Святослав - Боги с Родины. 1-ая книга 1-ой трилогии. Ритмика Страница 19

У продавщицы пирожков, стоящей у стола с большим лотком, прикрытым белой тканью, рядом с кафе, с названием приятным – «Отдых», купил беляш огромной жирности, для русского желудка изготовленный.

Взяв в руку, чувствовал, ладонь руки мгновенно, жиром увлажнилась, словно под краном мыл, без мыла. Бумажка, – за салфетку, не спасала, поток ручьями по руке струился. Артём старался, чтобы грамм растопленного жира на землю не упал и не пропал, надеялся насытиться по максимуму – продуктом этим странно-русским – из теста и свинного жира. Денег немного было, купить второй беляш, позволить он не мог. – Ещё добраться нужно до Пустошкино, подумал сокрушённо, представив, как стоит на трассе, голосуя, и просит все подряд машины, несущиеся мимо, взять, подвезти, до места, автостопом.

– Жаль, электрички, заячьи, туда, не ходят, вздохнул он, с сожалением. Хотя, могли построить бы ж.-д. дорогу до Волгодонска, через Пустошкино! Наверно, не подумали… Или, несвоевременно им это…

После горячего жирнющего продукта, пить захотелось сильно. Как специально, на Будёновском, у филармонии, с водою автоматы не работали. В гортани и во рту всё пересохло, – дышать от этого довольно трудно. Пришлось идти в парк «Горького», к ближайшей точке продаже газировки. Можно пройти было и за «Козлята», на улице Подбельского и Энгелса, ведь расстояние почти что одинаково, но в парке, несколько прохладнее, там не могло пробиться солнце, скозь мощные деревьев кроны и, ветерок, тела, приятно охлаждает.

И, если покупать не в автомате газировку, менять ненужно две копейки по копейке, ведь автомат за две копейки даст, как за одну и, воду, часто не холодную, малогазированную.

Достав монету двухкопеечную, не в состоянии сказать ни слова, он продавщице жестом показал, чтобы налила стакан полный. Он знал, что на копейку наливают, чуть больше пол стакана, за две копейки – стакан полный.

Сделав глоток, второй, он неприятно удивился, увидев, – половину выпил. Вторую половину пил глотками меньше, стараясь растянуть на сколь возможно, удовольствие. Увидев дно стакана, с сожалением отставил его, отвернувшись, к кинотеатру, через «яму», по аллее направился, немного успокоившись. Там небольшой сквозняк всегда гулял, было прохладнее и, в парке находиться безопаснее.

Тяжко вздохнув, он погрузился в мысли невесёлые, готовый провалиться от досады, – вновь неожиданно попал в историю, где не был виноватым. Такое с ним случалось часто, – по жизни кинутым бывал и, выкарабкивался трудно.

Он был не рад, что в туалет отправился, на случай, вдруг захочется в дороге, опаздывающий автобус ждать устав. Недолго в туалете находился.

– И, надо! Словно специально замкнули дверь, чтобы я опоздал, вокруг квартала оббегая! Случайность? В них не верю. Неужто, специально? Но для чего? Не значащая я, персона, ни для кого, пока. Так, в чём дело?

Особо интересным было, – когда во двор я прибежал, узнал, – автобус без меня уехал, дверь в корпус дёрнул и, она открылась, будто никто не закрывал (!?).

Места не находя в себе, поднялся с лавочки, и словно под гипнозом, спустился в «яму» [72]. Опомнился, с восточной стороны у склона, с заброшенным бассейном рядом. Чёрный и белый лебеди, искусно плиткой моза'ичной созданные, смотрели на него, будто живые, Артёма спрашивая, – нальёт ли им в бассейн воды, чтобы ожив, там плавали они и, проходящих рядом, радовали изяществом, великолепием.

Заметив сбоку от бассейна, – под мостиком в проёме, дверь обветшалую, он подошёл к ней ближе. Не замечал Артём дверь, раньше, хотя нередко здесь бывал. Необъяснимое, тянуло к ней магнитом, как буто, кто-то звал, он к ней пришёл по зову.

Приподнимая край двери, попробовал открыть, но перекос держал. Забыв, что хочет пить, Артем к ней приложился с полной силы. После усилия, дверь, заскрипев, сдалась, маня в прохладу тёмную и, в неизвестность.

– Возможно, мной руководят, вставляют в ситуации. И их нельзя считать случайными? А я не замечая, начала изменений важных, способствую им, выполняю заданное. Обидно, что я не уверен, так ли это? – мелькали мысли в голове.

Наверное, мог помешать им или, они бы больше мне мешали?

Принял решение. – Пусть, раз не спрашивая, привели сюда

________________________

[72] Яма – балка проходящая через парк обыгранная, как место отдыха.

меня! – ответил сам себе Артём, вперёд шаг делая, принюхавшись. (знал, что в местах таких, когда приспичит, делают …, от взоров спрятавшись.)

