Николай Романецкий - Узники утлого челна Страница 17

Сильно запугать сторожа не удалось, но самолично он языка не развяжет, в этом Порей был уверен. Встречался он уже с такими типами…

Со стражей ведь ссориться – никому не с руки. Ныне вы обительский сторож и, предположим, любовник предводительницы, а назавтра, елочки-сосеночки, можете и за ворота вылететь. В жизни всяко бывает, а мудрый человек присно оставит себе пути к отступлению.

Порей вызвал двух соглядатаев-волшебников, показал им добытый в чародеевом доме портрет девицы (упоминать сыскникам о чародее Смороде Кудесник, расставаясь с Пореем, строго-настрого запретил), приставил к обоим выходам.

И, как выяснилось, не зря! Ибо в этот же день, незадолго до обеда, мышка-норушка по имени Забава Соснина выползла из своей норки.

Волшебник проводил ее до Центрального рынка (оглядывалась по сторонам, принципал, но меня, уверен, не заметила), понаблюдал, как она покупала фрукты (кило яблок, принципал, полкило винограда и небольшой арбуз), и убедился, что девица вернулась в обитель.

Порей тут же доложил об итогах наблюдения Кудеснику.

Тот вроде бы обрадовался.

Во всяком случае, выражение лица, с которым он потер руки, вполне можно было принять за удовлетворенное.

Отлично, принципал, отлично!.. Но в следующий раз, когда девица покинет стены обители, вернуться туда она не должна. Так что немедленно займитесь организацией ее ареста… Нет, прокурорского постановления не будет… Ну да, мегерой бывает, согласен… А буде заартачится и начнет давить на знание законов, то придется организовать похищение… Других поручений пока не будет!

15. Взгляд в былое. Век 76, лето 3, вересень: Буривой Смирный

След бы обновить ныне магический защитный барьер, подумал Буривой, шагая на очередную ступеньку и… замер.

Парадной лестницы особняка перед ним больше не наблюдалось. И ожидающей волшебников кареты внизу, перед лестницей, тоже не наблюдалось. И вообще ничего не наблюдалось – лишь мрак вокруг.

Мрак да тишина…

Правда, касался самого краешка сознания некий ритмичный звук, показавшийся Буривою весьма знакомым, но мысли разбежались, будто осиротелое стадо овец, внезапно потерявшее пастуха. Такого ввек не бывало, и потому Буривой решил: чудится…

А потом обнаружил, что глаза закрыты.

С закрытыми очами по лестницам, как всякому ведомо, не ходят, и он тут же исправил свою невольную ошибку.

Что-то изменилось. Нет, вокруг по-прежнему княжил мрак, однако сыскник вдруг сообразил, что находится в постели. Поднял голову.

Мрак перестал быть вездесущим: где-то впереди – вроде бы прямо перед глазами, а вроде бы и над головой – призрачно светилось нечто очень знакомое, но абсолютно неузнаваемое.

Очам доверять было нельзя. Оставалось прислушаться.

Теперь изменилось все. Ритмичный звук действительно существовал наяву. Это стучали часы и не просто какие-то там отвлеченные, символические – часы были свои, родные, домашние, с маятником в виде красного солнышка да кукушечьим окошком над циферблатом. И тут же, после этого узнавания пришло узнавание второе – странный светящийся предмет оказался окном родимой спальни, в которое привычно лился столь же знакомый свет ночных фонарей.

Буривой сел на постели, зажмурился и помотал головой.

Он в столице?.. Что за велесовщина! Ужель опытный сыскник-волшебник так напустил в штаны, что без памяти удрал в Новгород? Да нет же! Быть того не может! Он в Ключграде, вместе с чародеем Светозаром Смородой, только что позавтракал вареным яйцом, и теперь – самая пора отправляться в фехтовальный зал. Как договорились вечор!.. Всего несколько мгновений назад Сморода был перед ним на лестнице!..

Вновь открыл глаза.

Парадной лестницей Нарышкинского особняка и не пахло. Пахло ароматами родного дома.

Буривой нащупал ногой тапки, встал, зажег светильню.

Чтоб от меня додолка забрюхатилась! Это же на самом деле мой родной дом. Чудны дела ваших рук, о Сварожичи!.. Как я тут очутился?

Глянул на часы. Четыре – судя по свету фонарей за окном, утра. Напряг память. Та откровенно безмолвствовала.

И тогда на Буривоя обрушился стыд.

Хорош работничек, нечего сказать! Соратник сейчас в Ключграде – возможно, погибает в магической схватке с варяжским лазутчиком, – а геройский сыскничок-волшебничек Смирный в мягкой постельке нежится!..

Он снова помотал головой.

Да нет, что-то тут не так, и пора в этом «не так» разбираться. Велес меня возьми, как я сюда попал?! Может, под домашний арест отправили?.. Но за какую провинность? Ночным колдовством занялся? Ничего не помню!

