Оксана Демченко - Вышивальщица. Книга вторая. Копье Вагузи Страница 24

– Есть у меня подозрение, – зевнул Ларна, заинтересованно рассматривая сухое ладно скроенное тело проводника, – что ты колдун. Было время, я хотел убить колдуна. Чёрного, вредного. То есть сильно похожего на тебя.

– Может, и колдун, стр-рашный, – широко раскрыл глаза Вагузи и воздел руки, угрожающе и с отчетливой насмешкой пугая врага. Грустно усмехнулся. – Знаю все песни песков, слышу их голос. Но силы во мне нет. Прежние Вагузи, древние, были иными. Они могли в человеке суть его разбудить или наоборот, сделать врага ничтожным. Слова наши обладали властью. Но мы предали своё служение. Мне стыдно носить имя древних. Твой друг более достоин его. Мы долго говорили с ним. Он служил бы Вузи лучше, чем я.

Проводник выскользнул из-под полога, Ларна стащил тонкую рубаху и заторопился следом. Солнце хлестнуло по глазам, ослепляя в первое мгновенье. Притерпевшись, Ларна снова уделил внимание смуглому проводнику. Тот двигался безупречно, словно танцевал. Тело лоснилось, казалось невесомым и бесконечно гибким.

– Ты сказал про Кима? – удивился Ларна.

– Конечно, – улыбнулся Вагузи. – Он колдун. Сильный, настоящий. Его слова могут убить. Могут напоить лучше воды. Только он не служит Вузи, бывает и так. Я не видел никогда вашего леса. Но я рад, что северный колдун не предал лес, как мы предали пустыню. Пошли убивать тьму. Ты очень смешной. Здесь бледный, как трус. А тут красный, как ошпаренный выр. Обиделся?

– Есть маленько, – обнадежил Ларна.

– Хорошо. Обида – проявление тьмы. Надо убивать, – с прежним упрямством заверил проводник и танцующим шагом направился прочь от лагеря.

Поддел ногой длинную палку, вынудил её подпрыгнуть, поймал и не глядя бросил за спину – врагу. Поддел вторую и ловко крутанул в руке. Ларна изучил палку – удобная, прочная. Незнакомой древесины, упругой и пустотелой. Хороша как раз для боя в пустыне, где махать тяжеленной оглоблей грузового воза – нелепо, вся сила с потом уйдет. Вагузи огляделся, убеждаясь, что лагерь скрылся за песчаным холмом. Поклонился интересному врагу и перехватил палку в ритуальном жесте приветствия, подняв до уровня глаз на раскрытых ладонях вытянутых вперед рук.

– В лицо бить нельзя, пытаться проткнуть и сильно ранить нельзя, если расщепится, совсем бить нельзя, опасно, – сообщил он правила. Нехотя снял браслеты и уложил на песок. – Так честно, они тяжёлые, бьют больно и блок ставят хорошо.

Ларна отбил первый удар, примеряясь к незнакомому оружию. И подумал, что странный проводник, согласный зваться колдуном, ему теперь наконец-то нравится. Отлупить Вагузи хочется, и получить синяки от него – тоже неплохо. В любом случае уйдёт накопленная неприязнь первого знакомства, когда Вагузи показался пустым и глупым человеком. Треплом, годным лишь развлекать чужаков. Наглым наёмником, чей поганый язык обсуждает женщин так, словно всё ему дозволено, словно золото выров оплатило не только его услуги, но и его безнаказанность дикаря.

– Ты прав, – хрипло выдохнул Ларна, когда по общему согласию была объявлена передышка. – Тьма накопилась. И она хорошо убивается палками.

– Конечно, прав, – белые зубы блеснули в широкой улыбке. – Нельзя идти в пески, если изнутри сушит злоба. Я тебе не нравился, потому что ты меня не бил. Ты мне не нравился, потому что я не мог тебе ответить.

– Редко удаётся встретить толкового бойца, – вздохнул Ларна. – Слушай, я так и не разобрался: Вагузи – это имя?

– Имя колдуна, как ты назвал меня. Полное мое имя Младший Вагузи, потому что нас сейчас двое среди живущих. Всегда двое, если не сложился редкий день, когда старый уходит в пески, а младенец, его наследник, уже явился в мир.

– Ты очень большая редкость и ценность для своего народа, – прищурился Ларна. – И тебя можно нанять за пять золотых?

– Это оговоренная цена. Мы уважаем выров замка Раг. Можно её предложить, но кто будет проводником, решаю я. Или сам приду, или пришлю молодого владельца вузиби. Годного, знающего пески. Когда прочитал тросн Ронги, сразу собрался в порт. Мне почудилась надежда в его послании. – Вагузи тяжело вздохнул, потёр синяк на плече. – Теперь я убиваю и твою, и свою тьму. Сомнения грызут мою душу. Нельзя идти в пески, так мне кажется. Но явных знаков нет и угрозы нет. Как поступить?

– Ты спросил у Кима?

