Дмитрий Гаврилов - Смерть за смерть. Кара грозных богов Страница 24

– Нет, княже! Не желала она тебе участи верховного короля Рюрика. Не из зависти к покойной королеве Едвинде… Она в смерти оных неповинна. Чиста эта женщина, – наконец проговорил волхв. – Если что и замышляла, не злодеяние.

Риона закрыла глаза и бессильно опустилась на скамью.

– Добро, – сказал князь.

– С этим что делать? – осведомился у брата Гудмунд.

– Отпусти, я буду говорить, – вдруг вымолвил пленник.

– Давно бы так, – усмехнулся Олег. – И коли поторопишься, наш волхв даст тебе противоядие. Проблюёшься, но завтра будешь как новенький…

Гудмунд разжал пятерню, но оставался за спиною узника.

– Ты спрашивал, князь, знаю ли твою княгиню? Вижу в первый раз. И доселе не знал, что две жены у тебя.

– А не брешешь?

– Зачем мне? Стоя одной ногой в могильнике, лжи не изрекают.

– Говори тогда, мы послушаем, – пригласил Олег, возвращаясь на княжье место.

– Вели своему знахарю дать, что обещал, коли не совру. Негоже мне, Арбуеву сыну, под себя при всём народе ходить и желчь в землю нашу святую изливать!

– Эко загнул! Ты рассказывай, покамест мой волхв за снадобьем ходит, – ответил Олег, поворачивая, словно бы в размышлениях, ножны в пальцах, туда-сюда.

– Могу не поспеть, – возразил было пленник.

– Можешь, – согласился князь. – Так что поспешай! А Мизгирь, – Олег кивнул волхву, – сделает, что должно.

– Перевязать бы, – участливо заметил Гудмунд. – Вон уж весь рукав в крови.

– Это сейчас лишне. Будет и дальше жилы тянуть, и вовсе не понадобится, – отозвался Олег. – Имя!

– Херед.

– Вот так-то лучше. Выкладывай. И если вдруг изречённое тобой меня сильно удивит, я подарю тебе жизнь. До поры до времени.

Глава 4

По велению дяди синеглазая Затея села за стол. Аккурат напротив Розмича.

– Ну, похвастались, и будет, – заключил Жедан. – Теперь поговорим всерьёз. Я человек непростой, про богатства мои многие знают. Да и покойный отец Затеи не из бедных был. Девица у нас не только красива, но и с приданым.

Розмич хотел возмутиться, сказать, мол, о выгоде даже не думал! Но Полат опередил:

– Наш жених не от корысти пришёл.

– Знаю, – кивнул Жедан. – Но дело не в этом. Затея привыкла к достатку. Ломать эту привычку поздно, да и незачем. В том, что дружинники на довольствии княжеском живут, ничего дурного не вижу. Только этого мало.

Розмич никогда не смущался своего положения, а о достатке не думал вовсе. Теперь же пригорюнился. Ежу ясно – не сможет простой дружинник одевать жену в шелка, да и прислужников нанять не по карману. Станет ли Затея сама у печи стоять и воду из колодца таскать? Вряд ли.

Жедан будто мысли прочитал:

– Я не за бедность попрекаю. Да и не попрекаю, если прислушаться. – Купец помолчал немного, будто подбирая слова или собираясь с силами: – Я помощи от зятя хочу.

– Какой? – выпалил Ловчан.

– В деле моём, в торговле. Службу для этого оставить придётся.

– Вот ведь! – воскликнул Ловчан, с досады стукнул кулаком по столу.

Полат же остался спокоен, и Розмич тоже. Всякий знает – служить одновременно и князю, и семье очень непросто. Не каждая женщина согласится большую часть жизни провести, ожидая, когда муж из похода вернётся. В одиночку вести хозяйство, воспитывать детей. Поэтому многие дружинники женятся поздно, лишь после того, как со службой покончат.

– Оставлю, – охрипшим голосом пообещал Розмич. Жаль, конечно, но что поделать?

Купец снова кивнул и заметно повеселел. Видимо, готовился уговаривать и доказывать, а всё оказалось проще. Последний заготовленный довод всё-таки озвучил:

– Затея всё отцово и моё состояние наследует. Так что не пожалеешь.

Розмич криво усмехнулся. Зачем богатства, если ради них придётся оставить любимое дело и примкнуть к купеческой братии? Последнее было горше всего: если воинов обычно с волками сравнивают, то купцов – с лисами. Хитрые, изворотливые, и язык мало чем от помела отличается. Если помогать Жедану в торговле – и самому придётся с совестью договариваться, а этого Розмич не умел. И, коли по правде, уметь не желал.

Не для того боги людей создали! Человек должен быть сильным и честным, а кто живёт иначе – нелюдь. Вот и купцы, Велесовы любимчики, если верить молве, не совсем люди, как и волхвы. Впрочем, о кузнецах, и мельниках, и охотниках тоже много чего рассказывают…

Молчание нарушил Полат:

– Ну что же! Всё обсудили, теперь можно и отметить сговор.

