Даниил Кучер - Ход черных Страница 5

По моим расчетам, Джон должен был скончаться с минуты на минуту. Регина сегодня была особенно хороша. Я даже через полуторную кладку кирпича мог видеть, как изгибаются уголки ее губ. Как она медленно, словно палач на пытке, сплетает свои пальцы, перед тем, как слегка коснуться их ртом. А уж когда она решит закурить… И немного, совсем чуть-чуть, потянуть шею вверх, выпуская дым… Сегодня у нее был сезон охоты, и у меня тоже. Но иногда и охотник попадает в ловушку. Что-то шло не так. Сигарета не зажигалась…

Чиркнув в четвертый раз, зажигалка выдала крошечный язычок пламени. Но стоило белому кончику чуть затлеть – на него упала жирная водяная капля. Не потушив сигарету до конца, но заставив меня чертыхнуться и яростно вдохнуть, пытаясь спасти положение. Упала еще одна капля. Это был крайне дурной знак… Скомкав сигарету в руке, я, естественно, обжег ладонь. Большой брат смотрит за тобой…

– Выходи, скотина! Я знаю, что ты здесь!

Он появился из-за угла, и на его омерзительно слащавом лице сияла улыбка. Уложенные и блестящие от лака волосы. Постоянно что-то пережевывающие челюсти. Огромная, размера не менее 10XL фиолетовая рубашка, и совсем уж безразмерные брюки с трудом удерживали в себе его массу и мерзость.

– Какая встреча! Наш юный товарищ и коллега! Надежда и гордость коллектива!

Мерзкая улыбка стала еще шире, а меня охватила тревога. Закон Сунь-Тзы: если бой идет по плану – этот план известен противнику…

– Какого черта тебе здесь надо?

– Фу, как не вежливо! Хотя, я оценил шутку. Ты весельчак! Весь в Папулю!

Улыбка продолжала расти, и уже занимала доминирующее положение на его самоуверенной роже.

– Пытаешься меня разозлить?

– Ничуть! Я беспокоился о тебе! Ты не представляешь, какую гадкую, – его губищи причмокнули, – ложь я услышал о тебе недавно. Что ты, – его пухлый палец с лакированным ногтем уставился на меня, – попав под дурное влияние, решил…

Я почувствовал пульсацию в висках. Не понимаю этого мерзавца. Плану конец – это было ясно, но я до сих пор не видел вариантов развязки.

– … и это после всего, что мы для тебя сделали!

Улыбка уже давно превысила ширину его морды и обнажила три ряда зубов разной величины. Я задумался на секунду – не сыграть ли нормальную человеческую реакцию, и не убежать ли в панике, с криками: «А-а-а! Чудовище!», но решил, что две шутки в обмен на одну – это излишняя щедрость, а увеличение дистанции не даст мне особых преимуществ.

– Я в своем праве, и тебе это известно. Ты здесь не за этим, жирный ублюдок. У тебя есть план.

– Это у тебя есть план! Планы! Это же твоя фишка! Вот в этом вся твоя родительская линия! Я имею в вид твою НАСТОЯЩУЮ родню. Ты понял, да? Не тех родителей, которые умерли по твоей вине, а…

Вообще-то, я не планировал стрелять…

Будет дарДля огняИз меня…

Кто-то чиркнул словомСнова…Но раз уж сказалТо ответь

Ко мне спустись нижеБлиже…И со мною —Гореть!

Смотри мне в глаза,Вой от боли,Раз ты еще можешь дышатьПоверь – ни твой разум, ни воляНе смогут мне помешать.

Мы будем жечь ограды из правилТвой страх, твою совесть, твой грехУ тех, кто рассудок расплавилЕсть только один путь —Наверх!

Мы будем жестоки,Жестоки!Ведь истина ведома мне:Что всякой силы истокиРождаются только в огне

Будь со мноюХоть в страсти хоть в мести,Нам на все вокруг хватит огня!Ты познаешь – какое блаженствоВыходитьСобойИз себя

Глава 3 Жертва. Шин. Киноварь

– …Ну да черт с ним, с Иисусом и его щеками. Но как же жертвенность? Во имя чего-то, или кого-то? Это ведь идет от души?

– Чтобы принести что-то в жертву, нужно этим обладать, верно? И что такого есть у твоей души, чем она может распоряжаться? Жизнь? Но душа бессмертна. Тело? Но оно от самого рождения уже принадлежит Земле. Так что же?

– В жизни много чего есть, от чего можно отказаться для какой-то цели. Мне ли этого не знать?

– Да, в жизни многое есть. Но есть ли жизнь у тебя? Или может быть, это ты есть у Жизни?

– Почему же тогда это так трудно? Так мучительно? Когда ты раз за разом отказываешься от того, что важно для тебя?

– Тогда ты жертвуешь только собственными иллюзиями о возможности обладания. Это действительно болезненно.

– Это просто игра слов. Я не раз слышал ее правила. Но я точно знаю, что что-то есть еще. Свобода?..

Он даже дал мне время выхватить оружие, прежде чем, смещаясь с линии огня вдоль парковки, закрылся от меня подхваченным на ходу белым «Мерседесом». Предвидя его следующий шаг, я бросился под колеса стоявшего рядом автомобиля. Гордость Бременского автозавода со скрежетом и грохотом пролетела надо мной, слегка срикошетив вверх от моего укрытия. Из своей позиции я видел только стремительно увеличивающиеся ноги Саммаэля, но мне этого было вполне достаточно. Два спусковых крючка щелкнули одновременно.

d4 e4

– Что такое? Не стреляет?

– Ублюдок.

Я не мог видеть сейчас его потерявшей остатки человеческого облика рожи, но все равно знал, что на ней продолжает распускаться фирменная кривая улыбка.

– Ты жалок, Бина. Я думал, что хоть чему-то смог тебя научить.

– Пускать кровавые слюни из простреленной пасти? Пожалуй, мне нужен еще один мастер-класс.

Ступни демона, давно утратив последнее сходство с человеческой анатомией, уже значительно превышали размерами колесо стоящей рядом с Саммаэлем машины. Последняя словно поймала мой взгляд и, смутившись, начала отрываться от земли, подчиняясь нечеловеческой силе. Но это мы уже проходили, а дважды на один и тот же спектакль я не хожу. Стволы моих пистолетов заскользили навстречу друг другу, прицельные планки сцепились в зловещем поцелуе, затворные рамы послушно щелкнули, и я одним движением выбросил два предательских патрона на атлас асфальта парковки. Дважды ударив набойкой каблука по блестящим цилиндрам, я оставил на земле две раздавленные тараканьи тушки. Последнего, конечно, можно было не делать – козявки уже отработали свою часть этого подряда. Но я не люблю откладывать работу на потом.

– Бина, Сокрушитель Букашек! Как это смело и мужественно!

Отвечать было некогда и незачем. Краем глаза я увидел летящий в меня «Фольксваген» – Саммаэль явно тяготел отсутствием души к германскому автопрому. На этот раз я едва успел сообразить, что он задумал. Распрямившись, вытянул вооруженные руки в сторону демона, и выдержал невыносимо долгие полторы секунды, пока брошенный с подкруткой автомобиль не пролетел вокруг меня, описав смертоносную дугу. Вращательный момент был настолько силен, что я был уверен – дернись я хоть на полметра в любую сторону от изначального положения – мою голову непременно размазало бы по блестящей от дождя гладкой поверхности немецкого «Das Auto».

– Великолепно, мальчик! Просто мастерски!

Меня снова ждало разочарование – в том месте, откуда был совершен бросок, противника уже не было. Уже отправляясь в кувырок в сторону здания кафе, я успел заметить расцветающие за моей спиной розы из лепестков бензинового пламени. Машины одна за одной взлетали вверх, подбрасываемые яростью взрывающегося АИ-98. Монструозная фигура, уже достигающая трех метров, возвышалась над дальним концом парковки. Когтистые пальцы демона расходились в стороны рывками, сопровождая каждое движение взрывом очередного автомобиля. Из кафе уже начали выбегать люди, соблазняя меня простотой предсказуемости своих действий. Воображение за доли мгновения нарисовало мне несколько сценариев по использованию такого бесценного, с точки зрения гуманистов, ресурса. Делать этого было нельзя, и Саммаэль был полным идиотом, если считал, что я куплюсь на такую простую наживку.

– Улыбайтесь! Сейчас вылетит птичка!

– От улыбки лопнул бегемот!

Я слегка изменил направление движения, лавируя между машинами, и приготовился взять его под прицел. Пространство между нами трепетало от перенасыщения вариантами собственного применения. Это было далеко не первое наше противостояние. Мы раз пять сражались и на земле, и в Аду, и всегда с одним и тем же результатом. Последний раз был около двух лет назад, когда я окончательно убедился в своей полной неспособности уничтожить его в Преисподней. Развоплощение же его здесь, на Земле не приносило ничего, кроме иллюзии частичного удовлетворения. Я отлично понимал, зачем он решил спровоцировать меня на этот раз. Было ясно, как полярный день, что это связано с моим рискованным планом по возврату Джона на Землю, и здесь не могло быть много вариантов. Он рассчитывал, что теперь, в суматохе, уставший разум жертвы моего замысла обратится к более насущным, чем суицид, вещам. Я же в это время буду крайне занят процессом депортации в Ад одного жирного урода. И все, что мне на данный момент оставалось делать – максимально сократить по времени этот трудоемкий процесс. Или же быть убитым.