У самого синего моря - Игорь Рыжков Страница 3

Цивилизация надоела им обоим. Охранная система, которая отслеживала торговых агентов на подходе к дому и блокировала двери, если они все — таки прорывались, стоила почти двести тысяч.

Однако, эти, быстро мутирующие особи научились маскироваться под представителей самых безобидных профессий. Фотографов, например. Работников кинокомпаний, молочников, на худой конец.

Охрана часто давала сбои и наиболее изобретательные агенты канадских (Откуда в Канаде столько торгующих компаний и почему они все здесь?) все — таки прорывались к порогу.

Не впустить их было нельзя. Так гласил закон, принятый конгрессом в поддержку той же самой торговли.

Надоедливые молодые люди, демонстрирующие лучшие в мире терки для хрена и суперножи для чистки авокадо всегда уходили отсюда с парой долларов в кармане. Кому то везло больше.

На прошлой неделе Джону пришлось раскошелиться на бритву для свитера. Вещь удивительная. Она бреет свитер, когда тот покрывается от плохого ухода и частых стирок скатанными комочками шерсти.

Убедить молодого улыбчивого человека с большой сумкой этих бритв в том, что его свитера не обрастают бородой, у Джона не получилось.

Пришлось чиркнуть кредиткой по наручному интерфейсу вымогателя и оставить себе это чудо современной технологии.

Джон приобретенное таким образом странное имущество, выбрасывал сразу.

Выходил ночью, именно ночью, озираясь по сторонам, поскольку мог быть выслежен и задержан полицией.

Если стражи порядка выяснят, что вы избавились от вещи купленной днем ранее, то вам грозил штраф в размере стоимости самой вещи.

Причем, эти деньги отправлялись на счета департамента полиции и поэтому, патрули с особенным трудолюбием рылись на свалках, и никто их за это не порицал. Работа — есть работа.

Афелия такие безделушки любила больше чем Джон.

Она собирала из них коллекцию.

Коллекция насчитывала уже более тысячи предметов и скоро, как ему сказали специалисты будет стоить вдове дороже чем за этот хлам было заплачено.

Странные рыночные законы возводили в ранг редкости зубочистку с моторчиком и вместо десяти центов за нее уже давали двести долларов.

Причем, если моторчик сломался, что при современном уровне развития технологий чрезвычайная редкость, то добавляли еще пятьдесят.

— Так вот… — Джон стряхнул с себя задумчивость. Бэримор раздельно перечислял необходимые предметы и инструмент для того, чтобы можно было продержаться четыре недели в отсутствие теплых клозетов и автоматических баров.

— Запас топлива на первые два дня. Рабочий инструмент для того, чтобы можно было его заготавливать. Инструмент и снасти для ловли животных и рыбы. Сеть, то бишь — невод. Вы, Джон будете неводом удить рыбу. А госпожа Афелия будет ждать вас. Мнэ… Прошу прощения, и прясть пряжу. — Он сдержано хихикнул, надеясь, что хозяин уловил ионию. Джон его шутку проигнорировал. Он уперся тупым взглядом в экран телевизора, бездумно транслирующего закатный прибой.

Надо сказать, что картинка была что надо. Техника визуализации изображений научилась передавать объем, и ощущение присутствия было весьма натуральным.

— Александр Сергеевич! — Джон решил отвлечься от тяжелых мыслей. Приняв супер дозу новостей, он наверняка пресытится обществом потребления и с легким сердцем отправится в загадочную Россию.

— Я помню чудное мгновение… — Услышал Джон невнятное бормотание.

— Александр Сергеевич! Новостной канал включите…

— Передо мной явилась ты… — Бубнил телевизор дальше и по — прежнему показывал прибой. Валы катились медленно, вдалеке поднимаясь пологими буграми, и рассыпались на прибрежной гальке.

Только ветер волосы не трепал.

А так ощущение было почти полным.

Но Джон хотел новостей.

— Пушкин!!! — Рявкнул он что есть силы.

