Элина Зимакова - Любите маленьких драконов. Принцесса и дракон Страница 3

Едва Норберт в полной мере оценил, чего от него хотят, как в ту же секунду он оторвал нахалку от своего почти королевского тела и безжалостно отшвырнул подальше.

– Никогда не смей ко мне приближаться! – злобно прорычал наследник престола. – Завтра же поставлю перед Его Величеством вопрос о твоем соответствии занимаемой должности!

Ведьма попыталась использовать последний довод:

– Но я люблю тебя, Норберт! Я так давно тебя люблю, что на других мужчин даже смотреть не могу!

– Это твои личные проблемы, Вилирея, и меня они не касаются! Достаточно того, что я тебя не люблю и никогда любить не буду.

Бедную влюбленную ведьму перекосило от едва контролируемой ярости. Так ее еще никто не унижал!

– Открой немедленно дверь, иначе все это будет расценено как попытка похищения – со всеми вытекающими последствиями в виде показательной смертной казни на центральной площади! – продолжал рычать разъяренный Норберт.

Ведьма недобро прищурилась, срочно вспоминая все кары, которые она могла наслать на посмевшего отвергнуть ее наглеца. Ведь он все-таки принц… Принц, точно! Как там было в одной старой детской сказке? Принца в лягушку превратили? Можно, конечно, и в лягушку, но уж больно банально, а повторяться Вилирея не любила. Она должна быть единственной во всем. Поэтому…

В принца полетело какое-то сложное заклятие. А поскольку это колдовство было совершенно нестандартным, то и защитный амулет, который всегда болтался на тонкой цепочке на шее принца, не среагировал. Ведь вершимая в данный момент ворожба ни в коей мере не относилось к темным проклятьям. Скорее, оно было из рода вполне безобидных трансформаций, которыми так любили баловаться студенты магической академии. Правда, произнесенная колдуньей формула с условием, при котором это заклятие будет разрушено, не вызвала у принца каких-либо опасений: Вилирея всего-то пожелала, чтобы какая-нибудь девица призналась ему в любви. Нет, не поцеловала, как в той самой сказке про принца-лягушку, а именно высказала словами, и именно к принцу в его новом очаровательном облике. При том, что каждая вторая дамочка во дворце готова это сделать, то проблем с расколдовыванием точно не возникнет. Так думал принц.

Но у ведьмы были гораздо более коварные планы. Норберт понял это, когда весь мир вокруг него начал вдруг быстро увеличиваться в размерах, пока принц не ощутил себя совершенно мелким, чуть побольше обычного кота. Ведьма взмахнула рукой, и дверь широко распахнулась. В следующий момент на полу перед колдуньей возник маленький смерч, быстро увеличивающийся в размерах. Наследник престола невольно попятился, когда рукотворный вихрь, повинуясь жесту Вилиреи, двинулся в его сторону. Но смерч в момент настиг его, подхватил, закрутил, вынес за порог, после чего разросся уже до весьма значительных размеров и понес несчастного принца в неизвестном направлении.

Последним, что увидел Норберт, улетая в неведомую даль, была главная придворная ведьма, совершенно обнаженная, в алых туфлях на высоком каблуке и с мстительно-довольным выражением на лице. После чего сознание покинуло несчастного, поскольку просто-напросто у него закружилась голова от быстрого вращения в мощном вихре.

Глава 2

Очнулся Норберт под нежное щебетание птичек. Некоторое время он прислушивался к окружающему миру, не открывая глаз и наслаждаясь столь необычной, но весьма приятной побудкой. Блаженство закончилось ровно в тот момент, когда до него дошло, что птичий щебет никогда раньше не доносился до его покоев, а будит его обычно слуга, распахивая тяжелые портьеры.

Все произошедшее накануне за пару секунд промелькнуло в голове у несчастного принца, и он невольно застонал. Правда, вместо стона его уста выдали какой-то непередаваемый то ли хрип, то ли рык, но мужчина даже не обратил на подобную мелочь внимания. Перед ним сейчас стояли куда более серьезные проблемы, чем издаваемые его горлом нестандартные звуки.

Сперва Норберт решил, что вчерашний кошмар ему просто приснился. Он даже улыбнулся, радуясь, что наступивший день с его бесконечными государственными делами сотрет неприятный осадок, с которым принц проснулся. Но стоило Норберту открыть глаза… Новый, гораздо более громкий рык сотряс окрестные травы, заставив их пригнуться, как от порыва ветра.