– Да. Он велел убивать сомнения и посоветовал обратиться к тебе, – улыбка Вагузи стала шире. – Хороший совет. Ты не устал?

– Очень обидно, – насмешливо похвалил Ларна. – Мне начинает нравиться ваша пустыня при наличии такого языкастого и вредного проводника.

Он поднял палку на ладонях и поклонился. Отбил удар, лениво подвинулся: оба бойца уже выплеснули накопившееся и теперь работали медленно и плавно, изучая движения и приёмы друг друга. Переговаривались, находя тьму надежно «убитой».

В лагерь вернулись, когда солнце плавило песок, касаясь края горизонта своим огненным боком. Все ждали в полной готовности. Тингали беспокойно комкала платок и вертелась на спине вузиби. Марница стояла возле пасти своего ящера и училась кормить его с руки. Ким беззаботно дремал. Малёк и Хол вдвоём делили спину крупного ящера и держали поводья трёх вороных страфов, избранных сопровождать группу. Ронга лежал в тени и, поникнув усами, страдал от необходимости провожать и расставаться.

Вагузи с поклоном принял полный кувшин воды и выплеснул на голову. Довольно рассмеялся, натянул просторную одежду прямо на мокрое тело. Ларна проделал то же самое и уселся на спину указанного ему ящера, чувствуя себя отдохнувшим удачно, полно.

– Да поможет нам Вузи, если он хоть изредка слушает и слышит меня, – напутствовал всех Вагузи, взбираясь на своего ящера.

Маленький караван тронулся в путь.

Ночь медленно студила пески, и под утро дышать сделалось легко. Захотелось даже укутаться в покрывало или большой платок: холодно! Вагузи улыбнулся, посоветовал радоваться столь приятному и, увы – недолгому, отдыху от жары. Потому что впереди день. Здесь, в песках, достаточно далеко от берега, он ужасен. На рассвете проводник объявил привал. Быстро возвёл пологи, благодаря за помощь и охотно принимая её. Устроил первым на отдых Хола, промыв его панцирь водой и пропитав маслом. Предложил всем наслаждаться тенью и ушёл задавать корм и воду животным. Проверил спины трех вьючных вузиби, осмотрел лапы вороных страфов, опасаясь коварства мелкого песка, способного забиться под когти и вызвать хромоту. И наконец Вагузи закончил дела, позволил себе лечь и задремать, отдыхая.

Второй ночной переход дался довольно легко, хотя пески даже после заката остывали медленно. Люди начали привыкать к движению ящеров и нашли его удобным, неутомительным. Вот только куда шёл караван, понимал лишь его проводник: все холмы казались одинаковыми, их схожесть пугала и путала. Пепельные в свете слабой старой луны, песчаные горы то явятся седым пологим горбом, то сгинут… Словно и нет ничего настоящего вокруг, словно вся серость ночи – затянувшийся кошмар, смесь недавней духоты и пронзительного предрассветного озноба.

Вагузи подал знак к остановке, едва край неба на востоке показал первые признаки осветления. Спрыгнул со спины вузиби и подошел к Киму.

– Мне совсем не нравится здесь, – тихо сообщил он. – Стоит признаться… я проводник и вёл вас, вопрос – куда вёл. Не было возможности выбрать дорогу, старый выродёр не указал верного пути. Нет такого совсем, я знал всегда. Я решил по своему разумению: повёл вас так, как для себя выбрал бы. Здесь мой последний путь в пустыню, куда уходим однажды все мы – Вагузи, когда иссякает наше время у берега. Мы пытаемся пройти к великому Вузи… и оказать ему помощь.

– Я догадался, – так же тихо отозвался Ким.

– Но впереди нет более дороги, – почти испуганно выдохнул проводник. – Я вижу! Её словно обрубили. Там, за холмом. Один подъём, один спуск… и всё. Не надо вам всем идти дальше. Веришь?

– Верю. Но подъём мы должны одолеть. И взглянуть на то, что обрывает дорогу.

– Все, кто взглянул, не вернулись, – твердо заверил Вагузи. – Я думаю, старый выродёр имел чутьё и ушёл назад как раз так, в одном подъёме от конца пути. Он понял страх и не стал ему противиться. Оставайтесь тут. Я один пойду дальше. Расскажу с вершины холма, что увижу. Назад вас выведут память и опыт Ларны. И мой вузиби, он умеет возвращаться по своему следу.

Ким задумался, подозвал Тингали, за руки потянул её и проводника ближе к Холу, лежащему на спине ящера вяло, бессильно.

– За вами слово, вышивальщики. Что с канвой впереди?

– Там непонятно, Кимочка, – усомнилась Тингали. – Нитки спутаны. Не шитья нити, а самой канвы. Словно их, мира основу, безжалостно драли. Волокна распушились. Не вижу сквозь это. Не ощущаю надёжно, поближе глянуть бы. Оно древнее и тёмное, словно бочаг в болоте Сомры. Недавно я его вовсе не ощущала, как мы сюда подошли и остановились, оно вроде бы подтянулось и стало проявляться.