Коля Квест - Институт равновесия. Книга #3 Страница 11

Внутри лагеря всё было ужасно. Цверги стояли застывшими скульптурами, сжимая свои топоры. Люди просто сбились в кучу, сидя на земле, и смотрели широко открытыми глазами, подвывая от страха. Зак грубо выругался. Стель попыталась броситься за гримтурсом, но Зак крепко схватил её и удержал на месте.

– Что, господа цверги, обосрались? – спросил он громко и с вызовом.

– Госпожа Стель, на нас напали, – игнорируя Зака сказал Дварин, обращаясь к ней. – Заграждение подожгли. Все живы. Потерь нет.

– Молодцы, – с облегчением выдохнула Стель.

– Нет, не молодцы, – сказал Зак громко. – Вы все здесь обосрались!

– Зак, не надо, – попросила Стель.

– Надо! – сказал Зак, зло сверкнув на неё глазами и сжав руку, чтобы она молчала. – Что тут произошло? – цверги молчали, а люди продолжали выть от страха. – Я спрашиваю, что здесь произошло?! – закричал Зак.

– На нас напали, – ответил Дварин. – И мы оборонялись.

– Напали? – переспросил Зак. – Нет, дорогие мои. Это неправда.

– Ты что, слепой?! – зло прокричал Бомли.

– Я не слепой, – спокойно ответил Зак. – Слепые вы. На вас не напали. Напали – это значит, что вас атаковали несколько гримтурсов. А тут на вас напал один гримтурс. Один! И он напал! Не «напали», а «напал»!

– Что это меняет? – спросила Лойтара.

– Всё, – твёрдо ответил Зак. – Какого хрена вы тут сидите? А эти идиоты ещё и орут, словно им иголки под ногти загоняют?

– А что нам, по-твоему, надо делать? – ехидно поинтересовалась Ухрида.

– Мы, мать вашу, воюем или как? – спросил Зак, срываясь на рык.

– Мы защищаемся, – сказала Лойтара.

– Вот именно! – Зак оглядел всех пристально. – Мы защищаемся, значит, мы не воюем. И долго так будет продолжаться?

– Ты хочешь, чтобы мы убили гримтурса голыми руками? – поинтересовался Бомли.

– А нахрена вам огнемёт?! – голос Зака сорвался на фальцет. И тут Стель поняла его.

– Лойтара, – сказала она, – приказываю догнать гримтурса и уничтожить.

– Не вздумай, – велел Лойтаре Дварин.

– Бери свой топор, дубина, и пошли за мной, – ответила Лойтара, двигаясь в сторону выхода из лагеря. Дварин повиновался. И за ними пошли ещё несколько цвергов.

– А вы что голосите? – зло спросил Зак, подходя к людям. – Вам уже заплатили за то, что вы еду добываете? Так потратьте эти камни на свою защиту, заплатив цвергам. И не орите так!

– Надо отдать камушки-то назад цвергам, чтобы они нас защитили? – спросила Хана.

– Именно так! – ответил Зак.

– Как же нам-то быть теперь? – подал голос Жданек. – То они нам дают, то мы им отдаём-то. Непонятно.

– Ухрида, – Стель подхватила разговор, – объясни людям, что им делать.

– Любезные, – обратилась леди к людям, – сейчас вы думаете, что мы, цверги, будем защищать только себя, если гримтурсы нападут на лагерь?

– Как иначе-то? – спросил Якуб. – Вам вроде незачем нас защищать-то.

– Вы можете дать мне камни, чтобы я защитила кого-то из вас, – пояснила Ухрида. И люди тут же повскакивали с мест и протянули ей свои камни. – Нет-нет! – запротестовала Ухрида. – Я не смогу защитить всех. Вот ты. Да, ты. Как тебя зовут?

– Меня-то? Гавел, – охотно закивал хуторянин.

– Гавел, – Ухрида забрала у него камень, – Отныне я тебя защищаю. Можешь ничего не бояться. А если я погибну, этот камень снова вернётся к тебе. И ты сможешь нанять себе другого охранника.

– Ой, спасибочки! – обрадовался Гавел. – А я буду тебя кормить.

– Договорились, – улыбнулась Ухрида.

– Нет, не договорились, – поправила Стель. – За этот камень она будет тебя защищать. А за то, что ты будешь давать ей еду, она будет тебе платить другими камнями.

– Как это?! – удивилась Ухрида. – Так и будем этим камнем туда-сюда меняться?

– Можно и так, – улыбнулась Стель.

– Вот уж нет! – топнула ногой гордая женщина цвергов. – За этот камень я буду защищать тебя только восемь лун. Если тебе нужно дольше, ты дашь мне ещё камень.

– Где же я его возьму-то?! – отчаянно завопил Гавел.

– Дурак! – махнула рукой Хана. – Госпожа Ухрида, вы лучше меня защищайте. Я вам вот какой камушек дам! – она протянула огромный изумруд. – А за ваш, который Гавел вам дал, я вам десять корзинок овощей принесу. И ещё кролов-то. Кролов-то трёх. И молока-то три кувшина, а?

