Елена Булучевская - Мир меняющие. Книга 1. Том 1 Страница 16

Рыцарь и его спутница прошли к богато накрытому на две персоны столу.

«Ага, ждал кого-то, не иначе. Ну, вот и дождался. Такого экземплярчика в моей коллекции еще не бывало. Хорош, до чего же хорош», – благородная дама вся горела в ожидании долгожданного приключения и не сводила искрящихся глаз с рыцаря. Да, посмотреть было на что, при ближнем рассмотрении и вовсе ослеплял: высок, узкобедр и широкоплеч, ярко-синие глаза, шапка непокорных рыжих кудрей. Даже неопытным глазам было видно, что и воин первостатейный, храбрец-удалец. Смущала лишь какая-то похожесть с кем-то из знакомых, покопавшись в памяти, Вита так и не смогла вспомнить, кого этот юный рыцарь ей напоминает. На этом и выкинула из мыслей. Изголодавшись по любовным утехам, Вита решила, что он обязательно будет принадлежать ей еще до заката. Она уже представляла его обнаженным, а потом представила измотанным, с утомленно-блаженной улыбкой, влажной от любовных игр гладкой кожей. Просящий пощады, шепчущий нежности, а поутру согласившийся быть в ее свите и умоляющий сделать его своим рабом… после чего мужчины становились ей неинтересны. Рыцарь что-то спросил, а она сидела с затуманенными от страсти глазами. Рыцарь повторил.

И тут она очнулась:

– Ой, простите, вспоминала свое путешествие из монастыря в замок к будущему супругу. Я была так перепугана, не знала, что меня ждет в будущем, – и довольно правдоподобно залилась краской.

Обед прошел в мирной обстановке, дама Вита была в ударе, шутила, рассказывала об учениках мужа, была такой милой, что, если не влюбиться, то захотеть ее должен был любой. Но, как оказалось, юный Кеннет был устойчивым к такого рода воздействиям. И по окончанию обеда приказал слугам убрать все и поинтересовался, как скоро отправится дама в путь, обосновав свою торопливость занятостью и скорой, давно запланированной встречей с братом.

Дама Вита недоуменно подняла брови:

– А я думала, что мы продолжим путешествие с вами вместе, и уж было обрадовалась, что под защитой такого бравого рыцаря я могу ничего не бояться, – пыталась сыграть на благородстве юноши и их дурацком кодексе, чтобы выиграть еще немного времени. Она захватила с собой напиток, который подливала в пищу строптивым ученикам, превращая их в податливую глину, из которой она лепила вечных своих рабов, молящих о снисхождении к ним. И жалела уже, что не представилось возможности подмешать зелье во время обеда.

– Простите, благородная дама, как я уже упоминал – назначена здесь встреча моему брату, поэтому и не могу вас сопроводить в вашем путешествии. Дальнейший мой путь зависит от того, как закончится наше рандеву. И встреча эта должна пройти с глазу на глаз, потому что, боюсь, я сильно задел самолюбие своего брата и, возможно, он будет несколько резок, а мне бы не хотелось, чтобы вы слышали те слова, которые он может захотеть мне сказать. И поэтому, я могу лишь указать вам дорогу, по которой вы можете появиться в столице наиболее скоро, и ваш путь будет безопасен. Я очень прошу вас отправляться немедленно. Надеюсь на нашу встречу в более благоприятной обстановке, которая позволит нам продолжить наше столь приятное знакомство и насладиться общением.

Все, Вита поняла, что ее замысел раскусили, что не видать ей сегодня обнаженным этого молодца. Он попросту отсылает ее, что какая-то встреча с братом – а тут он правду говорит – важнее, чем она, чем ее нежный голос, гортанный смех, кокетливые жесты, влажный блеск в глазах и обещание всех мыслимых и немыслимых удовольствий. Ее – красавицу, которая лишь поманив пальчиком, могла уложить в свое ложе любого – лишь бы что-то мог, отправляли восвояси. Она холодно попрощалась, и величественно, как ей показалось, удалилась в свою карету.

Кеннет вышел на порог шатра и, улыбаясь, проводил даму в путь. Она, не промолвив ни слова, лишь холодно кивнув на прощание, отправилась в путь. Вскоре шум путешественников затих вдали, и рыцарь вернулся в свое временное жилище, где велел снова накрыть стол.

