Владимир Буров - Граф – М Страница 12

– Деньги мне, – сказала она коротко. И… и он отдал. Видимо, они боялись, что мы уйдем с распиской. Ведь за одну треть этой суммы можно было найти знакомых блатных, которые отбили были всю эту сумму у казино. А какая разница, кому отдавать.

Глава 12

Мы взяли по чашке кофе и решили выпить их на улице, пока этот Игорь ездит за деньгами. Точнее, Слава. Кажется.

– Они так и будут всю ночь ездить за деньгами, – сказал Толян. И все засмеялись. Он, вероятно, имел в виду, что будут мурыжить нас, а дамы решили, что Игорь всю ночь будет возить нам деньги.

Но охранники – их было уже двое внизу, один на лестнице, и один наверху – не выпустили нас.

– Посидите наверху.

– Вы ждете денег?

– Подождите наверху. – Этому охраннику Толян сразу дал по яйцам, и сказал:

– Это ты посиди тут.

Второго Галя и Нат взяли за руки и направили лбом в противоположную стену.

Третий побежал вниз с лестницы, и я бросил его через себя прямо во входную дверь. А в нее уже входили два сержанта.

Мы думали, что их уже вызвали, и решили, что еще не знаем, что делать дальше: то ли вступить в борьбу и с ментами, то ли просто прорвать их оцепление. Оказалось, нет, наоборот, у этих милиционеров был конфликт именно с охранниками. И они пришли с ними разобраться:

– Или долю, или напишут заявление. – Милиционеры почему-то думали, что охранники здесь что-то имеют. Какой-то нелегальный доход. И так оно и было, оказывается. У охранников была комнатка, которую они сдавали за триста рублей в час желающим поиграть в настоящий покер. Деньги небольшие, но обычно охранников было всего два. А то и вообще один.

– Так, вы идете пейте своя кофе, – сказал милиционер, и мы вышли.

– Ну че, валим? – спросила Света.

Все молчали.

– Лучше уйти с этими деньгами, – сказал Толя, и добавил: – Ты проверила деньги. Есть они там?

– Да, кажется все нормально.

Что далее?

А дальше всё просто. Не успели мы далеко уйти, как приехал Игорь. В руке он держал точно такой же чемоданчик, какой отдал нам. Галя возьми, да и крикни ему с другой стороны улицы:

– Мы здесь!

– Опа, кажется, приехали, – сказала Нат, – он нас заметил.

– Может быть, не надо было ему ничего говорить?

– Я всегда возвращаюсь за своими деньги, – сказала Галя, – и все удивленно на нее посмотрели.

Он помахал рукой и пошел к нам.

– Вы выиграли эти деньги, возьмите их, – сказал Игорь, и передал Галя второй дипломат.

– Вы не передумаете? – спросила Галя.

Он покачал головой.

– Хорошо, тогда…

– Что?

– Разрешите предложить вам небольшую благодарность?

– За что?

– За честность. Другие, может быть, сразу бы не отдали деньги, а вы поступили, как джентльмен.

– Я надеялся, что вы еще заглянете к нам, не забудете то место, где получили наслаждение.

– Я хочу… точнее, я не хочу оставаться не благодарной скотиной, – сказала Галя. – Поэтому…

– Хотите прямо сейчас поиграть еще?

– Спасибо, но нет, – не выдержала Нат.

– Да нет, – улыбнулась Галя, – в другой раз, разумеется, но с другой стороны и кроме игры есть наслаждения. Слышали, когда-нибудь про Клеопатру?

– В том смысле, что она трахается со всеми, а потом, где-то к утру, их убивает?

– Нет, нет, только первое.

– Хорошо, где?

– Зайдем за дом, там есть скамейка.

– Я ведь соглашусь.

– Я так на это надеялась.

– А мы? – спросила Света. – Здесь, что ли, будем стоять? Я думаю, это опасно, так как к казино уже подъехала машина. Это блатные, я знаю.

– И вторая, это менты, я тоже знаю, – сказал Толян.

– Еще одна, – сказал я. – Это тоже блатные.

– Ну, хорошо, идемте с нами, за небольшую плату вы можете посмотреть.

– Ты серьезно?

– У меня нет выбора.

Они трахались на скамейке, а мы смотрели на забор из гаражей, за которыми находился то ли Орленок, то ли Козленок – двухэтажный дом для развлечения детей. Там была еще библиотека. Сейчас там, разумеется, никого не было. Была ночь.

– Как они трахаются? – спросила Нат.

– На скамейке неудобно, – сказала Света. – Она немного обернулась и прокомментировала: – Одну ногу в черном чулке с узорами, они положила на спинку, вторую отставила на землю.

– Так делают, когда очень хотят трахаться, – сказала Нат. И добавила: – От выигрыша у нее потекли слюнки.

– Наверное, от перенапряжения, – сказал Толя. И добавил: – Я бы тоже не против.

– Ну, давайте, теперь встанем в очередь к этой скамейке, – почему-то раздраженно сказала Нат.

– Пойдем на ступени Орленка, – сказал Толян, – я че-то тоже не могу.

