Кристова Анжела - Родная кровь. Книга вторая. Повороты судьбы Страница 4

Хано вернулся в город и много времени проводил в беседах с Юмом в их с Ульрихой доме. К ним часто вечерами приходили орки, и они запирались в столовой. Орчанка иногда сидела с ними, а меня всегда прогоняла. Хано усмехался, но не мешал ей командовать мной в доме. Я шла к себе или же сидела на кухне и помогала кухаркам с обедом. Обязанность по уходу за лошадьми с меня сняли. Теперь я только ездила на них. Подводили уже оседланную лошадь, и стоило мне слезть с нее, как подбегал кто-то из прислуги и забирал ее у меня.

У меня разом появилась гора красивых, дорогих вещей: несколько платьев, юбок и полдюжины блузок. Еще два новых плаща, куртка, сапоги, ботинки, туфли и даже домашние тапочки. Все это одним вечером принесли мне в комнату и свалили горой на пол. Шкафа у меня не было. Он появился двумя днями позже и все равно, большая часть новых вещей в него не поместилась. Их унесли, но каждое утро служанки Ульрихи приносили мне в комнату не одно, а несколько платьев. Мне же теперь необходимо было выбрать одно и в нем ходить весь день.

Постель, белье, предметы личной гигиены – все вернулось или же стало другим – мягким, новым, красивым.

Но самым необычным было даже не это. Изменилось отношение орчанки ко мне. Она стала добрее, как-то мягче в обращении со мной. Но вот ее глаза… как вспомню, так не по себе становится. Даже сейчас.

Ульриха купила мне все эти вещи или же они, и раньше были в доме, я не знала. Спросить постеснялась. Меня и так все пугало, и многое озадачивало. Вот, например, то, что сама Ульриха ходила такая довольная, счастливая, и тоже всегда нарядная. Казалось, ее все устраивает. Ни разу не возмутилась тем, что Хано забирает меня в город. Меня еще и перестали днем запирать на ключ, и вообще, если не ночь на дворе, то мне можно было ходить по дому и саду.

Если мы не уезжали с Хано в город, если я оставалась в доме, то теперь я обедала с орками. Завтраки тоже вернулись. Меню поменялось, и я с трудом опять привыкала есть на ночь что-то серьезное и горячее.

Орк оставался ночевать, не каждую ночь, но я точно знала всегда, когда он в доме. Это было очень заметно по поведению орчанки. Утром уезжал, часто забрав в город с собой меня.

Мы ездили в горы. Горы я любила. Хано, видя, как меня начинает потряхивать, стоит ему только сказать, что мы едем в сторону гор, только усмехался. Он вообще был немногословен. Всегда внимательно слушал. Но я сама больше молчала и заставить открыть меня рот ему было нелегко. Это его беспокоило, но орк не настаивал.

Горы… я готова была ездить в горы хоть каждый день!

Но все же чаще мы ездили через переход в ту часть города, где жили в основном свены. Хано, забрав меня с собой в эту часть города, все время был при каких-то делах, мне вовсе непонятных. К нему подходили жители, орки, что-то докладывали ему. Я не прислушивалась. Сидела смирно на лошади или же в каком-нибудь доме и молчала.

Часто орк заезжал в здание городского магистрата, оно находилось в орочьей части города. За зданием магистрата был разбит красивый сад с фруктовыми деревьями. Орк оставлял меня в этом саду, а сам уходил на несколько часов. Я бродила среди деревьев и мечтала. В моих мечтах у меня был красивый домик с вот таким же большим фруктовым садом и дети рядом. Я скучала по своим близким.

Хано разобравшись со своими делами, находил меня в саду, и мы ехали к кому-то из его знакомых в гости, обедали там. Вечером возвращались к дому Ульрихи, и я теряла покой. Хано видел, как меняется мое настроение. Много раз пытался поговорить, я отмалчивалась и прятала глаза. Один раз всего спросил прямо, что меня так беспокоит, я опять промолчала. Не ответила. Я и сама не знала…

Еще с тех пор, как орк вернулся, мы каждый месяц ездили к моим родным в поселок. Все были живы. Их стали выпускать за ворота, а я все собиралась с силами. Мне так хотелось поговорить с Хано об их судьбе. Но так и не решилась до самой осени. А осенью мы ездить в поселок перестали.

Однажды, я пришла утром на кухню, и обратила внимание на глаза Ульрихи. Она была чем-то озабочена и серьезно. Взгляд Юма мне тоже не понравился. Все мои вопросы остались со мной, при мне никаких разговоров не велось.

Ульриха опять начала со мной заниматься. В дом привезли новые книги, все на венском – карты, красочные атласы, сборники историй и приключений путешественников, были книги и по домоводству. Одна книга была про веру. Называлась «Рассказы о странствиях Святых».