Синий шатер исчез из виду, а дама Вита молча сидела в карете, сжав кулаки так, что на ладонях вскоре выступили порезы от ногтей, и закапала кровь. Никто из ее спутников не осмелился сказать ни слова, зная бешеный нрав своей госпожи. Камеристка забилась в уголок и сидела, затихнув, лишь внимательно следя глазами, полными слез. Она помнила, что когда-то был такой ученик, который не оказал, как говорила госпожа, ей должного уважения, потом камеристка не могла сесть целую неделю. Госпожа ее выпорола, потом призвала дворника и старшего грума, которые должны были овладеть служанкой на глазах у госпожи. Те с удовольствием приступили к делу, ибо девушка была молода и хороша собой. Дама следила за процессом сухими блестящими глазами, а потом когда ей показалось, что служанка начала входить во вкус, схватила ее за волосы и приказала убираться вон. Что случилось в спальне благородной дамы дальше, камеристка могла только предполагать. Видела лишь потом, что грума уносили на носилках, прикрыв ему лицо. Была она девочкой молоденькой и совсем неискушенной еще, приехав из Кулаков. Воспитывалась в страхе и покорности, и по приезду в замок, сразу попала в услужение к госпоже. Слуги тоже молчали, не осмеливаясь даже поднять взгляда на благородную даму. Гроза, сопровождавшая их почти весь путь, стала слышна уже сильнее. Подул сильный ветер, взлохмативший все деревья вокруг, вздыбил воду в реке, текущей рядом с дорогой. Ветер все усиливался, сильно похолодало. Странные изменения в погоде напугали всех, кроме дамы Виты, которая и не заметила их, погрузившись в свои думы, горя желанием отомстить. Как она не замечала тягостного молчания своего сопровождения. Возница вдруг страшно закричал, раздался сильных треск, затем треск падающих деревьев. Карета остановилась, слуги выскочили наружу, чтобы узнать, что случилось. Дорога была завалена сломанными деревьями, начинался ледяной дождь. Продолжать путь дальше было невозможно. Слуги пошли искать убежище, в котором можно было переждать так не во время начавшуюся грозу. Неподалеку виднелись полуразрушенные холмы, в которых была масса пещер, очень удобных для убежища. Судя по картам, там была и легендарная Пещера Ветров, которая всегда возбуждала любопытство. Путешественники свернули туда, распаковавшись и обустроив временное жилище. Нужно было лишь пригласить теперь госпожу. Но тут возникла заминка. Никто не хотел рисковать и попадаться первым под горячую руку. Все уже испытали на себе бешеный нрав благородной дамы. Бросили жребий, пришлось пажу идти к госпоже. На удивление мгновенной вспышки не последовало, и они оба вошли в пещеру. Дама прилегла на сооруженное для нее ложе и приказала налить вина. Выпив чашу, увидела жавшуюся в самый темный угол служанку. Тут что-то полыхнуло в глазах Виты:

– Иди сюда, что ты там прячешься. Натворила чего? Только виноватые чувствуют себя так, что глаза опускают и в углах таятся.

Камеристка подошла, робея, госпожа взяла ее руку и сунула себе между ног:

– Я думаю, что ты знаешь, что должна сделать. Мне должно быть так хорошо, чтобы вы все остались живы! И чтобы я смогла забыть того высокомерного юнца с перекрестка, – голос ее возвысился до крика.

– Все вы, а ну-ка, идите сюда. Я хочу, чтобы вы все ублажали меня, пока я этого хочу.

Жить хотелось всем. Поэтому пещера скоро наполнилась сладострастными вздохами и вскрикиванием. Дыхание госпожи становилось все учащеннее, и постанывала она уже почти беспрерывно. Вот ее тело напряглось, она вскрикнула и выгнулась дугой:

– Не останавливайтесь, хроновы дети, продолжайте, если хотите жить, – голос стал хрипловатым, как у горных кошек в период случки.

Один за другим обессилели слуги, а ей все было мало и мало. И вот уже все лежали возле ее ложа на каменном полу, вымотанные донельзя, телами дрожали, обливались потом, задыхаясь.

Разгоряченная, обнаженная, но все еще неудовлетворенная, она приподнялась, увидела окружающие ее тела. Что-то сверкнуло в ее сознании, и она поняла, что ей нужна их кровь, вся их кровь, для того, чтобы унять этот пожар, все еще полыхавший в ее чреслах. В ярости схватила нож и склянку с темной, отливающей багрянцем жидкостью с ядом, пошла босая, по устилавшим дно пещеры камням, не чувствуя боли от впивающихся в нежные ступни мелких острых камушков. Что там творилось далее – скрыла милосердная пещерная тьма. Слышны были стоны, вопли, крики, сменяющиеся предсмертными хрипами. Продолжалось все это некоторое время, потом послышалось женское учащенное дыхание, короткий вскрик, долгий стон удовлетворения и потом все стихло окончательно.

Полежав некоторое время, чтобы прочувствовать истому, которая теперь переполняла все ее существо, дама Вита встала, вытерла кровь с лица, привела одежду в порядок – в пещере, несмотря на пылающий костер, все-таки было прохладно, решила перекусить. Все эти любовные баталии так изматывают, потом голод наступает сразу. Пошла к костру, брезгливо приподнимая подол платья, когда приходилось переступать через трупы. Увидела, что вышколенные слуги, ныне покойные, были на высоте – стол накрыт и еще теплые блюда стоят на нем. Присела и среди всей этой бойни начала вкушать свой ужин. В наступившей тишине стало слышно, что бушует за пределами пещеры гроза, круша деревья, заливая водой окрестности. Раскаты грома, больше похожие на оглушительный рык неведомого зверя, сотрясали все вокруг. Внезапно вода и да вообще все жидкости в пещере стали похожи на что-то твердое и прозрачное. Кровь и вино в кубках стали кусками алого стекла. Дама Вита вспомнила, что эта штука называлась «лед» и была крайне редка в Мире, не стала даже задумываться над странностями нынешнего вечера, она уже успела и перекусить и утолить жажду. Зачем забивать свою голову какой-то непонятной дребеденью? Находиться в этой пещере ей наскучило, путь дальше продолжать было невозможно – надо возвращаться в замок, чтобы подобрать достойное сопровождение. Поэтому она взяла факел, зажженный заботливыми, теперь уже холодными руками, и решила пойти посмотреть, что там в пещере дальше. Наслышана была дама Вита о Пещере Ветров, а тут случай выпал побывать в ней, да еще и одной. Если вдруг найдется сокровище какое, то и делиться не надо ни с кем. Вот это было бы гораздо более интересно, чем какая-то странная гроза или там попытка похорон трупов слуг. Сами виноваты, не могли ей угодить – так и жить им незачем. А трупы – что ж их до хронова явления никто и не найдет, пусть лежат, кто найдет, тот пусть и хоронит. И весовщики, если нос свой сюда сунут – им Магистр быстренько его укоротит: однажды гостил великий пастырь в замке у Мааров, и дама смогла достойно развлечь высокого гостя.