Любовь Черникова - Огонь в твоих глазах. Испытание Страница 16

Матрёна усмехнулась. Её плану изначально не суждено было осуществиться. Что-то происходило. Что-то странное, чего она не могла предугадать. Тин Хорвейг, несмотря на невоздержанность и даже явное наличие каких-то чувств к Кире, отчего-то так и не овладел девчонкой ни разу. Она проверяла, это было легко сделать незаметно, ведь в последнее время та часто оказывалась в её избе в беспамятстве. Тут, как назло, прибыл ещё один Защитник, и у знахарки появился новый повод для беспокойства. Этот охотнице нравился, Кира не захочет избавляться от его ребёнка.

Когда девчонка попросила у неё снадобье для блокировки силы, Матриана даже растерялась, но потом поняла – боги дали ей шанс. Оставалось надеяться, что Кира успеет достаточно далеко уехать, чтобы её смерть не навлекла подозрений. В идеале девчонка должна умереть в Ордене, чем вызовет раскол и противостояние среди Защитников. Наверняка Махаррон не будет в восторге оттого, что к его внучке как банный лист липнет тин Хорвейг, и спишет её смерть на давнюю вражду. Все это ей только на руку, отчего же тогда мучает проклятая совесть?

Глава 7

1.

Снег едва сошёл, и чёрная жирная земля не успевала впитывать влагу, превращаясь в вязкое месиво, хлюпающее под копытами и срывающее подмётки с сапог. Солнце, тепло припекавшее с утра и растопившее промёрзшие за ночь лужи, последний раз блеснуло лучами, отразившись яркими бликами от их поверхности, и постепенно скрылось, уступив место серой хмари. Ещё холодный ветер дерзкими порывами взметнул волосы, запутался в гривах лошадей, и подёрнул рябью водную гладь.

Ярый осторожно ступал по раскисшей дороге, то и дело оскальзываясь. Пасита, потянул повод, заставляя коня сойти на обочину, чтобы тот не переломал себе ноги. Защитник остановился и обернулся:

– Может, всё-таки сядешь в седло?

– Разве мы сильно отстали?

Кира упрямо шла пешком, ведя свою лошадь в поводу. Молокосос и заучка, видимо из солидарности, последовали её примеру. Пасита пожал плечами. В конце концов, раз им так нравится, пускай месят грязь и дальше. Нагрузка лишней не будет.

Припомнились годы обучения, когда их, курсантов, поднимали спозаранку и сутками гоняли по промозглым осенним предгорьям, пока они не валились с ног от усталости. Как бы то ни было, но девчонке это тоже предстоит, если, конечно, Махаррон не соизволит сделать поблажку для внучки. Отчего-то тин Хорвейг в этом сомневался, он слишком хорошо знал Настоятеля.

Стоило представить Киру босую, бегущую сломя голову по редколесью среди толпы полуобнаженных курсантов, пышущих здоровьем, юностью и силой, стремящихся при каждой возможности похвалиться друг перед другом удалью, Пасита ощутил болезненный укол ревности. Да и наставники тоже не исключение. Можно предложить ей своё покровительство, тогда никто бы не посмел и взглянуть лишний раз в её сторону… Отчего-то он был уверен, Кира скорее сдохнет, чем согласится.

Внезапно Защитник осознал, он так зациклился на том, чтобы привезти девчонку в Орден, что ему ни разу не пришло в голову, что она окажется там единственной девушкой-курсантом. Других женщин в Ордене нет, не считая прислуги. Волей-неволей ей какое-то время придётся жить и учиться бок о бок с другими мужчинами. Общаться с ними. Заводить друзей и врагов. И все они молодые, знатные и не очень, но по большей части привлекательные, привыкшие к повышенному вниманию и безотказности.

Сила наделяла всех Защитников особым шармом. Ему ли не знать – последний курсант, прошедший через Круг Определения, считает себя неотразимым, тем более стоит сделать шаг за ворота Ордена, как следом потянутся обожающие взгляды. Что уж говорить. Взять к примеру Золотые Орешки, он появился там и мгновенно снискал репутацию тирана и изверга, но заинтересованный блеск глаз из-за плетней и кустов, из-под платков и густых ресниц всё равно преследовал его, куда бы он ни направился. Все, что сдерживало этих похотливых сучек, не давая постоянно путаться под ногами, это страх. Видать, поэтому его самого больше привлекали те, кому он был неинтересен.

Сломать, привязать, сделать зависимой, увидеть, как ненависть в глазах сменяется желанием… Только вот после его интерес пропадал, как и не было, и приходилось искать другую игрушку. Нет, он не жаловался, ведь ему был важен сам процесс…

Ушедшие в сторону мысли плавно вернулись к Кире. Свои чувства к ней он не мог понять, хотя с тем, что они есть уже успел примириться. Одно Пасита знал точно – сломать, как других, её не выйдет, легче просто убить. Но, как ни странно, ему ни того, ни другого и не хотелось. А хотелось увидеть такой вот открытый, обращённый к себе взгляд. Искреннюю улыбку, предназначенную ему одному.

