Анатолий Арамисов - Гроссмейстер Страница 2

Это шанс, решил повеса, поднялся и пошел к предмету вожделения. Девушка метнула на него быстрый неприязненный взгляд, но ничего не сказала. Молодой человек уселся рядом с ней, ухмыльнулся и, поерзав на стуле, начал разговор.

– За кого болеете, мадмуазель? – с французским прононсом произнес последнее слово повеса.

Девушка молчала.

– Ну ну. Не хотим общаться, я так понимаю? – развязно продолжал молодчик. – Жаль. Я, как шахматный мастер, мог бы вас посвятить в тайны любой позиции на сцене.

– Вы не шахматный мастер. Вы лжец! – не глядя на повесу, тихо произнесла девушка.

Молодой человек хотел что-то ответить, но сильный шум в зале заставил его растерянно посмотреть на сцену. Любители шахмат зашипели со всех сторон.

– Гроссмейстер предложил Савельеву ничью! Не хочет брать ферзя! Проверяет его! Вот это да!

Саша Савельев, услышав неожиданное предложение соперника, внимательно посмотрел в зал. На край десятого ряда. Девушка сделала умоляющее выражение лица и даже сложила ладошки перед грудью. Повеса захихикал.

– Правильно! Пускай соглашается! Лучше синица в руках, чем журавль в небе! Сегодня пол очка, а завтра игра с самым слабым участником турнира. Уж наверняка минимум ничью сделает.

Саша смотрел на девушку, на повесу, как будто происходящее на доске не волновало его. Потом повернул голову, встретился взглядом с противником и громко произнес:

– Нет! Я играю на победу. Продолжим!

Зал снова ахнул. Маститый гроссмейстер вздрогнул, выпрямился на стуле и решительно взял ферзя Савельева.

– Ну, дурак! Идиот! – воскликнул любитель жвачки. – Куда ты прешься на победу? Великий немой, ты сильно прогадал! Теперь тебе, Герасим, хана!

В этот момент лицо девушки вспыхнуло краской, она резко поднялась и со звоном ударила молодчика ладонью по щеке. Удар был силен, слюни брызнули из влажного рта ловеласа во все стороны. Зрители громко вскрикнули. Девушка стремительно пошла на выход, у дверей ее пытался задержать охранник, но она оттолкнула его, обернулась и укоризненно посмотрела на Савельева. Охранник снова протянул к ней свои лапы, но девушка увернулась и выпорхнула прочь из зала.

Саша Савельев проводил ее взглядом, быстро сделал свой ход, поднялся и ушел за кулисы. В фойе театра, где проходил турнир, было пустынно. Поэтому практически никто не видел, как он догнал девушку у выхода на улицу, задержал ее, схватив за локоть.

– Почему ты ушла, Лена?

– Как будто ты не знаешь? – гневно выкрикнула девушка. – Мы же с тобой договаривались!

– Ну и что? Я изменил свое решение! Могу я передумать или нет?

– Нет, не можешь! Ты и так уже зашел слишком далеко! Это становиться очень рискованным, как ты не понимаешь? Пусти меня!

Лена с силой рванула свою руку, Савельев по инерции качнулся вперед и едва не упал. Из рук девушки выпала книга. Блондинка повернулась и быстро пошла прочь.

– Возьми книгу, Лена! – выкрикнул парень.

– Сам ее таскай! – не оборачиваясь, произнесла девушка.

Саша тяжело вздохнул, нагнулся, поднял книгу с земли, ладонью провел по обложке, стирая асфальтовую пыль. Он долго смотрел вслед Лене, пока ее фигурка не скрылась за поворотом. Вернулся в фойе, подошел к одиноко дремлющей гардеробщице.

– Можно я на пару часов оставлю у вас эту книгу? – спросил Савельев.

– А что, милок, тебе тяжело ее носить?

– Вроде того… Пожалуйста! Вот, возьмите.

Саша достал из кармана купюру в пятьсот рублей, протянул ее ошарашенной женщине, повернулся и пошел в сторону служебного входа. Спустя минуту гардеробщица услышала из зала новый удивленный вздох публики. Она не могла видеть, как кандидат в гроссмейстеры подошел к своему столику, и, не делая хода, произнес, обращаясь к противнику:

– Предлагаю ничью!

Маститый игрок со злостью ответил:

– Нет, поздно! Теперь я играю на выигрыш!