Поднявшись к Ульрихе в комнату после завтрака, я получала в руки книгу, и меня на несколько часов оставляли одну. Приходила орчанка, и мне нужно было ей рассказать, что я успела прочитать и что понять. Вот и все. Ни битья, ни угроз, ни криков. Орчанка очень сильно изменилась.

И еще, я видела, она все время ждет Хано. Подходит к окну и нервно мнет ткань платья. Теперь она каждый день была одета, причесана, готова к встрече – вот правильное определение ее поведению! Она ждала Хано, и я ждала, украдкой разглядывая свою хозяйку. Своих прав на меня орчанка не потеряла, а я, глядя на нее каждый раз, вспоминала слова орка, что жить нам вместе и нужно как-то научиться ладить…

Все поменялось с наступлением зимы. Хано долго не приезжал. Я видела, как беспокоит это Ульриху. Пропал и Юм. В доме поселилась угнетающая тишина. Я старалась ничем ни привлекать к себе внимания. Ульриха меня обходила по большой дуге, можно и так выразиться. Встречались мы только в столовой. Я молчала, глаз старалась не поднимать. Ульриха меня разглядывала и дождавшись, когда я поем, отпускала к себе. Сама орчанка поднималась к себе в комнату и там сидела весь день.

Несколько дней не переставая, шел сильный дождь. Я сидела в доме, в своей комнате. Хано уже четыре недели не было. Я видела, как нервничает Ульриха. Она теперь старалась не приближаться ко мне вовсе.

Я не бездельничала. Позавтракав, шла к себе и, переодевшись в более простое платье, шла помогать кухаркам. Мы в полнейшем молчании отмывали дом, стирали белье, гладили и готовили. Иногда меня брали с собой на рынок за покупками.

Верховых прогулок больше не было. Погода окончательно испортилась. Я смотрела на мрачную гору. Думала о своих родных. Там, на той стороне перехода, наверное, уже выпал снег.

Хано приехал неожиданно. Была середина зимы. И Юма с ним не было.

В коридоре за дверью послышались шаги. Открылась дверь и в комнату зашла человеческая женщина. Она медленно подняла руку с чем-то в левой руке и сразу, как по волшебству в двух углах помещения зажглись магические светильники. Стало возможным рассмотреть вошедшую. Монашка. Я сразу напряглась. Одета в серое шерстяное платье. На голове черный платок, скрывающий волосы. Видно одно суровое, сморщенное лицо. Ни бровей, ни ресниц – одни глаза и дряблые старческие веки. Нехороший взгляд, а еще, надменно сжатые в черточку губы.

Но не взгляд меня так напряг – я рассмотрела у нее на груди медальон ордена святой Лиммарии – на черном фоне белый знак копья пробивающего голову белой змеи.

Фанатики чистоты крови! Мне только их рядом не хватало!

Откуда я про них знаю? Да Ульриха рассказала. Про веру, про чистоту крови и прочую человечью чушь. Так и сказала чушь! А я запомнила.

Поднялась с постели. Посмотрела на руки женщины. В одной руке она держала металлический жезл, который слабо мерцал, а в другой белый платок.

Увидев сей предмет, я непроизвольно охнула и влезла с ногами на кровать. Испугал меня именно платок. Жезл я надеялась, что опознала правильно, это был магический предмет, мне не опасный.

– Не надо бояться, дитя!

Ох! Как мне не понравился ее вкрадчивый, тихий, как будто уговаривающий голос!

В открытую дверь вошли еще две монашки, и закрыв проход своими спинами, встали там. А я в ужасе прижалась спиной к стене. В отчаянной надежде найти спасение на стенах и потолке подняла глаза и увидела в самом верху решетку. Мне не показалось, как только я обратила свой взгляд на эту деталь помещения, то заметила, что кто-то стоит и там.

Вошедшая первой женщина лишь мгновение промедлила и подошла ко мне, протянула руку:

– Спускайся! Лучше, если ты сама сбросишь одежду и дашь себя осмотреть.

– Что?!

Я подняла глаза к решетке на стене.

– Умная девочка, – проговорила женщина. – Снимай одежду и повернись спиной, если стесняешься.

– Чего вам надо от меня?

– Мне надо тебя осмотреть. Ты долго жила в городе орков. Скоро ты поедешь в родные края. Но сначала…

Монашка оглянулась на своих товарок. Те качнули головам одновременно и приблизились к нам.

– Закройте дверь! И пускай уйдут люди, что стоят наверху! – голос мой задрожал.

Женщина обернулась. Лязгнул запор. Дверь закрыли. Я подняла глаза к решетке. Там произошло какое-то движение. Я не была уверена, что наблюдавшие за мной ушли. Посмотрела на монашку. Та обернулась к решетке и, глянув мельком, повернулась ко мне, проговорив: