Елена Фёдорова - Бабочка Маримба Страница 2

– Да, – покачала головой няня. – Надо что-то делать.

Пойдем, я причешу тебя и носик твой напудрю,

Чтоб не блестел, и глазки вытру…

Взяла Лауру за руку, увела за собой.

Диего Ромерес

Диего Ромерес возвращался домой в прекрасном настроении. Совет старейшин вновь избрал его секретарем. Теперь Диего сможет присоединить к своим владениям новые земли. Наконец-то гора Альмира будет принадлежать ему. Диего улыбнулся:

– Все складывается так, как я задумал. Скоро, очень скоро золото, спрятанное в недрах Альмиры, станет моим. И от этого знания душу переполняет радость…

Вдоль дороги, по которой ехал Диего Ромерес, возвышались стройные кипарисы. В час полуденного зноя они создавали прохладную полутень. Но не только за это любил Диего кипарисы. Они напоминали ему стройную фигурку жены. При мыслях о ней сердце Диего сладостно запело:

– Лаура, девочка моя.

Она вошла в его дом чуть больше года назад. Маленький белый ягненок с огромными испуганными глазами. Склонила голову:

– Господин мой, я…

Он не дал ей договорить. Взял ее лицо в свои ладони, поцеловал в лоб, сказал нежно:

– Я – твой супруг, твой друг и твой наставник. Люби меня, дитя.

Люби всем сердцем, искренне и нежно.

Все золото вселенной будет нашим.

Простор небесный станет покрывалом для нас двоих.

Диего и Лаура я начертаю на вершине горной.

Верь мне. Люби меня, Лаура, и повинуйся мне беспрекословно.

– Буду, – проговорила она, глядя в его глаза. Он поцеловал ее в губы.

– Еще, Диего, – попросила она. – Как сладок поцелуй. Как сладок этот миг…

– Как сладок этот миг, – повторил Диего Ромерес. Подхватил Лауру на руки, отнес в спальню…

Прошел год, а запах масел, которыми было натерто ее тело, он ощущает до сих пор. Он возвращается домой, к своей дорогой Лауре. Но прежде, он должен навестить другую…

Диего приказал кучеру остановиться в таверне Розмари. Он всегда проводил здесь несколько часов, чтобы дать отдохнуть лошадям. Так думал кучер, но причина была иной. Диего Ромерес останавливался здесь из-за красавицы Розмари, жены хозяина таверны. Для Диего она готовила особые кушанья, доставала из погреба самое лучшее вино. Сама прислуживала желанному гостю. Он это ценил и одаривал Розмари щедрыми подарками. Покупал ее молчание. Зачем кому-то знать, что Розмари была его возлюбленной. Была? Диего усмехнулся, подумал:

– Лаура – милое дитя. Ди-тя… За год она немного изменилась, повзрослела. Но все равно, до Розмари ей далеко. Нет, Розмари вне всяческих сравнений. Вне…

Диего спрыгнул на землю. На пороге таверны появилась Розмари с сияющей улыбкой.

– Кого мы видим?! Господин Ромерес! – голос Розмари разлился сладчайшей музыкой. – Как вы кстати. Сегодня я зажарила индейку и пироги с грибами испекла, – крикнула слугам:

– Стол на террасе нам накройте, – улыбнулась Ромересу. – Там прохладней.

Гамак прикажите для вас повесить, дон Диего

– Прикажу, – шлепнув Розмари по пышному заду, сказал Диего. – И вино подайте.

– В кувшине с розами? – подмигнула ему Розмари.

– В кувшине, – ответил он и прошествовал на террасу.

Розмари помчалась вверх по лестнице. Она была вне себя от счастья. Она любила Диего Ромереса. Любила страстно, как может любить только креолка. Муж Энрике знал о ее тайной связи с Диего. Нещадно бил неверную. Но ничего не смог поделать. Смирился. Диего Ромерес хорошо ему платил. Другие не платили. А Розмари была щедра на ласки. Она одаривала ими многих. Диего был в неведенье. Энрике знал. Посмеивался тайно.

– Пусть думает, что Розмари верна. Глупец.

Креолка верной быть не может.

Влюбленною безумно – да, а верной – никогда!

Розмари влетела в свою комнату. Сбросила платье, натерла шею и грудь маслами. Достала из сундука праздничный наряд с большим декольте. Надела. По-особому уложила пышные черные волосы. Перевела дух.

– Что бьешься сердце? Он уже приехал. Он мой.

Пусть на часок, другой. Пускай.

Сегодня я сделаю все то, что должно.

Да-да, сегодня…

Она достала из шкатулки пузырек с алой жидкостью, сунула его в разрез декольте, улыбнулась своему отражению в зеркале. Распахнула дверь и, гордо подняв голову, прошествовала вниз.

Диего Ромерес возлежал в гамаке. Розмари склонилась к нему.

– Прикажите вам кушать подавать?

Он привлек ее к себе, осыпал поцелуями обнаженную грудь, шею, плечи, прошептал:

– Да.

