Алексей Рыбалко - Приключения Лиса. Книга I: Стихия Металла. В плену спонтанности Страница 3

– Эх! Сорока, здорово же ты меня напугала! Со мной такое тут приключилось! Вот не поверишь, как будто в сказку попал! – и наш герой рассказал всё, что с ним случилось после того, как он спросил совета у Седого Ворона.

– Ну, да! Скажешь тоже! – выпалила Сорока, услышав историю Лиса, – слушай того ворона старого больше! Наговорит он тебе! Да он уже имени своего не помнит, наверное, а ты к нему за советом… Ха-ха-ха-ха-ха-ха! Дурачок! – надменно засмеялась Сорока. – Ладно, что я тут с тобой церемонюсь, и так времени нет. Надо побыстрее бы лететь и другим рассказать, что ты наконец-то в лесу объявился, – и Сорока улетела, даже не попрощавшись.

Такое нахальное поведение взбесило бы Лиса, что он полез бы на дерево за ней, хоть и не умеет лазить по деревьям. Но не в этот раз. На душе почему-то царило умиротворение и состояние самодостаточности. Чувство лёгкости и беззаботности. Как это прекрасно! Ему, наверное, каждый сейчас позавидовал бы.

Лис лёг своей рыжей спиной на мягкую зелёную траву, закусив в зубах травинку. Он смотрел на голубое небо своими ясными лисьими глазами. По небу плыли редкие перистые облака. Голубое бездонное небо ещё более подчеркивает состояние покоя. Оно казалось настолько бездонным, что туда так и тянуло упасть. Лис даже стал ловить себя на том, что при долгом взгляде на небо у него начинала кружиться голова, как будто он смотрел не вверх, а наоборот – вниз с большой высоты. Его поразило, как в этот момент он был далёк от мирской суеты, от всего того, что раньше не давало ему покоя, что раньше могло показаться вопросом жизни и смерти. Он перенёс своё воображение на небо и представил, что он сейчас откуда-то сверху смотрит вниз и видит себя. Вот он, рыжий, лежит с травинкой в зубах, такой маленький. Где-то на другом берегу реки люди в поселениях совсем как муравьи. Каждый со своими радостями и печалями. Но всё это ничто по сравнению с огромным небом, которое существовало миллионы лет до появления живых существ и столько же просуществует после их исчезновения. Лису стало немного смешно от того, что ещё совсем недавно он был одержим идеей найти много золота. Но если бы этого не было, то он не пошёл бы к Седому Ворону за советом, и с ним не приключилась бы удивительная история, и он бы не нежился здесь, на зелёной траве, размышляя о произошедшем.

Как это удивительно: расширение сознания отодвигает дальше горизонт мышления и в голову лезут мысли другого порядка, как будто поднимаешься на ступеньку выше. Многое, сложное раньше, становится понятным сейчас. В голове рождаются вопросы. Много вопросов… других вопросов… которыми никогда не задавался раньше. Но при этом они не навязываются и не заставляют искать ответов – ответы появляются сами собой. Через время. Или появляется кто-то, кто даёт ответ на вопрос.

У Лиса тоже появлялись сейчас разные мысли и вопросы. Он не останавливался на них. Он позволил им течь, как воде. Постепенно мысли рассеялись и ушли куда-то. Разум опустошился. В голове появилась одна чёткая мысль: только Седой Ворон сможет объяснить ему многое, каким бы Ворона не считала его сумасшедшим. Лис быстро приподнялся, выплюнул травинку:

– Да, только он! – сказал громко, резко подняв указательный палец вверх…

Продолжение следует…

Эпизод V

Белая ворона

Может тот, кто считает, что может.

А не может тот, кто считает, что не может.

Это непреложный, неоспоримый закон.

– Да, только он! – сказал Лис громко, резко подняв указательный палец вверх, резко встал и пошел в чащу леса к корявому дубу, на котором день и ночь сидел Седой Ворон, предаваясь размышлениям.

Лис шёл по родному лесу и рад был видеть снова места, где он раньше гулял каждый день. Правда, воспринимались они теперь как-то по-другому. Как будто стали немного чужими. Хм, странное чувство! Не правда ли? Родное, но в тоже время чужое.

– Смотрите-смотрите! – послышались тоненькие голоса, – странный идёт! Хи-хи-хи-хи! Богатый чудак! Сорока правду сказала! Он вернулся!

Сверху на верхушках деревьев сидела стая синичек. Они весело переглядывались и хихикали.

– Полетели! Надо рассказать остальным, чтобы знали!.. – они весело упорхнули.

А Лис спокойно шёл дальше. Он понял, что злиться бесполезно. Теперь на него все будут смотреть косо. Всё из-за того, что он пропал когда-то в поисках золота и рассказал потом всё Сороке. А Сорока та ещё сплетница, ей лишнего не скажи.

– Мм, белая ворона пошла, – промолвил Лось жене своей Лосихе, кивая головой в сторону проходящего Лиса.

– Дядюшка Лось, а почему вы его белой вороной назвали? – спросил Лося маленький крошка-Суслик.

– Да, почему? Он же не ворона и летать совсем не умеет, – добавил его друг Мышонок.

– И совсем ры-ы-ыжий, – добавили они оба хором.

– Белой вороной называют тех зверей, которые не такие, как все. Они странные и чудные. Сами по себе. Как этот Лис, например.

– А-а-а, понятно, – ответил маленький суслик. – Мышонок, побежали, посмотрим, куда же белая ворона пойдёт!

– Белая ворона! Белая ворона! – бежали невдалеке маленький Суслик и Мышонок, дразня Лиса, но видя, что он не реагирует на их шутки, постепенно оставили его.

– Что-то и в правду, какой-то странный. Даже не дразнится, – сказал Мышонок, – пошли лучше на лужайку играть.

А между тем Лис шёл через чащу леса. И чем дальше в глубь он продвигался, тем гуще чаща была и мрачнее. Аж жуть пробирает! Брр! Даже неба не видно за верхушками деревьев. Ни один лучик солнца не пробьётся сюда, мрачно. Хотя день ясный и солнце ярко светит. Словно в неведомый мир жутких сказок попал.

Наконец Лису удалось добраться до корявого дуба.

– А-а-а! Белая ворона пришла! Кар!!! – Седой Ворон как будто ждал его, – ну поднимайся ко мне, расскажи, с чем пришёл! Хар-хар-хар! – засмеялся старческим голосом Ворон.

– Я не умею лазить по деревьям! Как я к вам залезу?!

– Тогда не получится со мной поговорить! Лезь давай!

– Я высоты боюсь!

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Даос – приверженец китайского традиционного учения Даоси́зма – учения о дао или «пути вещей», учения, включающего элементы религии и философии. Обыкновенно различаются даосизм как определенный стиль философской критики (дао цзя) и даосизм как совокупность духовных практик (дао цзяо), но это деление достаточно условно. Под дао цзя подразумевают преимущественно доциньский даосизм, связываемый с текстами, авторство которых приписывается Лао-цзы и Чжуан-цзы.