Над головой принца колыхались кроны гигантских деревьев, высоченные папоротники окружали со всех сторон, лишая возможности оглядеться, а нежная зеленая травка, высотой со шпагу, примятая им, почему-то щекотала его живот. Норберта начала медленно накрывать паника. Старая няня часто рассказывала ему сказки про иные миры, в которые иногда попадают жители их родной Селинии, и из которых в последний прибывают вовсе не желающие того иномирные жители. «Неужели Вилирея решилась услать меня куда-то за грань, разделяющую миры?! Ведь это же бунт, заговор против короны и законного наследника престола! Как только это станет известно, ее тут же казнят на центральной площади», – напряженно соображал принц, пока его сознание судорожно металось, ища пути выхода из этой безвыходной ситуации.

Глубоко задумавшись, Норберт опустил голову и уставился себе под ноги. И очередной рык, теперь уже удивленно-растерянный, огласил небольшую протоптанную им в траве полянку. Его взору предстала пара зеленых чешуйчатых лап с длинными острыми когтями. Принц автоматически поскреб когтями землю, легко взрыхлив почву, затем поднял лапу поближе к глазам, покрутил ее туда-сюда, внимательно изучая, и пришел к неутешительному выводу: это была его собственная рука. Подобному, только более быстрому осмотру подверглась и вторая лапа, после чего принца заинтересовало состояние ног.

При изучении задних конечностей – а принц быстро понял, что стоит на четырех абсолютно одинаковых лапах – его ждал очередной шок. Около задних лап лежал, нервно подрагивая кончиком с острой стрелочкой на конце, толстый и длинный хвост. А на покрытой зеленой блестящей чешуей спине красовались два кожистых крыла. Норберт с интересом истинного исследователя несколько раз расправил, а затем снова сложил крылышки, помахал хвостом и даже покрутился за ним, подобно шелудивой собачонке. И наконец сделал логичный вывод: он теперь вовсе не принц Норберт Гиорийский и даже не человек, а какое-то неведомое пресмыкающееся.

Нет, он даже догадался какое, но сознание упорно противилось подобному выводу. Оставался последний шаг, долженствующий окончательно добить бедного принца – выяснить, во что превратилась его голова. Но для этого требовалось как максимум зеркало, а как минимум – озеро или река, способные отразить в водной глади его новый облик. На крайний случай сошла бы и обычная лужа. Значит, срочно требовалось отыскать воду, тем более что пить принцу хотелось с каждой минутой все сильнее.

Сперва Норберт принялся продираться сквозь заросли мелких кустарников и папоротников в неизвестном направлении, лишь бы двигаться хоть куда-нибудь. Но он быстро понял, что на его коротеньких лапках далеко не уйдешь. Тут Норберт вспомнил о крыльях, бесполезным грузом болтающихся у него за спиной, и попытался ими воспользоваться по назначению. Прежде принцу летать не доводилось, и оттого первые два десятка попыток взлететь заканчивались полным фиаско. Но терпения нашему герою было не занимать, и спустя полчаса мучений он сумел-таки оторваться от земли и мужественно преодолеть несколько метров в полете. Посадка, правда, несколько разочаровала своей жесткостью. Но душевный подъем от свершившегося впервые в жизни чуда и оптимизм от достигнутого результата от этого не убавились.

Следующие несколько сотен метров принц упорно преодолевал короткими, но становящимися все более уверенными перелетами. Однако непривычное к подобным действиям тело быстро выдохлось, заставив принца сделать перерыв и полежать, тяжело дыша, брюхом все на той же травке. Во время вынужденного отдыха привычный завтракать в это время желудок напомнил о себе звучным урчанием. Норберт с тоской вспомнил изыски королевских поваров, от которых он прежде не раз воротил нос, выбирая самое лакомое. Сейчас он согласился бы даже на сухую корочку хлеба и стакан воды… Нет, на хлеб и воду принц переходить точно не собирался. И эта мысль заставила его поднять с земли свою заметно потяжелевшую благодаря хвосту филейную часть и двигаться дальше.

Осилив полеты вперед, Норберт решил опробовать, на какую высоту он теперь способен подняться вверх. После нескольких попыток ему удалось долететь до нижней ветки одного из деревьев, макушка которого терялась где-то высоко в небе. Немного отдышавшись, принц снова рванул вверх. И так, порхая с ветки на ветку, аки птичка певчая, он добрался до самой верхушки могучего дуба. «Ну вот, докатился!» – с тоской подумал Норберт, преодолевая последний отрезок своего вертикального пути. – «Узнает кто из придворных, как я скачу, словно белка, по деревьям, стыда не оберешься».