Розмари выпрямилась. Отошла на несколько шагов, замерла, давая Ромересу возможность налюбоваться своей красотой.

– Богиня, – прошептал он. Розмари звонко рассмеялась, побежала отдавать приказы.

– Служанка, – сказал Диего, усмехнулся. – Нет, сама богиня в услужение у меня. Так будет правильней.

Поднялся, прошелся по террасе, увитой диким виноградом. Заметил на одном из листьев бабочку. Легкое почти эфемерное создание его очаровало. Каждый раз, когда бабочка раскрывала крылышки, они приобретали новую окраску.

– О, в наш сад Маримба залетела! – воскликнула Розмари. Ее голос спугнул бабочку. Она вспорхнула и растворилась в солнечном свете. Диего обернулся.

– Маримба – редкая бабочка, – улыбнулась Розмари. – Увидеть ее к большой удаче.

– Моя большая удача – ты, Розмари, – заключая ее в свои объятия, сказал Диего. Поцеловал в губы, оттолкнул. – Твоя красота сводит меня с ума. А я должен владеть собой. Я женат. Я вновь получил пост секретаря. Я… – он посмотрел в сияющие глаза Розмари. – Скоро всё изменится, дорогая.

– Я вам верю, мой господин, – она низко опустила голову.

Диего сел за стол. Розмари налила ему вино. От приворотного зелья, которое дала ей старая ведунья, вино приобрело алый оттенок. Диего Ромерес этого не заметил. Он был слишком счастлив, слишком самоуверен. А Розмари была слишком хороша сегодня. Слишком щедра на ласки. Слишком…

Диего Ромерес пробыл в таверне до заката. Когда огненно-красное солнце коснулось горных вершин, он опомнился.

– Что я делаю? Лаура ждет меня, а я лежу на белых кружевных простынях в комнате Розмари, – подумал он, откинул одеяло, поднялся. Посмотрел на разрумянившуюся Розмари, спросил:

– Чем опоила ты меня, плутовка?

– Своей любовью, милый, – ответила она. – Не уезжай, Диего.

– Нет, Розмари, – сказал он слишком резко. Она закрыла лицо руками. – Не вздумай плакать. Я женских слез не выношу.

– Не буду, – она поднялась, надела простое платье, заколола волосы.

– Налей еще вина из нашего кувшина, – поцеловав ее в губы, попросил Диего. Розмари рассмеялась, подала ему бокал, наполненный до краев.

– Пейте, ваша милость, и помните меня всегда, всег-да…

– Тебя я никогда не забываю, – улыбнулся он. – Запомни это, дорогая. Мне пора.

Нам правила приличий нарушать не стоит.

Ты замужем. Люби супруга. А я… – он поцеловал Розмари. —

А я поеду к девочке своей.

К своей жене, которую любить я обещал, как дочь.

Как дочь, запомни это, Розмари. И не ревнуй меня.

– Так значит, с нею вы не спите, как со мной? – на лице Розмари отразилось недоумение.

– Как можно, с дочерью в постель ложиться? Это грех большой, – воскликнул Диего. – Я не безумец. Верь мне, дорогая.

– Верю, – Розмари лукаво улыбнулась. Подумала:

– Меня считаешь дурой, хорошо.

Тебе потом я все припомню, старый греховодник.

Она распахнула перед Диего дверь, поклонилась:

– Сегодня сделали меня счастливой самой, вы, мой господин.

– А ты меня, моя богиня, – прижав Розмари к груди, сказал он. – Пора. Я слишком, слишком задержался здесь сегодня.

– Так приезжайте чаще на часок, другой, – шепнула ему Розмари.

– Чертовка. Люблю тебя до забытья, – Диего страстно поцеловал Розмари, сбежал вниз, бросил трактирщику увесистый кошелек. Сел в экипаж, уехал.

Солнце закатилось за горы. Последние лучи света перетекли за ним следом. Стало темно. Запели цикады. Накаленный за день воздух начал быстро остывать. Диего Ромерес поежился. Какое-то недоброе предчувствие царапнуло его сердце. Он нахмурился. Потер виски. Подумал:

– Это от вина. Я слишком много выпил. Слишком…

Трактирщик посмотрел на жену недобрым взглядом, сжал кулаки:

– Ты сегодня слишком долго пробыла с ним…

– Опять ты за свое, Энрике, – с укором сказала Розмари. – Пересчитай пистоли и улыбнись.

Я думаю, что скоро мы станем знатными с тобою господами.

Таверну продадим. Жить будем в замке у горы Альмира.

– Язык, как помело, – считая деньги, пробурчал трактирщик. – Болтаешь ерунду.

Пойди-ка лучше обслужи клиентов.

– И без меня есть в доме много слуг, – пропела Розмари. – А я устала. Спать хочу безумно. Спокойной ночи, дорогой Энрике, – пошла к себе. На последней ступени лестницы остановилась, крикнула:

– Я дверь запру на ключ, чтобы никто мой сон не потревожил. Ты понял?