Мы остались со Светой.

– Помнишь, как Борис затрахал меня до потери пульса?

– Да.

– А до этого ты мне сапоги зимние подарил.

– Да.

– Здесь больше негде, трава сырая.

– Давай, как обычно.

– Миньет? Хорошо. Но учти: у меня миньет не получается. Я как не умела, так и не умею до сих пор.

– Хорошо.

Наконец, все хорошо закончилось, и мы отправились в мой дом. Я почему-то оказался с Галей, Света неизвестно куда делась, а Нат ушла с Толяном к нему на квартиру. Так-то он жил с буфетчицей из ресторана, но недавно расстался. Он не заехал за ней после работы, а наоборот, снял – пока ее ждал – телку в ресторане, и поехал с ней на свой склад. Толстая буфетчица этого ресторана узнала, и позвонила знакомым ментам, чтобы его задержали:

– Почему?

– Да у него прав вообще нет!

– Как же он ездил два месяца?

– Это вы у кого спрашиваете?

– Окей. – И ребята забрали у Толяна его уже почти легендарный горбатый Запорожец, который он купил за девятьсот рублей. Но чуть пораньше. Тогда деньги был дороже. Мог ли кто-нибудь думать, что деньги тоже могут иметь цену? Нет. Хотя и знали, что за один доллар дают всего шестьдесят копеек, кажется. Но ведь это не имело никакого практического значения. Считалось, что рубль – он и в Америке рубль. Точнее, рубль-то ничего не стоит, или мало, по крайней мере, а вот десятка, червонец для американцев и англичан это – Да. Деньги! Большие деньги.

– Интересно, почему червонец ценится, а двадцать пять рублей меньше. Тоже ценятся, вероятно, но как-то меньше. Никто не мог понять почему? А дело оказалось только в том, что их – двадцати пяти рублевки – в кино меньше показывают! Вот вам и кино.

А тут на те:

– Новая красная Девятка только что стоила шестнадцать тысяч, и то никто не брал, а уже тридцать. Через неделю – семьдесят. Еще через несколько дней – сто двадцать тысяч. По новым деньгам это, считай, двенадцать.

Да и вообще никто не верил, что слово:

– Миньет, – надо писать без мягкого знака, а говорить с мягким. И чтобы не забыть, лучше уж, конечно, и писать с мягким. Ибо слишком много информации не усвоишь вот так сразу. Приходится пока что цепляться за старое. И да не минет нас миньет, как и всё остальное человечество. Хотя Нат, как-то сказала одному блатному еврейской национальности:

– Сам сделай. – В ответ на то, что он попросил ее сделать миньет начальнику милиции, когда они вместе мылись в бане. Консервативность человеческой натуры, это, можно сказать, тоже неконсервативная вещь:

– Вот не буду – и всё. – А казалось бы:

– Почему?

Психология. Как сказала одна дама своему мужу:

– Я тоже беру, но не у мужа же.

– Правда, она сказала это в ответ на то, что он сказал ей, когда она отказалась:

– Сейчас все берут.

Что бы на это сказал Ролан Быков? Ведь он сказал, что неправильно заниматься сексом только по пьянке, это плохо. Поймите человека в трезвом виде, а не старайтесь вообразить себе кого-то другого выпивши. И с этим всё получится. Просто надо тренироваться. Вот не хочешь, а всё равно требуй своего. Как жена говорила одному татарину, работавшему фотографом на Калининском Проспекте:

– Отработай обед и можешь идти, куда хочешь. – Вот так: всё по-честному. В принципе так же работают платные проститутки на видеосъемке:

– Хочешь – не хочешь, а деньги всегда нужны. – По неволе и сама захочешь. А так бы вроде ничего и не надо. Солила бы на зиму грибы, брила лбы, ан нет! Ибо рядом Лидин – сосед, помещик двадцати трех лет. Ему надо – смотришь и сама захочешь. Как сказал Шекспир:

– И так весь мир вертится:

– Кто-то Землю крутит, а мы по ней бежим. Можно сказать, оставаясь в то же время на месте.

Эта Галя то появлялась, то исчезала. Мне хотелось ее, но сил уже не было. Тем более, мы выпили с ней целую бутылку Саперави.

– Ты боишься, что я убегу ночью? – спросила она. – Прикуй меня к себе наручниками. – Действительно на столике перед зеркалом лежали игрушечные золотые наручники.

Я заснул, но утром все же посчитал нужным трахнуть ее. Хотя не любил это делать после кого-то. Но я почему-то просто об этом забыл. Поразительным было то, что она так сжала своими мышцами мол член, что я стонал, как будто меня насилуют. Было просто больно. Она же молчала, как рыба об лед. Почему, непонятно. Может быть, в этом время она думала о своей бабушке, которая ругала ее за то, что она шляется по ночам. Прекрасная девушка! Жаль, да жаль… Я только теперь понял, что она похожа на мамочку. Таких любят офицеры. Некоторые из них трахаются, трахаются сначала до потери пульса по кабакам, а потом выходят замуж за майоров и подполковников. В кино так вообще за генералов. Сначала она мне такой не показалась.