Не чувствуя тех запахов определённых, немного успокоился, хотя на нос он не всегда надеялся. Нос иногда такое чувствовал, – никто не замечал, а мог не слышать «голубей» соседских. Невольно вспомнил случай – словно анекдот, при возвращении в Ростов из дома, после выходных, в автобусе произошедший.

Автобус был заполнен пассажирами, разморенными от жары, уставшими. Было довольно жарко.

Окна водитель открывать не разрешил, открыв лишь люки верхние.

Ехать из Шолоховки до Ростова примерно пять часов, в зависимости от маршрута.

Кто-то испортил воздух и, в автобусе, дышать от вони стало невозможно. А «голубятник» добавлял всё время «голубей», к запущенным, большими порциями. Народ кричал и возмущался:

– Кто тот урод, нахал – мы разорвём на клочья.

Артём в том рейсе вони не почувствовал.

Поднялся солидняк и все притихли, не ожидавшие, – интеллигент такое, сделать может?

– Прошу спокойствия! – он произнёс, я экстрасенс. Сейчас мы вместе с вами вычислим засранца. Мне нитка длинная нужна, на весь салон.

Кто-то отдал ему катушку ниток. Он попросил, ту нитку протянуть, с начала до конца салона, затем за нитку взяться всем и, за неё держаться.

Когда все подтвердили, – в руки нитку взяли, тут же спросил: – А воздух кто испортил, взял?!

– Услышав – «да», народ остановил автобус. Без принуждения, «советов», слыша вослед, – что бы уср…, быстрее пули вылетел виновный «голубятник». [73]

_________________________

[73] Взято из народных анекдотов.

Внезапно, впереди, за плавным полукруглым поворотом Артём увидел свет. Это не комната, – он понял, интересно стало. – Значит там, что-то есть, раз вижу освещение? – он рассудив, к нему быстрей пошёл.

Каменные стены после поворота, на протяжении двух сотен метров прямыми были, как стрела, без швов, насколько позволяло видеть зрение во тьме. Шероховатые, при приложении усилия к неровностям, крошились.

– Старая кладка крошится не меньше, когда воздействуешь усилиями на неё, думал Артём. Но…, это же не кладка. Казалось, – камни и песок, обожжены. – Обжечь такие ровные ходы могли лишь сущности разумные, к примеру – люди, или молнии большие, – шаровые, мелькнуло в голове Артёма.

Но молнии одной не сделать это, а сотни молний, или сотни тысяч лет…. По коридору носится, когда ей нужно, энергию пытаясь сбросить?

Возможно, впереди свет – молния, я приближаюсь, а она отходит? – Держит дистанцию до нужной ситуации? Зачем? Могу попасться под обстрел, в любой момент? И, стоит ли мне нарываться?

Но, тут же возразил себе, – была бы воля, в живых бы не было меня, давно. Такая моя доля, – где интересно и проблемы, я всегда.

Преодоление пути решил ускорить. Что было сил, он побежал – в почти кромешной темноте.

Пол был не скользким, чуть шероховатым.

Почувствовав, что стало жарче, решил остыть, уменьшить скорость. Ему казалось, свет стал ярче, хотя, как прежде – отдалялся, как не старался, не ускорялся, не мог приблизиться к нему.

А в это время с ним боролось Я второе.

– И так, ты далеко зашёл, нужно сейчас бежать обратно!

Ему Артём ответил тихо. – Ведь я прошёл довольно много. И жалко будет, – что немного я не добрался до него!

Не нужно понимать превратно. В Пустошкино попасть могу, я даже ночью.

– Нет! Я прошу – беги обратно!

– Зачем я в эту дверь вошёл?! Понять бы, кто меня привёл?!

Артём так сильно разозлился, что вновь он глупость сотворил.

– Ты на меня сейчас зря злишься?! Устал, наверное, нет сил? – тихо спросило Я второе. Не обижайся почём зря. Мне одному быть скучно, и лезу вновь с вопросами, подначками – не уважаешь ты меня, обидно. Считаешь ты себя умней и, много меня «выше». С тобой мы, больше чем родня! Мы вместе можем «развернуться» и сотворить такое…, – не перестанут удивляться все вокруг. Ты перестанешь быть изгоем среди богатых, войдёшь в их круг – хапуг. Те, кто с тобой якшаться не желает, мы превратим с тобою в слуг.

Артем хотел ответить резко, – грешно ведь, на таких, как ты, мне обижаться, но сдержался и, молча продолжал идти.

Чувства – растерянности, неизвестности, усиливали недовольства. Плюс, эта яколка в сомнениях, вместо определений ситуации и, помощи в их исправлении.

Проход расширился. Артёму показалось, что он услышал зов, продолжить путь, зовущий. Оценивая ситуацию и, понимая, что далеко зашёл, и дальше может быть всё тоже, он повернуть решил обратно и…, повернув, – увидев несколько ходов похожих, стал, растерявшись.