Саша вздохнул, записал на бланке ход гроссмейстера, наклонился вперед, подпирая подбородок скрещенными руками и надолго задумался. Его ответный ход был очевиден, но он почему-то не делал его. Никто из зрителей даже и близко не догадывался, какие мысли сейчас бродят в голове юноши. Под мерное тиканье шахматных часов Саша Савельев вспоминал…

…Я даже не знаю, почему это произошло. Мой маленький счастливый детский мир обрушился в одну секунду. Папа и мама. Самые дорогие люди в мире. Самые мои родные. Как я вас любил, это никто не может представить. Вы оставили меня в машине на заднем сидении, заперли двери и пошли в магазин купить мне мороженого. Было жарко, я начал капризничать и просить мороженое еще полчаса назад. Магазин находился на другой стороне дороги, и вы пошли вперед, чтобы пересечь ее по пешеходному переходу. Вы не видели, как сзади на огромной скорости несется машина красного цвета. Перед вами остановился грузовик, чтобы пропустить пешеходов на зебре, а машина цвета вашей крови вильнула влево, не сбавляя ход. От удара вы, мои мама и папа, взлетели вверх и в сторону, попали на капот белой машины встречной полосы. Эта машина стала тоже красной, потом она вильнула вправо, врезалась в большую фуру и загорелась. Вы упали под фуру, которая раздавила вас как танк гусеницами. Но, наверное, вы уже не чувствовали боли. Я не мог прийти вам на помощь, двери были заперты, а выбить стекло мне не удалось. Мне было всего пять лет, слабенькие руки, а стекло крепкое.

Потом я смотрел, как останавливались машины, люди сбегались к белой машине и фуре. А красная, которая вас убила, она уехала прочь. Но я помню ее, до мельчайших штрихов и подробностей, у ней сзади был разбит левый стоп-сигнал, а на приспособлении, называемым форкопом, напялена голова клоуна в желтом колпаке. И номер я запомнил. Но не мог его назвать, произнести спустя двое суток, когда меня наконец-то заметили случайные прохожие, жители этого места, где все произошло. Я забыл, как это делать – говорить.

Оперативный дежурный отделения полиции маленького городка в Подмосковье ленивым жестом снял телефонную трубку. Зевнул, прикрывая ладонью рот с желтыми прокуренными зубами. Сонным голосом произнес:

– Капитан Козлов слушает…

На другом конце провода раздался взволнованный женский голос.

– Товарищ капитан! Это говорит продавец из магазина продуктов! На улице Стаханова, 23. У нас тут недалеко стоит машина. Уже два дня. А внутри нее сидит маленький мальчик. Я подходила, смотрела. Спрашивала, как его зовут? Он не отвечает. Машина заперта!

– Ну и что? Родители оставили, скоро придут и уедут… – вяло ответил Козлов, а про себя подумал: «Не повезло. Придется ехать, наверное, разбираться…»

На том конце трубки замолчали. Потом женщина, справившись, видимо, с легким потрясением от безразличия представителя властей, затараторила.

– Да что вы такое говорите, товарищ капитан? Как они могли уйти на двое суток и оставить ребенка? Может, это те, которые погибли здесь в аварии? Мне рассказывала сменщица, в тот день она работала в магазине. Вы приезжайте обязательно, разберитесь! А то мальчик умрет с голода, вам же будет хуже!

Последний довод был убедителен. Козлов вздохнул, поправил фуражку, встал с телефонной трубкой.

– Ваше имя и фамилия?

– Клава. Клава Румянцева я! Продавец, живу недалеко.

– Хорошо, Клава. Едем.

Капитан положил трубку на аппарат. Потянул вверх руки и снова зевнул. Нажал на кнопку пульта. Внутри щелкнуло, зашипело, раздался голос.

– Лейтенант Востриков слушает.

– Востриков… вот что… Бери машину, езжай к магазину на Стаханова, 23. Оттуда баба звонила, продавец продуктового магазина. Говорит, что рядом машина двое суток стоит с пацаном в салоне. Разберись, что к чему. Доложишь мне лично. Понял?

– Так точно, товарищ капитан!

– Действуй!

Капитан Козлов снова сел на стул, прислонился головой к стенке, закрыл глаза. Он вчера принял лишнего, отмечая возвращение из отпуска. Голова гудела, руки предательски дрожали. Был уже поздний вечер, все сотрудники разошлись по домам, в коридорах стояла тишина. Козлов задремал.

Спустя полчаса его разбудил телефонный звонок. Капитан чертыхнулся, потянулся к телефону и, потеряв равновесие, едва не упал.

– Оперативный дежурный слушает!

В трубке раздался голос лейтенанта Вострикова.

– Товарищ капитан! Баба права оказалась. Всё так! Тут пацан в машине запертый сидит. Смотрит как-то странно. Вокруг никого нет. Машину не открыть, нужны ключи. Или спец по этому делу.

– Где я тебе возьму спеца по вскрытию тачек в это время? Все дрыхнут уже давно! Мать твою! Давай, дождемся утра, как говорится, утро вечера мудренее…

– Товарищ капитан! Да пацан… тово… как бы не сдох. Продавщица говорит, что больше двух суток там сидит. Без воды и пищи. Вон, едва голову держит.