Он сунул босые ноги в стоящие возле кровати любимые тапки, набросил на рамена висящий на стуле не менее любимый халат и выскочил из спальни.

Дом тихо и мирно почивал. Никто не стоял возле двери на часах, не сидели в сенях дежурные стражники с заботой – всех впускать, никого не выпускать.

Буде сыскник-волшебник Смирный и пребывал ныне под домашним арестом, то по собственной доброй воле и не менее собственному желанию.

Буривой запахнул халат и отправился на первый этаж, в комнату экономки. Но, не сделав и пары шагов, почувствовал, что пола под ним нет и ноги летят в пустоту.

Очнулся он быстро.

Ибо его трясли за плечо, упорно и безудержно.

– Хозяин! Что с вами такое? Хозяин! Сейчас я за лекарем…

Открыл глаза.

Над ним склонилась экономка.

Глаза круглые, испуганные, губы дрожат.

Знамо дело, испугалась – ведь Буривой Смирный ввек в обмороки не падал.

– Чтоб меня додолки… Не надо лекаря… Я… сейчас…

Силы возвращались быстро, и он, пусть и слегка покачнувшись, поднялся на ноги.

Похоже, на дворе было уже утро.

– Который час, Люба?

– Половина восьмого. Я уже завтрак начала готовить и шла вас будить… – Экономка всхлипнула. – А вы тут вот! Лежите…

– Помогите-ка мне! – Буривой оперся на мягкое экономкино плечо.

Добрались до кабинета. Уселись на диван, рядом с которым стоял баул с колдовской атрибутикой.

Хвала Сварожичам, не потерял!

Экономка тут же вскочила:

– Может, все-таки лекаря…

– Нет! – сказал Буривой. Прибывающие силы добавили голосу необходимой твердости. – Лучше расскажите мне, когда я приехал.

Экономка снова испугалась, и Буривой поспешил ее успокоить:

– Со мной все в порядке, Люба. У волшебников изредка бывают странные болезни. Правда, главная их странность заключается в том, что они быстро приходят и столь же быстро уходят… Так когда я приехал?

Экономка сделала попытку улыбнуться, достала из кармана на переднике носовой платок, вытерла глаза.

– Вы вернулись еще вчерась, перед самым обедом, велели немедленно подавать трапезу. Хвала Сварожичам, у меня было готово, хотя вы не предупреждали о своем возвращении. Покушали с аппетитом. Щи со свежей капусты, тушеная говядина с черносливом и…

– А потом? – перебил Буривой. – Что было дальше?

– Потом вы заперлись у себя в кабинете. Наверное, работали. Ближе к ночи с тем же аппетитом повечеряли. Позже приняли ванну, еще посидели в кабинете. Ну и легли почивать, как всегда – в одиннадцать.

– Посетители были?

– Ни единой души, хозяин. Ни вчерась, ни за время вашего отсутствия.

«Ничего не помню, додолку мне на корень!.. – подумал Буривой. – Ладно, брате, разберемся! Случались дела и похуже. Тут, по крайней мере, живой дома оказался… Но след немедленно связаться с министром. Впрочем, нет – лучше сначала с Вышатой Медоносом! Министр, как известно, дюжинный человек, а с такими странными катавасиями разбирается опекун».

– Вот что, Люба… Подавайте завтрак в трапезную. Что у вас там ныне?

– Вы вечор заказали творожную запеканку со сметаной.

– Отменно! Подавайте! Я скоро спущусь.

Экономка вышла.

А Буривой первым делом проверил содержимое колдовского баула.

Вся атрибутика оказалась на месте.

Хвала Сварожичам, на некоторые поступки и потеря памяти не влияет!

Он закрыл баул, уселся перед волшебным зеркалом и попытался вызвать опекуна министерства безопасности.

Вышата не отвечал.

Буривой перекинул вызов на Вышатов дом, но и там его ждало молчание.

«След ехать, брате, – подумал Буривой. – Чтоб от меня додолка заимела, след ехать! Позавтракаю и немедленно отправлюсь! И лучше всего – прямиком к Кудеснику. Надо полагать, Вышата сейчас у Остромира. И надо полагать, там мне помогут разобраться в случившемся».

Медоноса в резиденции Кудесника не оказалось. Но сам Остромир, хвала Сварожичам, находился у себя в кабинете.

Старик ныне, похоже, не спал вообще – выглядел он так, будто его всю ночь додолки насиловали.

Видать, покудова сыскник Буривой Смирный в полной беспамятности болтался по Великому сняжеству Словенскому, в оном княжестве происходили весьма и весьма серьезные события. Ничем иным столь утомленный вид Остромира не объяснить… И тем не менее, даже столь утомленный вид вовсе не означает, что Кудеснику можно сказать сейчас неправду.