— Новости включи!!!

— Дорогой! — услышал он голос благоверной.

— Да, милая. — Рефлекторно показал замечательные зубы Джон.

— Александр Сергеевич — личность увлекающаяся, творческая. У него сейчас кризис, он никак не может закончить поэму. Будь с ним добрее.

— Хорошо! — Хищно кивнул Джон. Он встал с дивана, хрустнул плечевыми суставами и уложил мускульный рельеф так, чтобы телевизор видел ее в особенно впечатляющем ракурсе.

— Александр… Сергеевич… — Надвигался Джон на телевизор. По экрану побежала нервная рябь.

— Я бы вас попросил… — Неожиданно активно стал возмущаться Александр Сергеевич.

— О чем? — Улыбнулся Джон, поигрывая бицепсом на правой руке. Он пожалел о том, что не захватил с собой гантели. Телевизор в этом случае был бы более сговорчивым.

— Дать мне еще пару минут. Кх-х-хрм… — Прокашлялся он. — У меня вдохновение.

— Что у тебя? — Опешил Джон.

— Вы только послушайте. — Заторопился телевизор.

— У самого синего моря жили старик со старухой. Жили они тридцать лет и три года. Старик неводом удил рыбу, а старуха пряла пряжу… Ну, как?

— Что как? — Расстроился Джон. Похоже, новостей ему не дождаться.

— Поэма… — Настаивал Александр Сергеевич. — У меня многопроцессорная архитектура. Я тут параллельно еще кое, что написал. Хотите?

— Что? — Опустил Джон мускулистые руки.

— Поэму… — Настаивал телевизор и не дождавшись разрешения Джона решил начать декламацию. — Я помню чудное мгновение, передо мной явилась ты. Как мимолетное виденье как гений чистой красоты. А вот есть еще замечательное начало: Мой дядя самых честных правил. Когда не в шутку занемог. Он уважать себя заставил… А дальше я еще не придумал. — Джон обессиленный упал обратно на диван. Новости уже казались ему лишними.

Сервис начинал доставать слишком активно и необходимая доза неприязни к сверхорганизованному сообществу, именуемому Соединенными Штатами, похоже, превышала все допустимые пределы.

— Хорошая поэма… — Неожиданно согласился Джон.

— Правильная. Особенно про пряжу и невод. Но, насколько я знаю литературу России — ее уже написал твой однофамилец. Не так ли?

— Разве?! — Со слезами в голосе воскликнул телевизор. — На морской пейзаж, демонстрируемый на экране стали наползать тяжелые тучи. Ударили первые струи штормового дождя. Джон опасливо отодвинулся в угол дивана и поджал ноги в дорогих мокасинах.

— Прошу прощения… — Раздался глубокий мягкий обволакивающий голос, очень похожий на голос опытного психотерапевта.

— Вы устали… Вам нужно расслабиться, Джон.

— Мне не нужно расслабляться! — Попытался оказать активное сопротивление Джон. Он отчаянно завертел головой в поисках источника голоса.

— Кто это?

— Это я… — Пророкотал умиротворяющий голос.

— Кашпировский Всеволод Анатольевич. Закройте глаза… Сделайте глубокий вдох…

— А если я не хочу? — Джон не терял попыток найти этого Кашпировского в интерьере гостиной и наклонял голову то в одну, то в другую сторону.

— А, вы через — «не хочу»! Вам же нужно расслабиться?

— Нет, не нужно! Вы кто?

— Я — диван… — Спинка Всеволода Анатольевича стала угрожающе наклоняться назад и Джон, не ожидавший такого подвоха, опрокинулся навзничь.

— Ну вот! — Обрадовался диван — Кашипровский.

— Расслабляйтесь! А я вам еще и спину помассирую! Вот так! Хорошо?! — По упавшей спинке пошла вибрация, от которой у Джона заклацали замечательные зубы.

— Еще коктейль, сэ-эр-р-р? —