– Пойдёт, – согласилась Ухрида. – За твой камень буду тебя десять лун беречь.

– Дурень Гавел-то, – ухмыльнулась Петра. – Пойду-ка я к Лойтаре. Вон она как раз возвращается-то.

– Лойтара, доложи об исполнении приказа, – обратилась Стель.

– Растаял как миленький! – широко улыбнулась Лойтара. – А мой Дварин ему ещё и башку снёс.

– Госпожа Лойтара, – тут же подскочила к ней Петра, – вот вам камушек-то, давайте вы меня защищать будете десять лун-то!

– Что делать? – растерялась Лойтара, но к ней тут же подошла Ухрида и жарко зашептала что-то на ухо. – А! Это дело! Давай. Хороший корунд. За него и десяти лун не жалко.

– И меня защитите-то, госпожа Лойтара! – подскочил к ней Якуб.

– И меня! – завопили сразу несколько хуторян.

– Эй! Меня на всех не хватит! – расхохоталась Лойтара.

– Мне давайте, – пророкотал Дварин. – На двоих мы управимся.

– Тогда и меня защищайте! – проскрипел чудом выживший дед Михал.

– И меня с Аделькой, – подскочила его румяная внучка.

– Эй! Лойтара тут вообще-то не одна! – возмутился Туин.

– Эта штуковина, которая огнём-то плюётся, только у Лойтары. Так что пусть она нас и защищает, – резонно заметил дед Михал.

– Скоро у всех будет, – заметил Туин.

– Вот когда будет-то, тогда и погворим, – веско заметил дед, поглаживая свою тонкую бородку.

– Бомли, что расселся? Пойдём огнемёты делать! – сплюнул Туин. – Следующий мой.

– Погоди-ка, Туин, – остановил его Бомли. – У меня вот какой вопрос: надо нам как-то определить цену камней. А то что же это у нас что кувшин молока с корзинкой овощей, что десять лун ратных подвигов одного камня стоят? Нехорошо это. Непорядок! И перед камнями некрасиво как-то!

– А ведь прав Бомли! – воскликнуло сразу несколько цвергов.

– А как определять будем? – подбоченился Дварин.

– Ну как-как? – почесал лоб Бомли. – Углерод вот дольше всего гранить. Твёрдый он. На него лун двадцать уходит.

– Это смотря какой углерод! – подбоченилась Гильда. – У меня вот камень на двадцать гранн был, помните? И я его гранила под «синий ветер». Так у меня вся работа шестьдесят лун заняла!

– Помню я этот камушек, – причмокнул Фели. – Ох и знатная работа! Мастерская!

– Так, дайте мне время до завтра, – решительно сказал Бомли. – Я всё обдумаю и скажу, как и сколько каждый камень стоить будет.

– А огнемёты?! – возмутилось сразу несколько цвергов.

– Пусть пока Наин делает, – сказал Бомли. – Моё дело тоже важное!

– Очень важное! – спохватилась Стель. – Господин Бомли делает нам систему мер. А Наин его пока заменит. А завтра уже все возьмёмся за огнемёты.

– Погодите-то, – пророкотал Жданек. – А меня кто же защищать будет?

– Это уж как ты договоришься, – улыбнулась Стель, с гордостью глядя на Зака.

– Ты – чудо! – шепнул он ей. – Будут у них нормальные товарно-денежные отношения, я уверен!

Зак

Дела шли в гору и Заку это очень даже нравилось. Цверги боролись за место в очереди на очередной огнемёт. Хуторяне исправно снабжали всех едой, получая плату в строго лимитированных камнях. Бомли сначала создал очень громоздкую систему оценки камней и работ, но жизнь её обкатала. В итоге все сошлись на том, чтобы оценивать камни по трём параметрам – весу, составу и огранке, а по ним считать трудозатраты в днях. А эквивалент покупаемого продукта или услуги тоже оценивали в трудозатратах. В итоге получилась странная система товарно-денежных отношений – корзина редиски, выращенной своими руками, стоила как хороший бриллиант. Но это было непривычно только Заку. Цвергов и хуторян всё вполне устраивало. И вскоре Хана додумалась начать шить поясные кошели, которые затем продала за приличную цену.

Зак принял за правило следить за самочувствием Стель. И она уже почти привыкла к тому, что днём он забирал её в лес, кормил пыльцой, поил нектаром и заставлял спать по три-четыре часа. Она даже выглядеть стала лучше. Хотя неизменно каждый раз делала это со вздохом и укоризненным взглядом. Но Зак привык и даже развлекался в такой ситуации. Заботиться о ближних он уже давно привык. И даже делал это с удовольствием. Но заботиться о любимой женщине было в сотни раз приятнее. Вот он и наслаждался. И сам себе не верил, что ему сейчас совершенно всё равно, что эта самая любимая женщина совершенно не догадывается, что она любимая.

И в этот самый момент любимая женщина, потягиваясь как кошка со сна, поудобнее устроила свою голову у него на его груди и скрестила руки на своей. Зак был уверен, что она сейчас хмурится.