ЧВК Херсонес - Андрей Олегович Белянин Страница 15

Хорошо рисовал мой отец, даже преподавал в художественной школе. Именно он и привил мне любовь к изобразительному искусству и его истории – от первых наскальных изображений до современных граффити или махрового концептуализма. Это когда хрестоматийный вопрос: «Скажите мне как художник художнику, вы рисовать умеете?» – становится уже просто оскорбительным. Я попробую пояснить.

В наше время модный перфомансер может ни разу не держать в руках кисть, не пачкаться краской, не возиться с глиной или кусками мрамора, ничего не знать о цвете и перспективе, ни разу не нюхать скипидар (а нюхать совсем другое), но тем не менее считаться гениальным художником! Если кому очень уж интересно, так я навскидку назову с десяток таких раскрученных имён.

Но суть не в этом. Просто ещё со времён службы на флоте мне было скучно писать домой короткие эсэмэски или звонить. Зарисовывать увиденное всегда гораздо интереснее. И пусть мне порой доставалось от старшины, но зато меня частенько отряжали написать для флотского начальства какую-нибудь немудрёную картину. Служба давно закончилась, а привычка к рисованию осталась…

– Ты слышала, они вспомнили всех. Сами их загубили, а теперь вспоминают.

– Вообще-то это моя заслуга. Ты отказалась убивать.

– Но я помогала тебе устраивать засады, заманивать в ловушку, и в конце концов…

– Да, да, ты была голодна.

– Я всегда голодна.

– О, уж я-то в курсе…

– Что?!

– В смысле «что»?

– Ты сказал, что я толстая!

– Мама-а…

– Ого, да ты творец? Дай глянуть, – вернувшийся Диня ловко выхватил у меня блокнот. – Это Светка? Ничо, похожа. А Герману ты чёт плечи разбабахал. Это я? Это не я! Это вообще карикатура какая-то! Сожги сейчас же! Жги, говорю, а то обижусь.

Я отобрал у него рисунки и, разумеется, сжигать ничего не собирался.

– Какая у вас здесь Сеть? Мне нужно подключить интернет.

– Ну… так-то он только у директора, но, если обещаешь не показывать мой портрет остальным, так и быть, скажу пароль.

– Договорились.

– [email protected].

Я забил настройки вайфая. Вроде подключается, но связь аховая.

– Наследие мрачных потсхрущёвских времён, – поддакнул Денисыч, заглядывая мне через плечо. – Слушай, бро, а подари мне этот рисунок? Ты ещё кучу таких сделаешь, а я тебе даже попозировать могу, как Фрина Праксителю.

– То есть голым? Вот этого точно не надо. Просто возьми на память.

– Дурачочек, – голосом Голема из «Властелина колец» захихикал он. – Наивная душа, мог бы что-нибудь слупить с меня за подарок.

– Мы же друзья.

– Кто? Мы?! Типа что ли ты и я? Ой, бро, я тебя умоляю, с таким, как я, не дружат…

– С чего вдруг?

Диня присел на краешек кровати, одутловатое лицо его стало очень серьёзным.

– Ты думаешь, почему мы все здесь? Очень любим возиться с пыльными артефактами, ржавыми пряжками и битыми-перебитыми черепками? Светка обожает расписную посуду? Германа хлебом не корми, дай мрамор полапать? Я знаю два раза по шестнадцать на фиг никому не пощекотавшихся языков, а смысл? Директор из дома уходит с рассвета до заката, туда только переночевать идёт, значит, очень хорошо ему там, да?

– Расскажи, – сухо попросил я.

Он покосился на сумку в углу, мне пришлось встать и достать из неё холодную амфору, и после двух-трёх больших глотков прямо из горла Диня вытер губы и тяжело вздохнул. Речь его была не всегда связной, где-то он уходил в себя, где-то, наоборот, тараторил с такой пулемётной скоростью, что мне приходилось переспрашивать. Учтите ещё, что время от времени (то есть через очень короткие промежутки) Диня делал глоток-другой. Но тем не менее что-то важное я для себя вычленил.

Светлана Сергеевна Гребнева до поступления на работу в музей успела побывать замужем. Её супруг был некрасив и хромоног, зато владел собственной металлургической компанией. В общем, они были слишком разные, и в итоге она изменила ему с каким-то военным, тоже из высоких чинов, вроде бы даже родила от него, но отношения с детьми не заладились. Всё кончилось разводом, истериками, лечением от депрессии, и вот уже третий год она трудится в Крыму.

Герман Земнов раньше был известным спортсменом. Культуризм, поднятие тяжестей, экстрим, участвовал в соревнованиях, даже потрудился знаменитым тренером и консультантом в нескольких фильмах. Был женат, жена трагически погибла.

Виня себя в её смерти, ушёл добровольцем в Сербию, плавал на крейсере, не поладил с начальством, шлялся по горам, ища просветления, сидел в иранской тюрьме, где над ним измывались, заставляя носить женское платье. Но в конце концов его буквально за шиворот вытащил директор «Херсонеса», предложив стабильную работу и весь пакет социальных гарантий. Просто примите это как данность.

Сам Феоктист Эдуардович действительно страдал редким заболеванием глаз и вынужденно носил тёмные очки даже в помещении. Он организовал частную фирму и сам музей по просьбе своей сестры, ярой экозащитницы и старой девы одновременно.

Женат ни разу не был, как-то не срослось, хотя мужчина видный и, мягко говоря, не бедный. Имеет серьёзные связи в верхах, уровень информации почти запредельный. Добряк, каких поискать, но сердить его не рекомендуется: пару раз на глазах сотрудников буквально впадал в неконтролируемую ярость, вспыхивал ежеминутно ни из-за чего, было дело, чуть не спалил весь музей!

– А ты?

– Чо я? Я… этот… пьянь зель-ная, вот. Какой от меня толк? Вышиб-бали отовсюду, людишки злые… ничо они ни-и поним-мают. Ни-и вхо-одют в по-ло-жение… Фсё! Пошли завтр… тр… тркать?

– Может, тебе прилечь лучше?

– Может…

Он свернулся калачиком у меня на кровати, я прикрыл его тонким покрывалом и посмотрел в окно. Солнце поднималось всё выше, надеюсь, уже больше восьми и наша прекрасная сотрудница не ходит голой по коридорам. Умывшись и приведя себя в порядок, я относительно легко нашёл дорогу из спального крыла в сад.

Герман и Светлана уже были там. Стол был накрыт почти как и вчера утром: ничего мясного или рыбного, всё лёгкое, но питательное.

– Херсонес основали греки, – зачем-то начал объяснять мне Земнов. – А они всегда были противниками пустых обжорств. Традиции многочасовых пиров пришли к нам с востока, вечные войны с персами и турками взаимообогащали культуры народов, но…

– Какой он нудный, правда? Садитесь, Александр.

– Можно просто Саша, – я опустился на скамью рядом с девушкой.

– Александр звучит благороднее, – не согласилась она. – А где наш несносный Диня? Вчера вы ушли вместе.

– Невежливо об этом спрашивать, – опустил взгляд здоровяк. –