Андрей Расторгуев - Во имя Безликого! Страница 26

– Хватит крови! Её достаточно пролили сегодня. Вы все одна большая семья. Живёте в одном доме под названием Куалорн. Что произойдёт, если в непримиримой битве сойдутся отцы и дети из одной семьи за право стать её главой? Один из них победит. Неважно кто. Но главой чего он после этого будет, если всех убьёт? Где он станет жить, если война внутри семьи разрушит его дом?

«Во чешу, как по писанному, – мелькнуло удивление. – И откуда только слова берутся? Будто давным-давно их знаю. А как внимательно слушают худосочные. Та-ак, физиономии поотворачивали. На соседей косятся. Что, стыдно? То-то же. Ладно, резюмируем, пока не опомнились».

– Если не хотите, чтобы Куалорн погиб, прекращайте драться. Примите волю богов. От их лица говорю вам, что править этой страной поставлена Куал-Таяна-Безликая, моя… кхм… жена. И вот вам ещё моё слово. Кто присягнёт ей на верность, тот будет прощён. Кто не желает этого, пусть уходит из Куалорна, куда ему вздумается, или же умрёт здесь и сейчас от моей руки.

Фуух. Вот это речь. В лучших традициях легенд о небожителях. Аж сам себе удивлён. Мацкевич обзавидуется. Но сказал-то всё правильно, как и хотел. Лишь бы до этих средневековых остолопов дошло.

До них дошло. Хотя, Данила был уверен, что главным аргументом стал всё же брус в его руках, щедро запятнанный свежей кровью, и жалкий вид тех, кто эту кровь пролил.

Как бы там ни было, мятежники сдались. Теперь дело за Безликим. Раз обещал принять в свою паству раскаявшихся, а непримиримых отпустить на все четыре стороны, будь любезен исполняй.

Таяна, взяв бразды правления в свои нежные королевские пальчики, приказала вести всех мятежных баронов в тронный зал. Безоружные, с видом побитых собак они столпились полукругом напротив королевы и Безликого. Выходили по одному в центр огромного зала, опускаясь на колени, снимая шлем или просто поднимая забрало, и приносили клятву верности. Пока никто почему-то не высказал желания эмигрировать.

– Встань и иди к нам, – ответил Данила уже шестому лорду положенной в таких случаях фразой, которую в самом начале подсказала ему Таяна.

Барон опустил забрало, поднялся и ушёл за трон. На его место встал следующий.

Господи, сколько ещё продлится эта дурацкая церемония? Крючков с тоской оглядел толпу пленённых аристократов. Человек сорок, не меньше. Нет, чтобы заставить клясться всех одновременно. Ну что за идиотские обычаи!

– …прими мою верность… – бубнил очередной раскаявшийся.

Слушая вполуха, Крючков думал о своём, наболевшем: «Можно и сейчас в контейнер отлить, но лючок пока не закрывать. Закрою, когда буду на улице подальше от чужих глаз…»

– Встань и иди к нам, – опомнился Данила, вовремя сообразив по затянувшемуся молчанию, что клятва давно прозвучала, и от него ждут ответа.

«Нет, не годится, – продолжал рассуждать, равнодушно наблюдая за сменой лордов. – И так запашок стоит, не приведи господи: пот вперемешку с гарью, а тут ещё и этот добавится. Да и расплескать могу при ходьбе. Надо что-то другое сообразить…»

Он зашарил взглядом по рубке. О, пустые контейнеры для воды! У них и назначение подходящее – хранение жидкости. Остаётся найти такой, где горловина пошире.

Организм, чувствуя близость долгожданного облегчения, недвусмысленно намекнул, что его терпение вот-вот лопнет. Не теряя ни секунды, техник в темпе отыскал подходящий контейнер, быстро свинтил крышку, лихорадочно дёрнул застёжку на брюках и… Ооо, какое блаженство! Ну наконец-то!

– Ответь же лорду, Ваше Величество, – недоуменный голос Таяны вернул с небес на грешную землю.

Что? Ааа, опять нужно произнести эту чёртову фразу. Сейчас. Надо только громкую связь включить. Ага, руки-то заняты. Ладно, попробуем перехватить одной. Так, получилось.

Уже положив палец на тумблер, Данила опомнился. Блин, как некстати это громкое журчание внизу. Его же сейчас все услышат!

– Ваше Величество? – королева явно нервничала. – Ты с нами?

– С вами, с вами. Я скоро. Потерпи, дорогая, – ясное дело, что бормотал он это не в микрофон.

В зале повисла гнетущая тишина. Напряжение нарастало, растягивалось, будто жвачка, истончаясь всё больше, норовя вот-вот порваться. Лорды, не успевшие присягнуть, беспокойно шушукались. А журчащий ручеёк, меж тем, никак не хотел иссякать.

– Данила, не молчи! – в голосе внешне спокойной Таи уже проскакивают панические нотки.