Бутыль заморского вина появилась чуть ле не из воздуха. Глаза Жедана и Затеи округлились, а Ловчан растянул губы в довольной улыбке. Редкий кудесник сумел бы выказать такую ловкость.

И хотя князю перечить не принято, Розмич осмелился сказать:

– Не всё.

Расслабившийся было Жедан тут же подобрался, уставился выжидательно. Затея тихонечко пискнула. Полат и Ловчан замерли в недоумении, а кто-то из белозёрских бояр печально вздохнул.

– Люб ли я? – прошептал Розмич.

У самого сердце при этих словах сжалось до размеров горошины. Взглянуть на Затею оказалось сложнее, чем перешибить лбом дубовое бревно.

Девица на взгляд не ответила – глаза будто приклеились к столешнице, а щёки пламенели ярче купальского костра. Наконец Затея призналась:

– Люб. Уже три седьмицы… люб.

Спросить-то Розмич спросил, а что сказать в ответ, не знал. Замер каменным изваяньем и шевельнуться боялся. Осознать своё счастье тоже не мог, мысль просто не умещалась в голове. И душа вдруг распахнулась, стала до того большой, что едва грудь не разорвала.

Вместе с тем дружинник чувствовал себя несмышлёным мальчишкой. Будто и не было за плечами множества сражений и сотни разбитых девичьих сердец. Словно не о нём мечтала половина алодьских красавиц.

Розмич стянул с мизинца кольцо, даденное княгиней Сулой, и протянул его Затее. В глазах девушки блеснули слёзы, на щеках появились ямочки. Она приняла подарок и пролепетала:

– У меня тоже… вопрос.

И снова в горнице воцарилась тишина. Её оборвал Жедан:

– Так спрашивай, голубушка.

Затея решилась, но не сразу. Всё-таки сватанкам вопрошать не положено.

– Твои родичи не осерчают? Что без их согласия и участия невесту выбрал.

Розмичу пришлось отвернуться, потому как, глядя на Затею, и слова вымолвить не мог.

– Нет. Я сам по себе. И даже не знаю, живы ли.

– Как не знаешь? – удивилась девица.

Вспоминать о родных воин не любил, но тут не объяснить нельзя:

– Я мальчишкой был, когда князь Олег меня из дому забрал и определил в отроки. Сперва в Рюриковом граде жили, я ещё надеялся своих увидеть, хоть однажды. После, когда князь перебрался в Новгород, тоже надеялся. А уж дальше… В Алодь уйти пришлось. А от Алоди до моей деревни не добраться.

– Деревни? Какой деревни? – вступился Жедан.

– Какой… обычной.

– Погоди-ка! – воскликнул купец. – Ты что же, не воин?

– Воин. Разве не видно?

– Да я не про то! – от удивления Жедан даже привстал. – Кто твой отец?

– Пахарь, – просто признался Розмич. Тут же пояснил: – Я знаю, это не по обычаю, чтобы сын пахаря в дружину княжескую шел. Но так судьба сложилась. Олег меня приметил и…

Купец не дослушал, перебил:

– Нет.

– Что нет? – нахмурился Полат.

– За сына пахаря племянницу не отдам! Губа не дура, а язык не лопата!

Слова были подобны грому средь ясного неба. Розмич не сразу понял, о чём речь. Собрался ответить, но князь оказался проворней:

– Да какая разница? Он воин, дружинник князя Алоди – Олега!

– Он сын пахаря! – послышался ответ.

– И что?

– А то! Я – Жедан, сын купца, внук купца и правнук! И дети, коли они появятся, к купеческому роду относиться будут! Это закон! А Розмич, каким бы воином ни был, сын пахаря! Значит, и сам пахарь! Хоть в доспехи обряди, хоть в шелка! Суть-то от этого не изменится! Негоже купеческой дочке за пахаря идти! Всё равно что боярыне за холопа!

– Да как ты смеешь? – взвинтился Ловчан.

Его кулачища заставили Жедана отпрянуть. Купец едва лавку не перевернул.

Тут же велел Затее:

– А ну, брысь отсюда!

Девушка, и без того перепуганная, побледнела и едва не свалилась в обморок. Помогла подоспевшая прислужница. Она же и утащила Затею прочь.

– Ах же ж плут! – наступал Ловчан. – Мало, что к тебе один из лучших словенских воинов пришёл! Мало, что сам князь в сватах! Так тебе и родню особую подавай?

Жедан ничуть не испугался, даже подбоченился:

– Он сын пахаря!

– И что?!

– А то! Пусть к кому попроще сватается! Не по купцу товар!

– Так ведь человек-то какой! – заступился Полат. – Сам Олег ему доверяет!

– Да хоть бы у бога в подручных ходил! – не отступался Жедан. – Сын пахаря – значит сам пахарь! Я с деревенскими родниться не буду!

Спор не утихал. Полат гневался страшно: это же какую наглость нужно иметь, чтобы князю в просьбе отказывать?! Такое не прощается! Тут и до измены недалеко. Ловчан во всём поддерживал Полата, часто поминал Олега, уж он в судьбе Розмича человек не последний.