебирая её золотые волосы.

– У моего господина всегда были враги, но я знаю только одного.

– Ты называешь его врагом, но, разве ты его не любила?

Мэнэлвэн положила руки ему на плечи.

– Нет. Он сам уверял себя в моей любви, но мне он никогда не был дорог.

– И тебя с ним ничего не связывает?

– Нет, мой господин.

– Но, я могу узнать, зачем ты согласилась?

– Мне было жаль его, – она опустила взгляд, обвив руками его шею. – Но вскоре я поняла, что кроме войны и власти ему ничто не дорого, в том числе и я. А мой господин не таков.

Наверное, больше никаких доказательств не требовалось. Он понял всё, он всё видел, он знал – Мэнэлвэн его. Элофор проиграл во всех отношениях. На миг он представил, что произойдёт с его братом, когда он узнает, что Мэнэлвэн оставила его. Да, теперь он лишит этого ненавистного Элмарца всего: города, уважения, доверия, друзей, жизни, а, главное, той, которая была для его брата дороже мира и жизни, и ради которой он готов был пойти на всё и всё отдать – Мэнэлвэн. Это послужит ещё одной причиной, из-за которой Элофор будет способен пойти на предательство. Он захочет отомстить, это, несомненно, а тогда…

Лёгкое прикосновение нежной руки вернуло его в действительность.

– Что-то случилось, мой господин? – произнёс сладкий голос. Элровал перевёл спокойный уверенный взгляд на Мэнэлвэн. Его рука скользнула по телу девушки и обвилась вокруг её талии.

– Пока что, нет, – его губы на мгновение коснулись её губ. – Но очень скоро случится.

– Готовы? – бросил Тарэмин, подходя на середину пыточной и приветствуя своих помощников.

– Готовы, – ответил за троих Халмор, вертя в руках пару железных инструментов, сильно напоминавших длинные иглы.

– Хорошо, – протянул Муилдорец, опускаясь в кресло. – Ну, ты не передумал? – задал он свой обычный вопрос, повернувшись к Элофору. Элмарец стоял на коленях, со связанными прикованной к полу цепью руками. – Может, всё-таки, согласишься?

Элофор, не ответив, отвернулся. Тарэмин хмыкнул.

– Ну, надо же. Прямо, не сломить тебя ничем, – Муилдорец откинулся в кресле, не сводя насмешливого взгляда с пленника. – Ты, конечно, молодец, такие пытки переносишь. И ещё живой. Но, скажу тебе, вечность ты это выдерживать не сможешь, когда-нибудь наступит предел. Так что соглашайся, зачем тебе до этого предела доходить? Иначе мне придётся тебя и дальше мучить.

– Мучай, сколько влезет, – пробормотал Элофор. – Я не соглашусь.

– Посмотрим, – усмехнулся Тарэмин. – Особенно сегодня. Боль, быть может, ты и перенесёшь. А последствия могут быть разными, знаешь. Может, ты просто отделаешься пробитыми позвонками, иглами в хрящах и болью. Только она останется на всю жизнь. Может, ты не сможешь ходить, и будешь ползать по полу у меня под столом и собирать крошки. А, может, ты вообще двигаться не сможешь, и будешь просто лежать всю вечность у меня в подземелье живым трупом. Славное завершение трудов для великого воина, не правда ли?

Элофор не отвечал. Тарэмин некоторое время подождал, после чего, заметив, что Элмарец не намерен говорить, продолжил.

– Только не надейся на смерть, умереть тебе я всё равно не дам. Ты мне нужен будешь в любом случае потому, что ты пока ещё лучший полководец и твои советы слишком дороги, чтобы тебя убивать. Только ты вначале подумай, хочешь ты так жить, или нет?

Элофор вновь не произнёс ни слова. Тарэмин изучающее посмотрел на элмарца. Признаваясь себе, он не хотел пытать его подобным образом, прекрасно зная о последствиях этих действий, но другого выхода он сейчас не видел. Он надеялся, что сумеет запугать пленника, но надежда не оправдалась. Что ж, придётся пытать по-настоящему. Или ещё понадеяться?

– Элофор, одумайся. Я не пустые слова говорю. Ты ещё пожалеешь о своём упорстве, слышишь?

Элмарец вскинул голову.

– Делай, что хочешь, – в конце концов, едва слышно произнёс он. – Мне всё равно.

– Какой ответ ещё от тебя ждать? – устало вздохнул Тарэмин, после чего, не без опаски, приказал начинать.

Элофор стоял, опустив голову, сжав кулаки и ожидая новой боли. Да, он прекрасно понимал, к каким последствиям может привести эта пытка, понимал, что с ним никто не будет возиться, что его, скорее всего, закинут куда-нибудь, где он не будет мешаться, и, может, будут вытаскивать только тогда, когда понадобится его совет, а, может, и нет. Нет, конечно, он не хотел провести всю свою вечную жизнь вот так, являясь ничем, разве что тряпкой, об которую можно будет вытирать ноги. Но избежать этой участи ценой жизни своего брата и ценой существования Элфина он не может. Что значит его жизнь и его судьба по сравнению с жизнями и судьбами целого народа? Ничто, он обязан это признать. И, будь, что будет.

В этот же миг внезапная острая боль в середине позвоночника заставила его вскрикнуть и изогнуться. Тарэмин рассмеялся.

– Я говорил, ты эту пытку не вынесешь. Ты даже не стонешь, ты вскрикнул. Пора сдаться, Элофор!