Её понять можно: мир, с таким трудом восстановленный, грозил в одночасье рухнуть. Всё из-за того, что Безликий, не смотря на данное им обещание, не соизволил принять клятву верности какого-то вассала. Остальные решат, что им тоже нечего рассчитывать на прощение, и снова взбунтуются.

Нет, больше медлить нельзя. Одновременно с щелчком тумблера, стараясь голосом замаскировать неуместное журчание, Данила скороговоркой выпалил:

– Вставай-иди-сюда-то-есть-к-нам! – и сразу отключил громкую связь.

Слова не совсем те, конечно, но смысл ведь тот же. И чего ждёт коленопреклонённый барон? Сидит на полу, как пришпиленный, да глазками лупает. Вставай уже, горемычный.

Немного помедлив, лорд всё же соизволил подняться и уступить место следующему. Фуух, обошлось. Теперь бы с этим не облажаться.

Пока ещё один соискатель божьей милости повторял слова клятвы, Крючков управился, наконец, со своими делами. На этот раз ответил спокойно, даже с некоторой ленцой. Неторопливо закрутив крышку, сунул изрядно потяжелевший контейнер обратно в ячейку. Не перепутать бы потом, когда пить захочется.

По телу разлилась приятная лёгкость, неся за собой счастливое умиротворение. До конца церемонии Крючков был невозмутим, как удав. Стойко выдержал все сорок с лишним заверений в беззаветной преданности, то и дело долдоня один и тот же ответ. И всё равно был несказанно рад, когда обменялся любезностями с последним из мятежных лордов, готовый тут же покинуть дворец. Но на этом, как дали ему понять, аудиенция ещё не закончилась.

За баронами в зал ввели храмовников. Тех, кому посчастливилось выжить в сегодняшней резне, и тех, кто участия в ней вовсе не принимал. Священнослужителей тоже оказалось порядком. Больше двадцати. И то лишь высшие чины – так называемые хранители. По одному от каждого храма, воздвигнутого в честь того или иного божества.

Данила и представить не мог, что на Фросте почитают стольких богов. От нечего делать он попытался их сосчитать по количеству глав представленных концессий, но постоянно сбивался.

Процедура приведения к присяге затянулась, поскольку некоторым храмам пришлось избирать новых вождей взамен павших во время беспорядков. Свято место, как говорится, пусто не бывает.

Наибольшие потери понёс храм Безликого. Его служители полегли почти все в самые первые минуты бунта. В основном от коварных ударов в спину. Это стало ясно ещё там, на храмовой площади, когда хоронили убитых. Зато хранитель храма по имени Лебой выжил. Израненный он лежал под грудой тел своих соратников, которые все до единого – и невредимые, и те, кто уже истекал кровью – бросились закрывать его собой, умирали, принимая на себя удары, ценой собственных жизней спасая священника, не дав убийцам завершить начатое. Столь беззаветная преданность тронула Крючкова до глубины души. Если до этого он ещё колебался, не зная имеет ли право задействовать БМД в местном конфликте, помня о моратории на использование земного вооружения на поверхности планеты, то теперь просто не мог обмануть надежды людей, которые видели в нём единственный путь к спасению.

Лебоя тогда перевязали и отнесли в ближайший дом, занятый под лазарет. Но хранитель вскоре снова приковылял на площадь, как только пришёл в себя, и первым из храмовников упал на колени перед «Витязем», еле выговаривая клятву верности. Пожалуй, это был единственный случай, когда её произносили с таким трепетом, вкладывая в слова всю душу и сердце.

Нет, впервые столь проникновенной, надо полагать, была Таяна. Но с ней всё немного иначе, сложнее. Она знает куда больше, чем Лебой. Наблюдала события, можно сказать, изнутри. А вот хранитель искренен в своём заблуждении, потому и веришь ему без оглядки.

В тронном зале из толпы священников первым вышел опять-таки Лебой. Он держал в руках книгу. Ту самую, что была в сгоревшем храме, и в своё время долбанула молнией неосторожного Фредерика. Надо же, откопал на пепелище! Сам головешки ворочал?

– Это «Книга Откровений» из твоего храма, о Безликий, – торжественно произнёс хранитель и аккуратно, хоть и с трудом, положил тяжёлый фолиант к ногам БМД.

– И что мне с нею делать? – осторожно, боясь ляпнуть что-нибудь неподобающее, поинтересовался Данила.

– Сюда мы записывали то, что ты произносил, когда разговаривал с нами. Но не все твои высказывания нам понятны. Не взыщи. Мы, смертные, не знакомы с языком небожителей. Пусть эта книга будет с тобой. Если пожелаешь оставить нам заповеди, впиши их сюда. Любые мысли, любые высказывания. Всё, что посчитаешь нужным. Мудрость, которой захочешь поделиться с нами, твоими детьми.