Тин Хорвейг невольно обернулся и раздражённо скрипнул зубами. Будто нарочно, Крэг что-то весело рассказывал, Кира улыбалась во весь рот, то и дело поднимая глаза, чтобы заглянуть ему в лицо. Идти было трудно, и совсем неудивительно, что девчонка поскользнулась и едва не упала. Молокосос поспешил придержать её за талию. Встретившись в этот миг взглядом с Паситой, Крэг нехотя убрал руку, но сделал это так естественно, без поспешности, что не вызвал и тени подозрений у Киры. Откликаясь на заклокотавшую у горла ярость, в груди тин Хорвейга расцвёл огненный цветок, отразившийся блеском пламени в глазах.

Пасита усилием воли заставил себя отвернуться. Со стороны все выглядело довольно невинно. Похоже, молокосос держится, так что ему самому и подавно не подобает выказывать слабость.

Пасита ещё в деревне заподозрил неладное. Курсант перестал пить снотворное на ночь, и Защитник злился, думая, что тот поступил так нарочно, в надежде увидеть «жаркий» сон. Тин Хорвейг сделал вид, что не заметил, но потом вышел на двор и сунул в рот пальцы, избавляясь от содержимого желудка. То-то будет сладкой парочке сюрприз, когда он к ним присоединится: «Пожалуй, стоит проучить обоих как следует. Сделать так, чтобы они и думать забыли впредь о подобном баловстве!» Пасита прислонился к промёрзшей бревенчатой стене спиной, успокаивая разбушевавшиеся чувства. Сейчас он даже хотел, чтобы это и правда случилось: «Нет, ну ладно безмозглый дуболом, но Киррана!» От кого Защитник не ожидал подобного, так от этой недотроги и скромницы.

С трудом сплюнув вязкую, отдающую горечью слюну, Пасита хлебнул ледяной воды, прополоскав рот, умылся из той же бочки, пытаясь погасить разгорающийся в груди пожар. Вернувшись в дом, он обнаружил Крэга крепко спящим. Как назло, сам Пасита долго не мог заснуть, ворочался и злился, но когда Киалана смилостивилась, все же увидел сон. Самый обычный. В нём даже была Кира, но как это бывает в простых снах, он почти никак не мог влиять на события и мало что вспомнил после пробуждения.

Все утро Пасита пристально вглядывался в лицо молокососа, пытаясь по выражению понять, снилось ли тому что-то особенное. Тот, обнаружив его интерес, спросил: «Чего таращишься, тин Хорвейг, аль влюбился? Так, я это, к мужеложцам не отношусь, не обессудь».

На следующий день все повторилось. Пасита сначала даже успокоился. Похоже, сны прекратились вовсе, и больше не надо глотать горькую жижу, от которой с утра мутит, кишки сводит и раскалывается голова – то ли вредная знахарка специально такой отвар им готовит, то ли и правда ничто другое попросту не подействует? И все ничего, если бы через несколько дней он не заподозрил неладное.

Девчонка, поартачившись, снова согласилась медитировать, но теперь Пасита больше не ощущал потоков её силы, мощное ровное завихрение которых нельзя было ни с чем перепутать. Защитник со временем даже научился их видеть, как умеют некоторые наставники. Теперь же – ничего, как он не старался. Все, что удавалось ощутить, это едва теплящийся отголосок силы. Все.

Это было нехорошо. Одно дело, когда невооружённым взглядом будет заметно, какую мощь таит в себе эта хрупкая Защитница, и совсем другое, если он, опальный Защитник, притащит в Орден какую-то девку и будет убеждать, что у неё есть сила. Прежде чем отвести Киру в Круг Определения, придётся заставить себя выслушать. Пасита не сомневался в своём успехе, но и отказываться от явного преимущества не собирался.

Новая мысль окатила ледяной волной: «А вдруг её силу забрал Излом? Вдруг ничего не осталось? И что тогда? Неужели все зря? Конец всем надеждам? Останется разве что довольствоваться проведённой вместе ночью, прежде, чем отправить её восвояси?»

Пожалуй, от этого поступка его не удержит даже Махаррон. Мысль о том, что старик после всего не сможет пойти против Кодекса и заставить его жениться на обесчещенной внучке, вызвала нездоровое веселье.

Подковы Ярого перестали издавать чавкающие звуки и глухо застучали по твёрдой земле. Хвала Керуну! Выбрались на большак, пора прекращать это безобразие. Пасита развернулся и крикнул: